Банкротство КамЗААЦа: «Наш завод для кого-то стал мишенью!»

Кризис продолжает выкашивать средний бизнес: челнинский завод «КамЗААЦ», столкнувшийся с падением продаж, опечатан, дорогостоящее оборудование приходит в негодность, а 250 работников оказались на улице. Собственники же ходят под уголовным делом и кивают на таинственных рейдеров. Между тем создатель бизнеса с 17-летней историей Радий Шаяхметов заявляет, что готов отработать все долги, лишь бы пустили к станкам, однако найти общий язык с кредиторами во главе с Акибанком не удается.
«ДОЛЯ КАМАЗА СОКРАТИЛАСЬ ДО 50 ПРОЦЕНТОВ, МЫ БЫЛИ УВЕРЕНЫ В РАЗВИТИИ ТЕМЫ»
Еще один кредитор — ПАО «Сбербанк России» — на днях попросился в реестр требований к обанкротившемуся челнинскому ООО «Камский завод «Автоагрегатцентр» (КамЗААЦ). Бизнес, похоже, уже ничто не спасет от распродажи имущества. На сегодня общий долг перед кредиторами, согласно документам Арбитражного суда, составляет 115 млн. рублей, а подсчет долгов еще продолжается. Таким печальным образом завершился широко распиаренный инвестиционный проект КамЗААЦа — новый формат мусоровоза Profipress на шасси «КАМАЗа», способный собирать и прессовать на месте крупногабаритный мусор вместе с обычным. Запущенный в 2011 году крупный проект в итоге оборвал 17-летнюю историю предприятия-поставщика тормозной аппаратуры и другой номенклатуры для КАМАЗа, УралАЗа и других производителей.
Согласно данным системы «Контур-Фокус», 40% доли ООО «КамЗААЦ» принадлежит бывшему гендиректору Радию Шаяхметову, остальное — Вячеславу Ильичеву и Анатолию Петрову. ООО было образовано в феврале этого года из одноименного ЗАО, которое по итогам 2014 года получило символические 557 тыс. рублей чистой прибыли, а выручка составила 256,9 млн. рублей, за год, упав на 31%. Пиковых показателей оборот достигал в 2012 году на отметке 408 млн. рублей. Сам совладелец бизнеса Шаяхметов оценивает докризисный годовой оборот в 650 - 700 млн. рублей, возможно, добавляя выручку торгового дома «Ресурс-Автоагрегат», реализующего автодетали, — в нем у экс-гендиректора КамЗААЦа имеется четверть доли. По состоянию на конец 2014 года собственники оценили сумму активов примерно в 450 млн. рублей. Временный управляющий Валерий Крапивин по итогам процедуры наблюдения отчитался о наличии активов балансовой стоимостью 267 млн. рублей.
«До 2008 года мы росли вместе с КАМАЗом и всем российским автопромом, — рассказывает Шаяхметов печальную повесть о судьбе предприятия. — На тот момент мы были привязаны к КАМАЗу на 98 процентов. В кризис 2008 - 2009 годов наш объем производства упал в 7 раз, это стало для меня первым уроком необходимости диверсификации».
В результате были налажены поставки для РЖД, а параллельно запущен проект по сборке спецтехники. В 2011 году было подписано тройственное соглашение с КАМАЗом и австрийской компанией Mut по сборке мусоровозов на шасси автогиганта.
«Я собрал два первых мусоровоза премиум-класса и отправил их на тест-драйвы по всей России. К тому времени поставки на КАМАЗ занимали в нашем объеме примерно 70 процентов. В 2013 году, когда мы поставили 25 мусоровозов на Олимпийские игры в Сочи, доля КАМАЗа в нашем обороте сократилась до 50 процентов, мы были уверены в развитии темы. Сочи стали для нас мощной PR-заявкой, к которой мы тщательно готовились, австрийцы постоянно контролировали сборку».
С новым руководством автограда Шаяхметов успел найти общий язык. В апреле этого года исполком даже оказал вполне предметную поддержку инвестпроекту завода. Мэр Набережных Челнов Наиль Магдеев тогда провел выездное совещание на КамЗААЦе — завод занимает 2 га на территории базы строительной индустрии — и рекомендовал обновить мусоровозы директору МУП «Горкоммунхоз» Минефанису Хабибуллину. Магдеев тогда высказал мнение о возможности переоборудовать мусоросборный автопарк и создать эстакаду под мусоровозы Шаяхметова Profipress с целью складирования крупногабаритного мусора. Окупаемость машины для челнинских коммунальщиков тогда оценивалась в период 14 месяцев — если обычные мусоровозы Хабибуллина могли перевозить лишь по 1,5 т ТБО, то Profipress — до 7 т за раз, при этом прессуя диваны и холодильники, как бумагу.
«ЗАВОД ОБАНКРОТИЛИ НЕ САМИ УЧРЕДИТЕЛИ, ЭТО БЫЛА ВНЕШНЯЯ СПЛАНИРОВАННАЯ АКЦИЯ»
Тут-то, по версии гендиректора, грянул кризис и все пошло наперекосяк: «Мусоровозы — это работа с бюджетом, а прошлый год стал для муниципалитетов испытанием. Обещанных субсидий на закупку коммунальной техники им не давали (на самом деле субсидии были, но только на газомоторную технику — прим. ред.), только в этом году субсидии пошли, и у нас город еще успел заказать два мусоровоза. Когда в декабре прошлого года поднялась ключевая ставка, мы попали под общие жернова. Кто-то пережил тот скачок, а мы изначально рискнули ради ускорения двинуть громоздкий проект на коротких кредитах и оказались в долгах...»
На фоне многомиллионных долгов пробный муниципальный заказ погоды не сделал. КАМАЗ свои закупки держал на прежнем уровне, но убыточная диверсификация подкосила завод — заказов на дорогие машины не стало, рабочие перестали получать зарплату, по фактам невыплаты пошли обращения в прокуратуру, следственный комитет возбудил уголовное дело в отношении руководства. «Нам не хватало оборотки, но зарплату мы платили регулярно, хотя и не полностью», — утверждает Шаяхметов.
В это время Акибанк как основной кредитор, которому завод на тот момент уже задолжал 17 млн. рублей, первым подал заявление о банкротстве предприятия. Начало года для автопрома — несезон, растут только накладные расходы, так что процедура наблюдения была введена. Следом за Акибанком заявления от кредиторов посыпались, как осенние листья. В их числе — другие банки, где кредитовался КамЗААЦ, в частности Сбербанк и Россельхозбанк, и многочисленные поставщики. На сегодня в реестре кредиторов — порядка 20 участников вместе с физлицами и государственными ведомствами. Сам Шаяхметов ушел с предприятия в конце зимы, до прихода конкурсного управляющего, оставив управление главному инженеру Денису Лосеву. По словам бывшего гендиректора, больно было смотреть на безобразие, ведь он растил этот завод почти два десятка лет...
Интриги в рассказ Шаяхметова добавляют подозрения руководства завода — кредиторы якобы не случайно кинулись в арбитраж, а были направлены информационной атакой неких недоброжелателей. На пике проблем, по словам Шаяхметова, таинственные доброхоты организовали бунт среди рабочих, а в феврале разослали одновременно всем контрагентам письма о неплатежеспособности завода. Само письмо руководство завода предоставить «БИЗНЕС Online» отказалось, как и назвать предполагаемых рейдеров, но работу оппонентов по захвату КамЗААЦа считает грамотно спланированной.
«Предприятие было прибыльным, с хорошими перспективами, но наш завод для кого-то стал мишенью, — уверяет бизнесмен. — Некие люди воспользовались сложным для нас моментом и сломали работу. Надо понимать, что завод обанкротили не сами учредители, это была внешняя спланированная акция. Никто из нас не прятался от налогов и долгов, никто за границу не убежал, никто ничего не выиграл от этого».
КАМАЗ: У НАС ВСЕГДА ЕСТЬ ПОСТАВЩИКИ В ЗАПАСЕ
Основной контрагент КамЗААЦа — ПАО «КАМАЗ» — особенно не убивается по потере поставщика и клиента в одном лице. Из слов руководителя пресс-службы автогиганта Олега Афанасьева можно понять, что факт банкротства завода для автогиганта печален, но не слишком существенен.
«Мы никогда не складываем все яйца в одну корзину, у нас всегда есть в запасе несколько поставщиков по любой номенклатуре, и мы спокойно проходим ситуации, когда кто-то из них по внутренним причинам останавливает поставки или перестает удовлетворять по цене или качеству, — пояснил Афанасьев. — Что касается использования наших шасси, то могу сказать, что среди наших клиентов больше 50 заводов-изготовителей спецтехники. Среди них как минимум 5 производителей мусоровозов. Конечно, мы всегда заинтересованы в тех, кто работает с нашими шасси, всегда идем навстречу таким производителям, но большого влияния на нашу работу подобные ситуации не имеют».
Между тем учредитель ООО «Челнытелекомстрой» и депутат горсовета Владимир Васев, который занимался мусорным бизнесом, считает, что проект мусоровозов Profipress был нежизнеспособен изначально. «Подобная техника — это в принципе шаг назад, — убежден Васев. — Крупногабаритный мусор надо перерабатывать, а прессование увеличит стоимость переработки в разы, поэтому проект просто-напросто вредительский. Вы посмотрите, чем сейчас занимается КБК совместно с «Проминдустрией». Они ставят контейнеры для раздельного сбора мусора. Это не идеальное решение, но это шаг в правильном направлении, а мусоровозы для прессования крупногабарита — это обратное движение».
«НА УЛИЦЕ МОРОЗ, ЦЕХА НЕ ОТАПЛИВАЮТСЯ, СТАНКИ МОЖНО БУДЕТ СДАВАТЬ В МЕТАЛЛОЛОМ»
Сейчас сами собственники мечтают о восстановлении завода. Того же, по словам экс-гендиректора, хотят и кредиторы. «Ситуация как в стране, так и в автопроме налаживается, все хотят работать дальше, мне звонят поставщики, говорят: давай как-то продолжать. Меня знают по всей России, никто не отвернулся, даже банки. Я знаю бизнес наизусть, мы готовы работать! Передо мной два варианта — либо нам удастся заключить со всеми мировые соглашения, либо нужно начинать с нуля новое предприятие. Все понимают, что разорение компании никому выгоды не принесет — просто не станет налогоплательщика, город потеряет 250 рабочих мест. Мы готовы даже взять свое оборудование в аренду, зайти с коллективом и запустить производство. Нужно лишь согласие кредиторов на реструктуризацию долгов — составим график выплат, постепенно рассчитаемся».
Шаяхметов уверен, что кредиторы его услышат, но сейчас, по его мнению, процессу восстановления мешает команда конкурсных управляющих. Завод опечатан, и управляющий, по словам бывшего гендиректора, заинтересован в том, чтобы так все и оставалось. «Пока идет банкротство, продается имущество, управляющий получает зарплату. Поэтому мы и не можем найти с ним общего языка, а они контролируют всю ситуацию. Теоретически задача конкурсного управляющего — оздоровить предприятие, на практике он стремится закрыть производство, это общеизвестные реалии. Повлиять на него могут только кредиторы своим решением пойти на мировую».
Также Шаяхметов переживает, что если производство не заработает в ближайшее время, то его оборудование придет в негодность. «Наши станки — это большие обрабатывающие центры, которые способны работать с разными деталями без переустановки. Я ушел давно и даже не знаю, слили ли с них смазочно-охлаждающую жидкость (СОЖ) перед остановкой завода. На улице мороз, цеха теперь не отапливаются. Один центр стоит 8 - 9 миллионов, и если СОЖ замерзнет, она разорвет все трубки, станки можно будет сдавать в металлолом».
«ЛЮДЕЙ КОНКРЕТНО КИНУЛИ...»
Позицию основного кредитора и инициатора банкротства — Акибанка, долг которому на сегодня вырос примерно до 70 млн. рублей, «БИЗНЕС Online» выяснить не удалось, представители банка отказались комментировать ситуацию. Однако преград к восстановлению производства со стороны банков быть не должно — так считает председатель финансового комитета ТПП Набережных Челнов и региона «Закамье» Венера Иванова. В период открытия кредитных линий КамЗААЦу именно она руководила Автоградбанком, который тоже участвует сегодня в арбитражном процессе против завода в качестве третьего лица. Отметим, кстати, что, по данным Росстата, КамЗААЦ является одним из 19 соучредителей Автоградбанка в небольшой доле — его 577,3 тыс. рублей заложены в уставный капитал АО, равный 115 млн. рублей.
«Завод был хороший, работающий, — рассказала Иванова. — Он вырос с нуля и когда-то был завязан по большей части на КАМАЗ и на поставки в Беларусь. Не знаю, что у них случилось, но, в принципе, если банкрот демонстрирует готовность работать и рассчитываться после реструктуризации долгов, банки обычно идут навстречу. Мировым соглашением определяется срок реструктуризации, и банк дальше работает по графику, если же срок не выдерживается, в силу снова вступает первоначальный акт. Прежде чем идти на мировую, банк анализирует текущее состояние предприятия-должника, состав кредиторов и в первую очередь перспективы погашения долга — какие объемы продукции предприятие способно реализовывать, какие договоры на поставки заключены. В частности, у Автоградбанка никогда не было стремления забрать у должника его имущество, банк интересуют деньги, а не оборудование. Поэтому мы всегда искали варианты погашения кредита, а не отъема залога. Что касается мнения конкурсного управляющего, то оно чаще всего совпадает с позицией основного кредитора».
Как выяснил «БИЗНЕС Online», связавшись с командой арбитражных управляющих СРО «Синергия», занятой временным управлением заводом, принципиального «нет» они ни на какой случай не приберегли, хотя и в возрождение производства не верят. Однако никто ни с какими конструктивными предложениями на них не выходил. В настоящее время конкурсным управляющим является Иляна Канцерова — член СРО, она займется продажей имущества должника. К слову, ее зарплата, начисляемая за счет активов КамЗААЦа, составляет 30 тыс. рублей в месяц. Наблюдением же и оценкой имущества с июня по октябрь занимался Крапивин, который предложил совершенно иную картину развития событий на заводе.
«Со мной из руководителей никто не общался — сначала разговаривал бывший инженер Лосев, потом и он перестал брать трубку. Поэтому моей задачей было только следить, чтобы не разворовали имущество, чтобы кредиторы не остались с пустыми руками. Первопричина банкротства в том, что компания набрала слишком много кредитов, а потом какое-то время простояла без работы, — считает Крапивин. — В итоге им пришлось расплачиваться по процентам теми же взятыми деньгами. В конце процедуры наблюдения они пытались вывезти с территории завода четыре станка! Два станка и всякую инструментальную мелочь увезти удалось, дальнейшее растаскивание мы предотвратили благодаря письму из Акибанка. Кредиторы начали возмущаться: кому объект будет интересен после демонтажа оборудования? Вывезенное имущество до сих пор находится на другом объекте, насколько мне известно, оно не в рабочем состоянии. Вторую пару демонтированных станков мы вернули на место».
Крапивин заявляет, что если Шаяхметову удастся уговорить кредиторов, если они предоставят план погашения долгов — к примеру, по 4 млн. рублей в месяц — и этот план будет выглядеть реальным, то препятствовать хеппи-энду никто не станет. «Я подпишу — я только за то, чтобы сохранить рабочие места и предприятие. Вернее, сейчас уже не я, а Канцерова. Мы лишь исполняем волю кредиторов, но как можно на сегодня вытащить это предприятие из кризиса, я не знаю. Не надо было его доводить до такого состояния».
По мнению арбитражного управляющего, мировые соглашения с кредиторами крайне сомнительны оттого, что 115 млн. рублей долга — это слишком много. «Если было бы 5 - 10 миллионов, то был бы другой разговор, а в нынешней ситуации если только третье лицо — «фонд мира» какой-нибудь — безвозмездно поможет, тогда да. Мне даже неизвестен оборот завода, потому что документы нам не были переданы — они находятся в следственном комитете. По ним же уголовное дело возбуждали из-за невыплаченной зарплаты. К нам люди потихоньку приходят, и, по моим подсчетам, долг по зарплате на сегодня составляет уже 15 - 20 миллионов. Людей конкретно кинули. Документов нет, на предприятии полный бардак — там двери выбиты с петлей, настоящий погром устроили».
В случае же распродажи, по мнению Крапивина, погасить долги за назначенные судом полгода не удастся — предприятие специфическое, сложно найти производственника, который забрал бы его целиком. При этом предложить за завод могут и 200, и 50 млн. рублей — рынок есть рынок. Если же лот производственного комплекса распадется и оборудование пойдет с молотка по частям, неликвидное имущество застрянет надолго.