Горжусь свободомыслием

Донецкая журналистка о своем бегстве от "Русской весны" и расхождениях с партией власти

Известная своими жесткими расследованиями, украинская журналистка Татьяна Заровная () из Донецка теперь живет в Киеве. Хотя Заровная всегда пишет на русском языке, для инициаторов "Русской весны" она оказалась нежелательна. На донецком Майдане на нее нападали "титушки", нанятые "Партией регионов", а когда на Донбассе вооруженные люди под российскими флагами начали брать под контроль города, она собрала вещи и уехала. Это произошло в апреле 2014 года. За последние два года Татьяна Заровная опубликовала десятки резонансных статей: об участниках войны и коррупционерах, аферистах, попавших в Верховную Раду на волне патриотизма, и беженцах с малой родины. О своем отношении к происходящему на Донбассе и специфике местных СМИ журналистка рассказала в интервью Каспаров.Ru.

– До Донбасской войны работа украинского журналиста в Донецке чем-то принципиально отличалась от этого занятия в остальной части Украины?

– В Донбассе существовал информационный зонт – табу на некоторые темы или навязывание определенной политической позиции, которая выгодна хозяевам местных СМИ из "Партии регионов". И владельцы этих СМИ несут ответственность за разжигание войны и "Русскую весну".

Началось это еще давно, с того, что местные "элиты" выторговывали у официального Киева преференции, под слоганом: "Голос Донбасса должен быть услышан". Монополизировали себе "голос" и эксплуатировали все годы независимости Украины, привыкшие к тому, что центральная власть идет у них на поводу. Когда произошла "Оранжевая революция" в 2004-2005 годах, у них случился очередной договорнячок, и Донбасс снова отдали на откуп "элитам". Но вот в 2014 году номер не прошел. Путин сыграл их втемную, использовал, хотя отчасти борьба еще продолжается, и у Рената Ахметова и компании есть надежда вернуть себе Донбасс в качестве "автономного ханства". Что, возможно, у них еще и получится, ведь еще не занавес.

– Журналистика Донбасса – на что она больше похожа из-за такого политического климата в регионе?

– Журналистика Донбасса до войны – это или своя ниша, не связанная с политикой, как у меня, или лизание пяток "Партии регионов". Для таких верх счастья – предновогодний поход на фуршет в компании Ахметова "System Capital Management": такой междусобойчик карманных или лояльных, куда приглашали просто покормить-напоить, но журналистов это не смущало. Не смущало и то, что "звезды СКМ-журналистики" не посещали таких фуршетов – или же для них был свой отдельный. Совковое убожество, уныние, одним словом.

Непосредственно до Евромайдана я занималась правовой тематикой: донецкая мафия, права человека, расследования, тупой криминал, зэки. Моя карьера в журналистике началась еще в девяностые годы с работы в газете с характерным названием "Тюрьма и воля", и до сих пор меня в Донецке многие помнят по этой работе. В первую очередь я считаю себя правозащитником, а уже потом журналистом. Правозащитник – это мой образ жизни, а журналистика – профессия.

– Почему, будучи одной из известнейших украинских журналисток патриотических взглядов, вы используете русский язык?

– Что касается языка, мне трудно излагать свои мысли на украинском так же хорошо, как на русском. А суржик, к слову, я просто не люблю. Но я не считаю, что мой язык – помеха для моей гражданской и политической позиции.

Почему я идентифицирую себя как украинка, несмотря на то, что во мне четыре крови – украинская, русская, еврейская и польская? Это мой . Я по крови только на четверть русская, но с малых лет мне казалось, что я русская – потому что я любила всегда Достоевского и Чехова. Достоевским увлекалась с 13 лет. И теперь мне неприятно иметь даже родство с русскими гражданами. Больно и неприятно. Я стала активистом Донецкого Майдана из-за того, что тупые урки-титушки, нанятые "Партией регионов", били активистов-интеллигентов. Патриотом Украины я стала из-за того, что "братская" РФ вероломно, подло, самым циничным и мерзким образом поступила с Украиной, которая ни в чем не провинилась перед соседом.

– Весной 2014 года вы покинули Донецк. Это было неизбежно?

– Да, и я сделала это одной из первых украинских патриотов. Когда уезжала, еще никто или почти никто не ощущал надвигающегося торнадо. Мне все казалось очевидным: я не пропускала Майдан, ходила на все акции с 1 марта 2014 года, когда начала свирепствовать "Русская весна", и видела, к чему ведет развитие событий.

Уже 6 апреля милиция гостеприимно впустила боевиков в Обладминистрацию Донецка; в авангарде были граждане России, уже узнаваемые мною в лицо, и было ясно, что то, что они делают, надолго. В тот же день, произошли синхронные события в Луганске и Харькове, но оттуда "их" убрал Киев, вмешались бизнес-интересы. В Донецке Киев не хотел брать на себя ответственность и ставить палки в колеса местным "элитам" и "гостям" из Ростова-на-Дону. А 13 апреля Игорь Гиркин вошел в Славянск. То, что это конец, для меня стало очевидным. За мной бегали сумасшедшие сторонники Андрея Пургина (один из идеологов сепаратизма на Донбассе, бывший "вице-премьер" ДНР – Каспаров.Ru). После этого я уехала в Киев.

– Идеология донецкого сепаратизма появилась задолго до "Русской весны". Его продвигал ваш земляк – Александр Матюшин. Вам приходилось общаться?

– Александра я помню. Интересно, жив ли он (покинул должность начальника спецназа батальона республиканской гвардии ДНР, находится в оппозиции режиму Захарченко – Каспаров.Ru)? Если да, то он имеет шансы не жить, так как он, по-моему, идейный, у всех таких судьба будет печальна. Как раз накануне "Русской весны" я брала у него интервью, которое никуда не вошло – по его рассказу у меня остался в памяти вывод, что он мог бы с таким же успехом быть и украинским националистом, просто так карта легла. В ЛНР таких как он давно отправили в лучший мир. А в ДНР идейного и плохо управляемого Пургина – нет, просто отодвинули. Может, и Матюшин выживет, но "политического" будущего в "ДНР" у него, конечно, нет, как и будущего у самой "ДНР".

– Насколько война расколола журналистику Донбасса? Те, кто остался на той стороне – ими двигает идейность или желание выжить?

– Журналистику война не расколола. Просто в Л-ДНР нет журналистики. Мне известны только пара человек, которые, являясь неплохими или даже хорошими журналистами, остаются идейными сторонниками ДНР и находятся там. Но назвать их достаточно зрелыми и разумными людьми я, увы, не могу. Те же, кто остался там вынужденно – достойны сочувствия. Там нет журналистики, там 1937 год.

– Как вы прокомментируете цикл видео из Донецка и Крыма от Валерии Ивашкиной, где жители практически поголовно отрицательно отзываются об Украине?

– Она работает в "Страна.Ua", у Игоря Гужвы. Он был на зарплате у Ахметова, а потом в газете "Вести", спонсируемой раньше "Газпромом", теперь ее купил Александр Клименко – беглый налоговик. Гужва создал "Страну.Ua", и я уверена, что ее спонсируют снова какие-нибудь "януковичи". Не интересно это комментировать. Я не смогла находиться в Донецке уже в апреле 2014, а она свободно ходит и опрашивает "ополченцев". Думаю, что Валерия получила аккредитацию в ДНР, и этим все сказано.

– Земляки, часть из которых поддержали ДНР и ЛНР, вызывают у вас отторжение?

– Сейчас популярно катить бочку на всех жителей Донбасса, я же сочувствую всем, кто вынужденно остался в оккупации, а Донецк и Луганск не признаны оккупированными даже в самой Украине, но я так к этому отношусь. Например, я категорически выступаю против отказа жителям неподконтрольных регионов в пенсиях. И называла Павла Розенко, который теперь вице-премьер, министром асоциальной политики и пенсионных репрессий.

Украина должна вести мудрую политику по отношению к людям, которые десятилетиями пребывали под информационным зонтом, и платить пенсии даже тем, кто ее проклинает. Потому что, как я обычно говорю – надо находиться на высочайшей ступени духовного развития, чтобы не отождествлять действия чиновников с Украиной. И потому я простительно отношусь к несчастным оболваненным людям в "Л-ДНР".

– Чего бы вы больше всего не хотели для дончан? Кроме того что случилось.

– Я бы не хотела, чтобы Украина отказалась от дончан. Донецк – это Украина, и Украина должна вернуться в Донбасс не только физически, но и ментально. Для этого надо проанализировать причины войны и устранить эти причины, а не продолжать ходить по кругу.

– Что для вас правозащитная деятельность, которую вы называете вашим стилем жизни?

Права человека превыше всего, приоритет права над законом, борьба за уравнение прав "маленького украинца" и какого-нибудь животного, которое засело в Верховной Раде и прячет свои преступления за депутатским иммунитетом. Лишить депутатов иммунитета, кстати, также собирался Майдан, а те, кто пришел в парламент, моментально об этом забыли.

Кто те люди, за которых я борюсь? Переселенцы, такие же, как я – донбасские бомжи, ветераны АТО, которые вынуждены добиваться сперва признания их участниками боевых действий, а потом каких-то льгот, их вдовы.

Вот недавно я узнала, что есть результат по одному из моих , написанных еще год и 4 месяца назад.

– Последнее время вы много внимания уделяете изданию , публикуя там жесткие расследования. Вам не хватало формата "Обозревателя"?

– В Украине все еще одна из сильных проблем – отсутствие (или почти отсутствие, если считать "Громадське ТБ") общественных СМИ. Мы все еще зависимы: от редакционной политики, мнения и политических убеждений работодателей. Я стараюсь зависеть как можно меньше, и потому постоянно ищу – где бы мне еще можно было выступать и публиковаться.

– Трудно работать в украинских СМИ, когда ваша точка зрения идет в разрез с линией правительства Порошенко?

– Не думаю, что трудно, я просто по-другому не умею. Мне трудно быть лояльной к Порошенко, который разочаровал сильнее, чем любой президент до него. Ни у кого не было такой великолепной программы кандидата в президенты, которую он провалил ровно по всем пунктам, а мысль, что это президент-майдановец, тяжела для каждого, кто является майдановцем, как я. Для меня права людей прежде всего – это один из лозунгов Майдана, и он свят, как и "сменим систему, а не лицо" – пока эта цель не достигнута.

И пока она не достигнута, нет и не может быть никакой победы у нас, нужно быть полностью упоротым "порохоботом", чтобы не замечать, что система, которая была при его предшественнике, устояла полностью, просто другие люди сели на коррупционные потоки. Но многие очень умные и талантливые не замечают, думаю, только потому, что уж "слишком далеки они от народа", и не ездят в метро, и не проливают кровь на фронте. Я езжу в метро, и у меня есть близкие друзья, которые погибли. И потому я никогда не заткнусь и не сделаю вид, что все путем, пока цели Майдана не будут достигнуты.

Вообще в Украине много и других журналистов, как я, и еще более заметных и популярных. Но в России меня цитируют чаще, так как я зло пишу об украинской власти, ведь для меня нет авторитетов.

– Как вы считаете – чем должен гордиться современный журналист, представитель профессии, среди которой так много недостойных людей?

– Не знаю, чем должен гордиться журналист, я горжусь, если вообще уместно это слово, своим свободомыслием. И стремлюсь к свободе настолько, насколько это возможно. Мне физически неприятно врать, и я с иронией и презрением отношусь к тем коллегам, у кого вранье – это просто работа, иногда – хорошо оплачиваемая.