Игорь Рудников: пять ножевых ранений редактору газеты

Редактор и учредитель газеты, депутат калиниградской Облдумы о собственной версии недавнего нападения, тональности материалов в его издании и о том, куда идут деньги, полученные по госконтрактам.

Покушение на жизнь главного редактора газеты «Новые колеса» в Калининграде квалифицировали как хулиганство. Нападавшие не скрывали своих лиц и вели себя вызывающе.

Игорь в больничной палате

Игорь Рудников: Не питаю иллюзий насчёт того, что заказчик нападения предстанет перед судом

Редактор и учредитель газеты «Новые Колёса», депутат Облдумы о собственной версии недавнего нападения на него, тональности материалов в его издании и о том, куда идут деньги, полученные по госконтрактам.

— Есть мнение, что истинной причиной нападения является чуть ли не ваш политический пиар в преддверии масштабных выборов в сентябре.

— Я всего лишь расскажу то, что мне сообщил хирург после операции. Если это покажется людям малоубедительным, то я не знаю, что таким людям можно сказать. Может быть, им попробовать порезать себе палец...

После операции хирург сказал, что у меня пять ножевых ранений. Первое ранение левого бока: били в почку, но в силу того, что я впервые за эту зиму надел пуховик, товарищ промахнулся на пару миллиметров. Глубина самой тяжелой раны, где повреждение артерии, — около 15 см. Били финкой, как будто молотком, лезвие ножа входило в рану почти на всю длину. Как вы думаете, это пиар вообще?! Слова врача: «Если бы привезли на 15 минут позже, вы бы умерли от кровопотери». Ни в скорой помощи, ни в приёмном покое не смогли остановить кровотечение. Это удалось сделать через какое-то время после начала операции. Потерял я около 2 литров крови, если не больше. Скорая помощь приехала достаточно быстро, через 15 минут. И если считать, что это пиар, то в нём была задействована целая реанимационная бригада больницы скорой медицинской помощи. Если не верят, что тут уже сказать.

После операции мне рассказывали мои помощники, которые находились около операционной, что они слышали, как в операционной стали кричать: «Он не дышит, скорее аппарат искусственного дыхания!» Больше я не хочу это комментировать. Не собираюсь жаловаться и ни о чем не жалею, в своей жизни я поступил бы точно так же, как и ранее. Другое дело, что, конечно, я старался избегать таких ситуаций и не оказываться в местах, где на меня могут напасть. Но я никогда не думал, что в Калининграде в кафе, среди женщин, детей, пенсионеров, будут резать человека.

— Многие калининградские политики выразили своё возмущение по поводу случившегося с вами. Как вы думаете, насколько оно искреннее? Нет ли элементов политического пиара?

— Если бы ничего не сказали, они бы не были политиками. А насчёт того, насколько это искренне, — я верю в лучшее в людях и считаю, что в какой-то трудной жизненной ситуации, когда речь идёт о жизни и смерти, все эти условности, кто и в какой партии состоит, не актуальны. Если передо мной встанет выбор, спасать ли человеку жизнь, я не буду спрашивать, в какой он партии состоит.

— Насколько можно оценить уровень взаимоподдержки в калининградском медийном сообществе? У вас есть друзья в этой среде?

— Слово «друг» — оно такое многозначное, и каждый его понимает по-своему. Поэтому я бы сказал, что у меня нет врагов в медийном сообществе, я ко всем отношусь, как к коллегам, по-товарищески. Да, со многими у меня дружеские отношения. Моя позиция всегда состояла в том, чтобы не выступать против других СМИ, даже если мне не нравится их политика. Это было бы неэтичным по отношению к своим коллегам. Найдётся масса структур, от правоохранительных до чиновничьих, которые разберутся, накажут, начнут преследовать и «душить». Поэтому зачем в этом кому-то помогать?! Что касается откликов, действительно, я все эти дни получал очень много СМС-сообщений от самых разных людей. Не буду их называть, потому что они адресовали эти сообщения мне, а не всему сообществу, и делали это явно не для пиара.

Вообще человек, который заказал это нападение, он явно боится журналистов, газету и СМИ больше, чем правоохранительные органы. То есть бандиты во власти и криминалитет боятся разоблачений больше, чем правоохранительных органов.

— С чем связано ваше решение идти на выборы в Облдуму от «Патриотов России»?

— Вы знаете, лежа в больничной палате, я не хочу говорить о выборах. Давайте поговорим о жизни. Я хочу вам сказать, что у меня большие планы на жизнь. Я хочу жить и не собираюсь бояться. А выборы — это не та тема, на которую можно говорить в больнице. Не хочу на эту тему говорить. Когда я понял, что произошло, то думал ни о выборах, ни о том, что я депутат: я подумал о своих коллегах. Лежа на ступеньках «Солянки», я позвонил в редакцию и попросил своих товарищей не пугаться, быть готовыми к любому исходу и просто продолжать работу. Потом я позвонил матери и постарался её успокоить. Всё, больше никуда я не звонил.

— Насколько я понимаю, у вас есть версии о том, кто мог бы заказать нападение на вас.

— На вопрос сотрудников правоохранительных органов я ответил, что связываю нападение со своей профессиональной журналистской деятельностью. Я сказал, что не знаю, кто на меня нападал и кто организовал нападение. Но у меня есть версия о том, кто мог бы быть заказчиком.

Заказчик пошёл на такой шаг не просто из-за страха разоблачения: он боится своих партнёров. Я назвал версию о двух следах: гурьевский и светлогорский след. Там всё в газете понятно: достаточно посмотреть, что мы публиковали неделю назад, месяц назад, и картина выстраивается, кто мог бы быть интересантом и что за люди вокруг этих интересантов. Что касается Гурьевска, то два года назад руководство УВД Калининградской области чётко охарактеризовало происходящее там как деятельность организованной преступной группировки, то есть бандитов и чиновников. Другой вопрос: почему прошло два года, а эта деятельность не прекращена, и они продолжают так же нагло действовать и проворачивать все эти криминальные схемы с землёй.

— И версия со Светлогорском.

— В Светлогорске же имеется вопиющий случай, когда чиновник муниципального масштаба в ранге главы администрации Светлогорского округа может решать судьбу и уродовать целый город ради своих коммерческих интересов и интересов других неизвестных лиц. Это нанесение ущерба не только Калининградской области, но и всей России. Почему-то этот человек — надо пересчитать, сколько там у него извилин, но очень крупного телосложения, не знаю, какое там у него образование, но явно не дизайнерско-архитектурное — подумал, что может решать вместе со своими соинвесторами судьбу города-курорта и строить это ужасное сооружение. Как выясняется, без прохождения предусмотренных законом процедур, без проведения экспертиз, общественных слушаний.

11 марта я написал депутатское обращение прокурору Калининградской области Табельскому, где потребовал остановить строительство, пока не будут выполнены все установленные законом процедуры. Он получил это письмо 14 марта, а 17-го эти отморозки напали на меня. Думаю, данный чиновник очень заинтересован в этой стройке. Наверное, для него это очень тревожное обращение, потому что в случае, если стройка будет остановлена, ему придётся отвечать перед своими партнёрами. Люди, которые собираются инвестировать в эту стройку 6 млрд руб., наверное, переживают за свои капиталы, и любая задержка и запрет на строительство — это финансовые потери. Я всё это озвучил полиции, и теперь задача — проверить эти версии. Может, у них появится ещё какая-нибудь версия.

— Учитывая общероссийскую практику, правоохранительным органам в конце концов удаётся установить личности исполнителей подобных преступлений. Некоторых из них даже удаётся посадить в тюрьму. Но о том, кто был ключевым заказчиком подобного преступления, официальной информации практически не бывает, и таким людям просто удаётся избежать ответственности.

— Я, естественно, не могу назвать ни имён, ни должностей, но в правоохранительных органах знают, кто стал заказчиком. Но они официальные люди и понимают, что есть оперативная информация, другое дело — найти весомое доказательство, которое позволит предъявить человеку обвинение и может быть признано судом. Собрать такого рода информацию очень сложно. Теоретически некое лицо, размещая заказ на моё устранение, могло быть записано на видеокамеру или диктофон. Но, даже если будет установлен один из ключевых посредников, который непосредственно получал заказ, и он будет задержан и останется живым до суда, не факт, что он подтвердит показания, озвученные в момент задержания и на следствии. У нас несколько лет назад было громкое дело, связанное с покушением на директора «Фольксваген-центра» Виктора Посаднева. Его тоже заказали, и стрелял киллер. Была установлена вся цепочка: киллер – подельники, обеспечившие нападение – организатор, который разместил этот заказ. И чем это всё закончилось? Тем, что один из ключевых свидетелей, связанный с потенциальным заказчиком, повесился на телефонной зарядке в камере калининградского СИЗО. Причём это был такой здоровый, накачанный парень. Если бы он сам захотел повеситься, он не смог бы. Это только один пример.

Другой — это пример с Алексеем Грядовкиным. Исполнители сидят — и на этом всё. Хотя у Грядовкина были связи в Москве, его родители довольно влиятельны, но человека застрелили среди белого дня. Полиции позволили лишь задержать непосредственных исполнителей и их подельников. Реальный организатор был известен, но даже не попал под следствие.

Поэтому в моём случае я не питаю иллюзий насчёт того, что заказчик предстанет перед судом. Конечно, он пошёл на такой шаг не просто из-за страха разоблачения: он просто боится своих партнёров, которых он уже обманул, взяв на себя определённые обязательства.

— На страницах газеты регулярно публикуются интервью и статьи про Николая Цуканова, Александра Ярошука и Андрея Кропоткина, носящие далеко не критический характер. Соответствует ли действительности то, что информационную политику «Новых Колёс» во-многом определяют контракты на освещение деятельности органов власти, общей стоимостью 3,2 млн руб. в год?

— Информационная политика газеты формируется из целого комплекса составляющих. Я не стану отрицать, что наша газета заключает контракты с правительством Калининградской области, с горсоветом и администрацией Калининграда на освещение деятельности, и мы получаем бюджетные деньги.

Значительная часть бюджетных денег, которые мы получаем, уходят на налоги, которые постоянно растут. Я могу вам даже сказать, куда они уходят: мы честно платим налоги. Значительная часть денег, которые мы получаем, уходят на налоги, которые постоянно растут. Я могу даже сказать, что я как сотрудник газеты подавал налоговую декларацию, и газета мне начисляет зарплату в 40 тыс. руб. Знаете, сколько я заплатил налогов в 2015 году с 480 тыс. руб.? 258 тыс. руб.! Это не 13 %, про которые рассказывают сказки. Это 52 %.

— Давайте вернёмся к вопросу о тональности ваших материалов.

— По поводу деятельности: если вам материалы, которые мы публикуем, показались комплементарными, то я скажу, что не считаю Цуканова, Ярошука, Кропоткина негодяями. Я их считаю людьми с набором положительных и отрицательных черт, с достоинствами и недостатками. В нашей газете в равной степени освещаются и их недостатки. Я не ставлю перед собой цели лишить должности Цуканова, уволить Ярошука и Кропоткина. Поэтому публикаций только критического характера у нас действительно нет. В нашей практике были случаи, когда губернатор Горбенко просто начал заниматься беспределом, и тогда действительно львиная доля материалов о нём была критической. Мы постоянно говорили, что такому губернатору не место на такой должности. Хотя были материалы, в которых мы говорили о его положительных человеческих качествах, если он что-то доброе делал. Вы же не будете отрицать, что в случае с мэрией, правительством, горсоветом они хоть что-то позитивное в этой жизни делают. Это не за деньги Ярошука, Цуканова, а за деньги жителей Калининградской области. На деньги налогоплательщика можно писать то, как журналист это видит, а читатель проголосует потом рублём. Если у меня перестанут покупать газету, значит, мы делаем что-то неправильное: люди не верят либо им это не интересно. На мой взгляд, материал о Кропоткине достаточно откровенный. Да, в целом он носит позитивный характер, но он там не предстаёт ангелом. Но у нас предстают в совершенно некомплементарном виде и Цуканов, и Кропоткин, и Ярошук. Мне уже никто из них не звонит, хотя когда-то они обижались, но я сказал, что буду публиковать их такими, каковыми они являются. Вы что, хотите сказать, что они предстают на страницах газеты, как из фотосалонов?

— Я говорила, скорее, о текстовом содержании материалов.

— Вы знаете, визуальный контент — это почти 70 % восприятия. Человек предстаёт в таком виде, в котором он и существует. Они у нас не редактируют материалы. Мы ставим фотографии, которые интересны читателям. Читатели не хотят видеть фотографии, как с доски почёта, они хотят видеть живые фото.

Я не ставлю перед собой цели лишить должности Цуканова, Ярошука и Кропоткина. Поэтому публикаций только критического характера у нас действительно нет. А что касается содержания, то в материалах о деятельности властей и Цуканов, и Кропоткин, и Ярошук больше говорят о критическом. Хотя, конечно, говорят о позитивном, как они хорошо работают, сколько они замечательных дел сделали. Но, если вы возьмёте наши материалы, они все — о проблемах. Если взять материалы с планёрки Цуканова, мы пишем о проблематике: о том, что плохо сделали чиновники, где и что тупо украдено. Эти темы тоже звучат, а другие издания, которые присутствуют на этих мероприятиях, почему-то такие темы обходят. У нас есть вещи, которых больше ни у кого нет и которыми я горжусь. Например, сказки про жемчужное побережье. Пусть кто-нибудь что-то подобное сделает. Вы думаете, людям во власти это нравится?! Там же всё понятно, но я считаю, что жёсткая сатира должна быть, или вы полагаете, что такое может себе позволить «ручная» газета?! Могу вам чётко сказать, что ни Ярошук, ни Цуканов, ни Кропоткин не могут мне позвонить и сказать: «Ты собираешься публиковать такой материал. Не публикуй его». Был случай, когда, условно говоря, звонил Михаил Плюхин, и нас пытались заставить не публиковать информацию, но я не снимал материалы.

— То есть вы лично ни разу не снимали материалы?

— Их снимали в типографии, я их не снимал. Я получал газету с пустыми полосами, где было написано: «Приходите на выборы». Вот такая история. Мы смогли опубликовать материалы только через неделю. Как мне объяснили, варианты были такие: либо газета вообще бы не вышла (они нашли бы обоснование, угрозу выборам или ещё что-то), либо она вышла бы в таком виде. Ну вышла и вышла. Люди умные, они всё поняли.

— То есть в вашем исключительном случае получение денег по госконтрактам — это не плата за лояльность?

— Нет. Я знаю, что это плата за лояльность других изданий, не стану с вами спорить, а в моем случае — нет.

— Как бы вы прокомментировали разговоры о том, что Игорь Рудников готов покинуть Калининградскую область?

— Это вообще бред! У меня это единственная профессия, я 30 лет живу в Калининградской области. Самый большой капитал, который я заработал, — это доверие людей. Наши журналисты не бегают, к нам люди со всей области приезжают. У нас есть коммуникация с читателями: люди идут в газету и рассказывают такие вещи, которые не найти и не узнать. Есть доверие к газете!

Текст: Елена Иванова

«А что такого случилось?»

Бывший военный журналист, капитан 3‑го ранга, депутат Калининградской областной думы, а с 1995 года — главный редактор и владелец газеты «Новые колеса» Игорь Рудников лежит под капельницей и весело щерится кривыми зубами с подушки. Очереди в больничную палату ждут родственники, политические деятели Калининграда, просто друзья и журналисты. Первое интервью Игорь дал, еще когда лежал на асфальте. Как настоящий военный, неудачу противника он обернул себе на пользу и пиарится по полной. И по-журналистски правильно делает, так как: «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее» (Ницше).

17 марта Рудникова первой спасала от смерти официантка кафе «Солянка» — не та, которая со страху убежала, а вторая: она прижимала полотенца к его ранам:15 минут, пока ехала «скорая». Поэтому крови вылилось не больше полутора литров, а дальше спасением стали заниматься уже врачи.

Губернатор Калининградской области Николай Цуканов, с которым мне удалось поговорить только по телефону, переспросил: «Вы у него были? Так у него не в шею ранение, или у него шея там — пониже спины?»… А начальник полиции УМВД РФ по Калининградской области Александр Шельпеков в личном разговоре упомянул, что Рудникова ударили «перочинным ножом» (нож не найден). И даже завотделением в больнице на вопрос о ранениях сначала ответил, что их «три, в мягкие ткани».

Поскольку хирург после операции говорил Рудникову совсем другое, мы попросили врача принести в палату историю болезни, которую он открыл и прочел эпикриз. Ранений было пять, три — это только те, глубина которых достигает 10 и более (!) сантиметров. Один удар прошел в миллиметре от почки, другой — повредил артерию, и, если бы не разгар дня, не людное место и не та смелая официантка, Рудников уже не улыбался бы.

Дело по факту нападения в кафе возбуждено по статье о «хулиганстве». В том, что раны оказались не столь опасными, повезло, конечно, Рудникову, но и преступникам тоже: «светит» менее увесистая статья.

Странно, что степень опасности этого преступления приуменьшается даже на тех уровнях, где информация, по идее, должна быть абсолютно точна, — но странно лишь на первый взгляд. Всеобщий феномен показухи работает и в обратную сторону: все, вызывающее беспокойство, скрывается в том числе от лиц, принимающих решения. Вот это: «А что такого страшного случилось?» — выскакивает даже раньше, чем задан вопрос и стала понятна картина преступления.

Картина преступления

Это второе нападение на Рудникова: первый раз его били по голове разводным ключом в подъезде в 1998 году (преступление не раскрыто). С тех пор Игорь обычно передвигается по Калининграду в сопровождении Эдуарда — тот и водитель, и телохранитель, и просто друг. Эдуард (преданный читатель «Новой газеты») имеет два ордена Мужества за две чеченские кампании и владеет приемами рукопашного боя. Его мучат угрызения совести, но он ничего сделать и не мог.

В течение многих лет Рудников предпочитает ездить на обед в кафе «Солянка»: там быстро, вкусно и недорого. И демократично — хотя бы уже поэтому охранник не заходил в зал (там в обеденное время всегда немало народу), а ждал в машине перед входом. 17 марта на Балтике ударил последний неожиданный мороз, и Игорь надел пуховик, в котором прошел в зал — гардеробщик куда-то отлучился. Пока он обедал, за соседним столом сидел некий мужчина — спиной к нему, но в какой-то момент он обернулся и посмотрел на Рудникова в упор. Рудников тоже запомнил его характерное скуластое лицо.

Закончив обедать, он встал, надел пуховик и пошел к выходу, успев заметить, что и сосед тоже встал, оставив на столе недоеденный обед и недочитанную газету. Когда Рудников проходил через зал, встали и пошли за ним (по показаниям кассирши и официанток) еще двое. Зал от выхода отделяют два тамбура: в первом — гардероб, а во втором, ближе к выходу, еще одна сотрудница торгует с лотка пирожками. Тут нападавшие и нагнали Игоря, уже взявшегося за ручку наружной двери.

Субъективно он помнит, что кто-то повыше его самого (а Рудников тоже высок и достаточно силен — регулярно занимается спортом) словно по-дружески приобнял его сзади, но так, что руками в этот момент он двигать не мог. Удары через пуховик в левый бок он почувствовал — «словно молотком». Это заняло секунд десять, затем его вытолкнули наружу, на асфальт, он попытался встать, но сил не было, и только тогда увидел кровь — много крови.

В больнице на операционном столе Рудников успел заметить полетевший откуда-то пух и удивился: «Может, это уже райские птицы?» Но еще перед тем, как дали наркоз, успел сообразить: пуховик! То, что он ощущал как удары «молотком», скорее всего, было рукояткой финки (5 ударов за 10 секунд). А пуховик, спас ему жизнь — рано еще нам с ней расставаться.

Никому не могла прийти в голову возможность нападения в таком месте. Вокруг толпится народ — кафе в центре города, рядом с входом в зоопарк, — часть публики снимала сцену телефонами. Но с этого момента и Эдуард так же все четко фиксировал: он выскочил из машины и сначала бросился к Рудникову, чтобы узнать, жив ли. Успел заметить, как два парня славянской внешности прыгнули в серый с помятым боком «Мерседес», который сразу умчался. Кто-то из толпы запомнил и продиктовал ему номер машины, который сразу же был передан в полицию.

Полиция приехала примерно через пять минут, а на следующий день брошенный «Мерседес» был обнаружен на одной из улиц города. Незадолго до нападения он был несколько раз перепродан, а номера оказались от другой машины. С этой стороны преступление было тщательно подготовлено, и тем более странным выглядит то, что исполнители, не скрывая лиц, засветились в «Солянке» еще и накануне.

Полиция вышла на некоего Рената Иминова, за которым до перепродажи числился «Мерседес» и который оказался похож по фотографии на человека, сидевшего за соседним от Игоря столиком. Через прессу Иминову было предложено добровольно явиться в полицию, что он и сделал 22 марта — и даже в сопровождении адвоката. Но он допрошен пока как свидетель: даже если он был в кафе и смотрел на Рудникова — так его весь Калининград знает! А чем доказать его причастность к нападению? Исполнители (двое по показаниям) и, вероятно, третий, бывший за рулем, пока не найдены. Да и живы ли они все?

За Иминовым, конечно, теперь будет установлена слежка. Но не только у органов внутренних дел, у журналистов тоже есть оперативная (не стопроцентно точная) информация о нем. Иминов появился в Калининградской области, куда приехал в конце 80‑х из Казахстана вместе с неким Паком. После того как кореец бесследно пропал еще в 90‑х, состоял в бригаде некоего Самурая, которая промышляла автоугонами. Когда и этот исчез, Иминов сотрудничал с Гошей, а затем с неким Решетиным по кличке Пух (тот крышевал нелегальный янтарный бизнес), пока Пуха тоже не пристрелили. Посещает фитнес-центр «Альбатрос». И может продолжать это делать: персонаж, несомненно, интересный, но предъявить ему пока что нечего.

Широкую общественную огласку это преступление получило сразу же: еще лежа в крови, Рудников нашел в себе силы позвонить в редакцию и знакомым журналистам других СМИ. Для руководства области нападение на него чрезвычайно невыгодно политически: выглядит как возвращение «лихих 90‑х». Так что и для правоохранительных органов области найти и отправить под суд всех участников нападения на журналиста — дело чести.

В этом меня заверил Александр Шельпеков — заместитель начальника УМВД РФ по Калининградской области, начальник полиции. В Шельпекове сразу виден, что называется, «честный мент» старой формации: он начинал с участкового, затем был опером в РУБОПе, на нынешнюю должность назначен в июне 2014 года. Однако еще он 5 лет, до 2013‑го, руководил здесь центром «Э» — по борьбе с экстремизмом.

Тут дело даже не в том, что именно при Шельпекове за Рудниковым и даже, с его слов, за его бывшей и нынешней женами велась слежка — видимо, здесь его считали потенциальным лидером оппозиции (см. заметку Павла Каныгина в «Новой газете», № 15 от 11.02.2013). Это даже не местная, а всероссийская история: матерых сыщиков из РУБОПов вопреки их желанию после «болотного дела» бросили «на экстремизм», а они повозмущались — но не увольняться же, теряя стаж и пенсию. Однако такое перепрофилирование даром не проходит: теряется квалификация, да и агентура, надо думать, образуется уже не та.

Что-то мне подсказывает, что если бы этих «честных ментов» не перебросили «на экстремизм», то и нападавшие на Рудникова 17 марта так далеко бы не уехали. А то и вовсе не решились бы на преступление. Мы с Шельпековым поговорили еще про «экстремизм», а больше оказалось не о чем: остальное теперь — только версии…

«Новые колеса»

Прежде чем говорить о версиях, стоит углубиться в историю газеты «Новые колеса» и самого Рудникова.

Отец Игоря был военным, поэтому у него, по его словам, «много родин» — одна из них оказалась в Латвии, где отец закончил службу, а мама живет до сих пор. Сам он, не попав в летчики, захотел стать военным журналистом и окончил училище во Львове. До увольнения в запас работал в газете «Страж Балтики», а «Колеса» сначала придумал как коммерческое приложение к ней.

До конца 90‑х автомобиль был символом и центром экономической жизни калининградского анклава: все гоняли машины из Германии и перепродавали их дальше, в бывший СССР. Автореклама стала коммерческой осью «Новых колес», но характер Рудникова был таков, что в его газете начали появляться и критические журналистские материалы. Кроме нападения в подъезде в 1998‑м, в 2006 году он провел около полугода в различных СИЗО по обвинению в клевете и избиении 22 омоновцев (инцидент был связан с попыткой вернуть изъятый тираж газеты). И это был тот редкий случай, когда суд, после передачи уголовного дела по инстанциям, журналиста оправдал.

Между этими приключениями с 1996 года Игорь избирался сначала депутатом городского совета, а затем областной думы, депутатом которой он остается и до сих пор. Популярность его еще более возросла и вышла за пределы области, после того как Рудников провел кампанию по перерасчету пенсий военным пенсионерам (с учетом индексации «пайковых»), которая закончилась положительным решением КС (от 14 декабря 2004 года).

Что было в его жизни неизменным, так это газета. В течение ряда лет несколько полос в ней твердо занимала реклама интимных услуг, однако в последние три ее заменило бюджетное финансирование — со стороны как правительства области, так и муниципалитета Калининграда. В прошлом году в связи с 50‑летием губернатор наградил Рудникова орденом «За заслуги перед Калининградской областью».

За всякое такое Рудникова легко обзывать тому, кто сам никогда не тащил на себе газету. В зрелом (по сравнению с другими регионами) Калининграде меня приятно удивило, что никто не отозвался о нем плохо. Официальные лица чаще всего давали такую характеристику: «Он нам понятен». Что ж, по крайней мере в самом западном регионе России уже додумались, что оппозицию лучше не расстреливать, а выстраивать с ней понятные отношения.

На уровне же приватных разговоров самым неблагоприятным отзывом стало предложение рассматривать самого Рудникова и его газету по отдельности. Это «по-калининградски», как выразился тот мой собеседник. Об Игоре, собственно, мы уже рассказали почти все, а о газете лучше всего скажет заголовок к тому материалу, который, по его же собственной версии, мог стать причиной нападения в кафе: «Вип-свинья на променаде». Это про главу курортного Светлогорска, который якобы, по версии «Новых колес», лоббирует постройку уродливого торгово‑гостиничного комплекса на первой береговой линии, где знаменитый променад.

«А я говорю со своими читателями языком народа, — с полуслова понимает меня коллега Игорь. — Он и есть свинья, я просто могу позволить себе то, чего не может позволить читатель: назвать свинью — свиньей, а не просто вором». Тираж черно-белых «Новых колес» — 12 тысяч экземпляров, и он полностью расходится по цене 20 рублей за номер. Это сформировавшаяся «нишевая» аудитория, и, перейдя на более аккуратные выражения, газета, скорее всего, ее потеряет, а другую не найдет: все ниши заняты (кстати, хозяин кафе «Солянка» — тоже депутат — много лет за свой счет скупает прилетающий самолетом тираж «Новой газеты» и выкладывает его бесплатно рядом с кассой: так что та недочитанная газета, которую оставил на столе похожий на Рената Иминова посетитель, была именно «Новая»).

Рудников считает возможными заказчиками покушения на себя (с пятью ранами он вправе строить гипотезы, а мы их только повторяем) либо уже известного нам мэра Светлогорска, либо главу Гурьевского района — район окружает с трех сторон город Калининград, и его земли наиболее выгодны с точки зрения коттеджного строительства. О коррупции в Гурьевском районе газета, впрочем, пишет давно, и ничего нового за последнее время не было.

Как бы то ни было, Ренат Иминов после разгрома очередной «бригады», по некоторым данным, в последнее время часто появлялся именно в Светлогорске и в Гурьевском районе. Косвенно версию по Светлогорску подкрепляет и то, что после нападения на Рудникова областное начальство, раньше помалкивавшее про проект гостиничного комплекса-«бочки», начало открещиваться от главы района.

Квалификация

13 мая прошлого года Люблинский суд Москвы за истечением сроков давности прекратил уголовное дело в отношении заказчика нападения на Игоря Домникова — журналиста «Новой газеты», который умер после избиения молотком в подъезде своего дома ровно 15 годами раньше. Исполнители — бандиты были установлены еще в 2007‑м, сначала по другим совершенным ими преступлениям, и осуждены. В декабре 2013 года был приговорен к лишению свободы и организатор преступления — предприниматель Павел Сопот. Однако заказчик, которым оказался бывший вице-губернатор Липецкой области Сергей Доровской, смог уйти от ответственности в результате, во‑первых, волокиты (возможно, сознательной) со стороны тогда еще милицейского следствия, а во‑вторых, из-за заниженной уголовно-правовой квалификации этого преступления.

Мы («Новая газета» и Союз журналистов России) ставили перед генеральным прокурором Ю. Я. Чайкой и председателем СК РФ А. И. Бастрыкиным вопрос о том, что нападение на Домникова должно быть квалифицировано по статье 227 УК РФ: «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность». Срок наказания здесь — вплоть до пожизненного, благодаря чему в случае с Домниковым Доровской мог бы быть реально осужден и после истечения 15 лет.

Об убийстве Домникова мы вспомнили еще и по той причине, что характер нападения на Рудникова, в чем-то схожий (ножичком понизу — это скорее манера «блатных»), может объясняться и похожим механизмом «заказа». Раздосадованный начальник (пусть это будет, например, некий вице-губернатор или некий мэр), разумеется, не будет давать письменных указаний убить журналиста. Он просто бросит как бы вскользь что-то вроде: «Как он меня достал <…>!»… Дальше этот сигнал будет по-своему понят организатором, который транслирует его уже бандитам…

Доказать соучастие в преступлении (в форме подстрекательства) в такой цепочке возможно, но для этого требуется время и более высокий уровень ответственности (а значит, и подследственности). Правильнее квалификация по более тяжкой статье УК, которая одновременно и более точно соответствует всем обстоятельствам дела — и это именно ст. 227 УК РФ.

Наше обращение по «делу Домникова» осталось без ответа: правоохранительные органы не хотят создавать прецедент, признавая за журналистикой важную общественную (и государственную) функцию.

Союз журналистов России и «Новая газета» снова поставят этот вопрос и эту проблему перед Генеральной прокуратурой РФ и Следственным комитетом: теперь по делу о нападении на Игоря Рудникова. Он еще и депутат; но депутатов пусть отстаивают их коллеги, а мы — о журналистике. По подсчетам Союза журналистов России, с начала 90‑х в стране погибло около 350 наших коллег. У Рудникова был шанс стать 351‑м. И мы (и читатели) против того, чтобы это мрачное число продолжало расти.

И еще об экстремизме

Не ради пиара (как теперь, и обоснованно, Рудников), а просто, так уж кстати пришлось, но я и сам тоже стал в Калининградской области объектом нападения на «общественного деятеля». Дело было прошлым августом на Балтийской косе, где местные хорошие и умные ребята во главе с «иностранным агентом» Шумановым Ильей проводили третий «форум Кафки—Оруэлла». Мы с Олегом Кашиным как раз вели дискуссию о журналистике в летней столовой перед примерно 60 слушателями, когда из кустов возник странный персонаж в майке и стал метать в нас попавшими ему под руку бутылками с водой, а сам выкрикивал что-то несуразное про «предателей Родины».

Инцидент закончился без особых последствий только благодаря хладнокровию организаторов форума — в руках у спутников метателя бутылок, оставшихся пока за штакетником, была замечена (и зафиксирована на фото) металлическая арматура, обернутая в газеты. Организаторы «Кафки» провели собственное расследование и даже идентифицировали нападавших — «казаков» из «Балтийского казачьего союза Калининградской области» (хорошо хоть не Восточной Пруссии). Организация даже получает гранты от правительства области, а ее «атаманы» входят в общественные структуры при губернаторе.

Уголовное дело было возбуждено только спустя два месяца, в октябре прошлого года. Есть сведения, что метатель бутылок (фамилия известна, но мы пока ее называть не будем) недавно по ходу ссоры в кафе пырнул ножом еще кого-то и сейчас находится под подпиской о невыезде. Дело «по Кафке и Оруэллу» где-то застряло и не развивается. Ни к чему не пришли и другие уголовные дела, которые были возбуждены по фактам нападений на участников «Марша мира», прошедшего в Калининграде 21 сентября 2014 года.

Начальник полиции Калининградской области Александр Шельпеков при мне звонил в Балтийск и обещал прислать справку о ходе «дела Кафки и Оруэлла», но пока что-то молчит.

Конечно, по сравнению с покушением на убийство Рудникова это просто анекдот, и эти нападения вряд ли как-то связаны. Однако, как общий фон, их объединяет атмосфера безнаказанности и даже попустительства насилию со стороны «патриотов» против тех, кого они (и, очевидно, политические власти) по каким-то своим соображениям таковыми не считают. Все начинается с брани, тортов и зеленки, а закончиться вполне может и убийствами. Пока центры «Э» охотятся за нами, в России поднимает голову настоящий экстремизм и фашизм.

Ссылки

Источник публикации