Место гопников на мировой арене

Конец апреля ознаменовался тремя событиями примерно одинакового уровня. Во-первых, Свердловский областной суд матери-одиночке Екатерине Вологжениновой. Теперь за перепост антивоенных записей в социальных сетях — картинок, стихов и призывов украинцев защищать свою землю от оккупационного вторжения — женщина официально считается экстремисткой и обязана отбывать 320 часов обязательных работ.

Вторым событием стал скандал, устроенный нодовцами в Екатеринбурге на проводившейся в Ельцин-центре дискуссии, посвященной патриотизму. Мария Катасонова и ее уральский подельник Илья Белоус едва не сорвали обсуждение, использовав весь привычный арсенал нападок вроде: "Сопротивление в Донбассе умирает за свою свободу в борьбе с фашизмом с георгиевскими лентами в руках". В результате после примерно десяти минут пафосных выкриков, лжи и передергивания фактов, напоминающих банальную травлю, мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман не выдержал и прямым текстом заявил провокаторам: "Вы или законченные циники, или просто дебилы, я еще не разобрался". После этого все центральные СМИ ожидаемо о том, что "мэр Екатеринбурга назвал патриотов Родины дебилами".

Третий случай произошел буквально на днях, когда на жюри ежегодного школьного конкурса "Человек в истории. Россия — ХХ век", организованного "Мемориалом", , в частности плеснув зеленкой в лицо известной писательнице Людмиле Улицкой.

Собственно, объединяет все эти три случая одно: воинствующее гопничество или казенная тупость, упоенные своей не просто безнаказанностью, а востребованностью, нападают на интеллигентных людей, прекрасно понимая, что интеллигенция бессильна против гопоты, разум бессилен против тупости и совестливый человек просто не способен иметь дело с распоясавшимся подонком. Аркадий Бабченко совершенно справедливо , что "путинская пропаганда достала из людей всю мразь, вывернула все самое плохое на место хорошего, разрешила убийства, ксенофобию, мракобесие, гонения, травлю, ненависть, агрессию, расовую нетерпимость, засадила мозги шовинизмом и национальным превосходством, имперским величием, убрала запреты, снизила планку практически до нуля, дала отмашку и сказала: все, фас, теперь можно… В стране, орущей про духовность, был отменен Бог, а, как известно, если Бога нет — значит можно все".

Не стоит, в самом деле, оправдывать оскотинившуюся шпану тем, что у них есть "высокие идеалы и сакральные символы". Те, кто использует в качестве орудия травли красивые речи и громкие слова, не меньше нас с вами понимают, как обесцениваются и слова, и символы, и стоящие за ними смыслы. Им просто нравится унижать и травить, считая себя при этом героями, и они очень хорошо знают, что нужно говорить для того, чтобы проделываемая ими мерзость не просто не осуждалась, но и восхвалялась. Они освоили правила игры и выучили нужные фразы, дающие им полную индульгенцию на то, чтобы всецело потерять человеческий облик.

И именно так же, как выглядят "нодовцы" внутри страны, выглядит на международной арене и сама Россия — завравшийся гопник, обкуренный бандит из подворотни или, изрыгающий ложь и ненависть, противоречащий сам себе, навязчивый и бесстыдный тролль в зарубежных социальных сетях. Именно поэтому рассуждения о возобновлении "холодной войны" сейчас не совсем корректны. Холодная война все же была поединком уважающих друг друга соперников, и велась она по определенным правилам. При всем ужасе советской системы хотя бы на международном уровне в Холодной войне с обеих сторон присутствовали ум, изящество и профессионализм. Мне встречались американские ветераны, которые с уважением отзывались о своих оппонентах из КГБ — но ни один из них не способен был найти ничего заслуживающего уважения, в современной России.

В больших городах Америки в середине 60-х спонтанно образовались неблагополучные районы, населенные преимущественно бедными афроамериканцами — так называемые "гетто". Уровень преступности в них был таков, что даже полиция боялась приезжать по вызовам в эти кварталы. Сейчас ситуация намного улучшилась, но до сих пор в отдельных городах существуют районы, в которых лучше не ходить вечерами. И сидящая в таких районах под заборами обкуренная шпана, завидев, как случайно забредший в опасный квартал обычный человек шарахается от них на другую сторону улицы, вероятно, в этот момент считает себя победителями.

Возможно, в их больном, отравленном наркотиками воображении разыгрывается целая сцена несостоявшегося поединка, в которой трусливый враг, осознав их силу и могущество, позорно бежал, так и не посмев покуситься на их территорию. В этот миг гопники считают себя настоящими защитниками своей земли — той самой заблеванной подворотни, в которой они могут безнаказанно грабить, кого хотят, и практически легально курить марихуану. Они не способны даже представить, что на их подворотню никто не посягал как минимум потому, что нормальный человек просто брезгует ступить туда даже случайно.

В их самовлюбленном сознании не может даже возникнуть мысль, что в картине мира человека, который вынужденно оказался в их квартале, их не существует и даже не может существовать. Для него немыслимы какие-то отношения с ними, он живет совершенно иными, отличными от них вещами, в совершенно ином мире, где по берегам сияющего на солнце озера красуются очаровательные особняки, похожие на миниатюрные дворцы, где улицы сверкают чистотой, а под раскидистыми деревьями на площадках играют дети. И обкуренные гопники для людей из этих районов — это не враги, не противники, а просто стихийное бедствие или в лучшем случае досадная мелочь, как грязь под ногами.

Так устроен человек, и с этим ничего не поделаешь. Высоцкий был не совсем прав, говоря, что на отрицательные роли в своих играх мы в детстве назначали врагов. Как правило, на отрицательные роли дети любят назначать друзей или достойных соперников — но в любом случае тех, с кем им приятно играть. Ни один ребенок не станет приглашать в свою игру людей, с которыми ему неприятно иметь дело. Дети из интеллигентных семей обычно не играют со шпаной. Игра призвана дарить ребенку радость, особый адреналин, наслаждение и азарт, а для этого противник должен быть достойным. Худшее наказание среди детей — это не назначение на враждебную роль, а изоляция, бойкот, исключение из общения.

И так же устроены взрослые. Можно стерпеть разницу во взглядах (интеллектуальный момент), и при этом уважать противника за благородство и смелость. Можно понять, что ты имеешь дело с подонком, с существом, для которого не существует моральных норм (этический момент), но отдать должное его сильному интеллекту. Но умный человек никогда не сможет уважать и считать равным себе агрессивную тупость, трусливую шайку шпаны, с воем набрасывающихся на тех, чей масштаб личности они никогда не способны будут разглядеть. При столкновении с таким срабатывает даже не этическое, а эстетическое чувство — элементарная брезгливость.

Именно это и происходит сегодня: Запад брезгует Россией. Брезгует ее неадекватными имперскими амбициями, бесстыдной ложью, безумными претензиями, необоснованными запросами. Брезгует Киселевым с его "радиоактивным пеплом", прикормленными провокаторами, травящими иностранных дипломатов, клеветническими передачами, подделанными "секретными" документами и прочим. Вся война, все противостояние, весь накал страстей существует только в головах у кремлевских пропагандистов и одурманенного ими населения. Запад не воюет с Россией — он старательно обходит ее, как обходят притон шпаны в неблагополучном квартале Нью-Йорка.

Да, иногда западные лидеры вынуждены иметь дело со шпаной — тогда, когда возникает необходимость безопасно перейти улицу и не нарваться на нож обкуренного наркомана, чтобы спокойно добраться до дома и снова жить своей жизнью среди парков, озер и одноэтажных домиков. Но не более того. Посочувствовать здесь можно только тем нормальным людям, которые вынуждены жить в неблагополучных районах и не имеют возможности из них переехать: как адекватным россиянам, так и соседям России по постсоветскому пространству. Они вынуждены пересекаться с гопниками намного чаще, чем все остальные. Но так, к сожалению, устроен этот несправедливый мир: успешным людям нет дела до проблем обездоленных — до тех пор, пока перебравший с дозой марихуаны наркоман не окажется случайно с ножом на их собственном крыльце.