Михаил Сергеевич Инкогнито

В одной из своих недавних статей я между делом отметил: феномен перестройки изучен экспертным сообществом не в полной мере, этот крупнейший в новейшей истории сдвиг для меня по-прежнему загадка.

На взгляд автора, основной пробел – личность самого инициатора, а точнее, психологическая подоплека, которая в силу той или иной специфики привела в действие цепную реакцию саморазрушения социализма.

Дело в том, что чем больше я наблюдаю за Михаилом Горбачевым, тем больше озадачиваюсь. Не встраивается его персоналия, пусть умаленная недугами старости, в масштаб глобальных преобразований, им активированных. Вместо ожидаемого титана – почти неприметный персонаж, довольно путано изъясняющийся. Ну да ладно: старость не радость, четверть века назад М.С. Горбачев, как минимум, фонтанировал положительной энергией, что на фоне уходивших кремлевских старцев уже служило энергией созидания, пусть опосредствованной.

Между тем все это время Михаил Сергеевич, так или иначе, присутствовал в моих размышлениях как некая заноза познания, никак не извлекаемая. Наконец звено-другое в том постоянно сменяемом ряду определилось, но не более того.

Он предстал передо мной в лике крестьянина, наделенного основными, присущими этому классу, чертами. Собственно, персонажем его настоящих корней, с поправкой на эпоху, разумеется.

Туманящая намерения витиеватость речи, природная сметка вместо продвинутого мировоззрения, повышенная ранимость, склонность к интриганству, небогатый потенциал предвидения, дефицит друзей, фетиш семьи – что это, как не эндемические свойства крестьянина, волею случая вознесенного на верхний этаж мира? Я неплохо знаком с сельским укладом бывшего СССР, так что рассмотреть крестьянский стержень у обсуждаемой персоналии, было лишь вопросом времени.

При всем том классовая подноготная лишь отчасти приближает нас к постижению загадки – что именно толкнуло М.С. Горбачева объявить крестовый поход системе социализма, коей он будто кровь и плоть. Да, внук двоих репрессированных дедов не мог с молоком матери не впитать, как минимум, критический взгляд на господствующую доктрину. Как и верно то, что советские, некогда беспаспортные колхозники отличались куда меньшим патриотизмом, нежели прочие социальные группы. Но те предпосылки – шаткий настил для сущностного анализа, неубедительны для социальной общности, у которой каждое новое поколение лишалось памяти о предыдущем.

Между тем возьму на себя смелость предположить, что в основе вызова, брошенного Михаил Сергеевичем советскому порядку, лежат один мировоззренческий, а другой – личностного свойства атрибут.

Как представляется, отец перестройки – нестандартный человек, при том что подобные типажи мне не раз встречались. У таковых злокозненность, интриганство соседствуют с душевной открытостью и благородством, причем, срабатывание тех или иных начал непредсказуемо, зигзагообразно. Думается, здравого начала у нашего героя больше, стало быть, Михаил Сергеевич, в общем и целом, положительная персона, хоть и оговорок вагон и маленькая тележка.

Из этой принципиальной исходной вытекает частность: будучи в немалой степени позитивной личностью, Михаил Сергеевич был обречен советскую управленческую вертикаль и образ жизни – из сплошных волчих ям – возненавидеть, сколь бы амбициозная составная над ним не довлела. И взойдя на властный Олимп, свести с объектом ненависти счеты.

Как по мне, то искрой перестройки, воспламенившей целый континент, послужили психические установки и комплексы обсуждаемого лица. Крах же социалистического эксперимента, глубочайшая усталость народа от властей – не более чем сопутствующий фактор, пусть неотрывный. Без учета первого не очень вытанцовывает жесткая нацеленность капитана советского линкора загнать его на фатальные рифы. Сколь бы невысока была его планка как государственника, что сегодня очевидно, он, деятель, вышедший из горнила репрессивного, боящегося своего хвоста режима, не мог не понимать: расшатай хотя бы одну из его опор, тотчас рухнет все здание, под обломками которого будет похоронена его личная власть.

Если оглянуться назад, то главная заслуга М.С. Горбачева, причем неоценимая, в следующем: нейтрализация партаппарата, контрреволюционера по умолчанию, и формирование крепкой команды советников с Александром Яковлевым во главе, собственно, и совершившей перестройку. Никакой потенции к качественной трансформации у первых не было, оттого задача задач – перетасовывая властную колоду, задвинуть партократов на событийные задворки. Что и удалось. За одно это нашему герою забронировано место в истории.

Меня буквально умилило допущение, недавно прозвучавшее, что перестройка, будто бы производное номенклатуры, которой до икоты надоела коммунистическая аскеза, стало быть, назрела конвертация властного эксклюзива в материальное Эльдорадо. Это то же, что и предположить внезапную секуляризацию Ирана. С той братвой, где коррумпированной, а где сраженной рахитом бюрократии, и могильной ограды было не возвести. Августовский путч яркий тому довод. Даже китайская экономическая модель – неподъемная для них ноша.

С утерей власти, а точнее, героического ореола, М.С. Горбачев, откровенно посыпался, выказывая свою сословность хлебопашца. Точно утерявший все ориентиры, номинировался кандидатом в президенты РФ, возглавил партию-однодневку и дальше некуда – низвел себя до рекламы пиццы. Так что поддержка им крымского аншлюса – логически ожидаемое звено. К слову, Нобелевскому комитету не мешало бы пересмотреть свой устав о награждении премией мира, по крайней мере, отзывая право на медаль у лауреатов-вероотступников.

Между тем мое поколение, сложившееся при социализме и вдоволь того эрзаца хлебнувшего, М.С. Горбачеву по гроб жизни обязано. Не произойди в конце восьмидесятых глубинных перемен, мы, на тот момент в возрасте дерзаний, не состоялись бы как граждане, не заняли бы многие ниши престижа. Так что в каждом из наших обретений, чей стержень – осовременение советской архаики, есть частичка подвига "отца" перестройки.

Нередко раздаются голоса, что демократическая модернизация СССР была неизбежна. Рано или поздно явился бы политик из молодой когорты партократов, который проделал бы абсолютно то же, что и Горбачев, поскольку прочих внятных альтернатив не было. Не соглашусь. Перспектива "конголизация" для позднего СССР была не меньшей, чем в нынешние дни – треть страны перебивалась с хлеба на воду (водку) и тенденция набирала обороты. Властная же надстройка, выродившись, уже сама собой не управляла.

Так что слова из песни не выбросишь: "Так будь же ты здоров, Михаил Сергеевич Горбачев" (Вилли Токарев)