Надзорные органы Юрия Чайки

Бездействие надзорных органов Юрий Чайка считает добросовестной работой

11 августа 2015 года в Ново-Огарево произошла не примечательная с виду встреча — таких, казалось бы, у главы государства проходит по пять штук на дню. Визитер в лице генерального прокурора Юрия Чайки вопреки ожиданиям не принес президенту никаких плохих новостей, а всего лишь поделился своими соображениями о мерах по поддержке частного бизнеса. И тем не менее именно в этом мирном позитивном диалоге, как в зеркале, отразились многие структурные проблемы российской власти.

Взял под козырек

После короткого вступления Владимир Путин сказал: «Я знаю, что у вас есть дополнительные предложения по организации этой работы (проверочной деятельности. — РП) в отношении малого и среднего бизнеса».

В ответ Юрий Чайка поведал, как Генпрокуратура отнеслась к принятому в начале июля закону о трехлетнем моратории на проверки малого бизнеса. Хорошо восприняла, правильно. Закон вступает в силу 1 января 2016 года, а прокуроры уже «с учетом вашего предложения, Владимир Владимирович», перестали тревожить малый бизнес с хорошей репутацией (который за последние три года не совершал грубых административных правонарушений), а также исключили из плана проверок 12 тысяч сельхозпроизводителей.

Владимир Путин и Юрий Чайка во время встречи в резиденции Ново-Огарево. Фото: Алексей Никольский / пресс-служба президента РФ / ТАСС

Более того, силовики совершенно не возражают против еще одного законопроекта — вообще отменить проверки бизнеса, не допускавшего ранее проступков (словно зарегистрировать новое ООО для старых активов — большая проблема).

Такой противоречивый климат

Уникальная же у нас страна, если развитием малого бизнеса занимается Генпрокуратура! Она же, кстати, только что открыла горячую линию для жалоб граждан по санкционным продуктам. Звонков будет море, можете не сомневаться — культура доноса в России возродилась так стремительно, словно и не пребывала в многолетнем кризисе. И по каждому звонку граждане прокуроры непременно проведут проверку. Даже если это малый бизнес.

Бизнес-климат в России нельзя назвать однозначно плохим. Да, скажем, в рейтинге Doing Business мы занимаем 62-е место, но столь низкий показатель вызван провалами всего по трем параметрам: «Получение разрешений на строительство» (156-е место в мире), «Присоединение к электрическим сетям» (143-е, полный позор для страны — донора мировой энергетики) и «Международная торговля» (155-е место). В то же время мы поднялись на 12-е место по «Регистрации собственности», 14-е по «Обеспечению исполнения контрактов» (выше Дании, США и Великобритании), 34-е по «Регистрации предприятий».

Но стоит поискать рейтинг, где среди параметров есть «Коррупция», как позитива становится существенно меньше. Так, Forbes поместил Россию лишь на 91-е место среди «Лучших стран для бизнеса», и тянет нас на дно именно «Защищенность от коррупции» (123-е место).

А вот, например, по налоговой системе мы выглядим вполне прилично — правовая база для предпринимательства у нас хорошая. Осталось научиться соблюдать собственные законы. Но Генпрокуратура явно занята чем-то иным.

Список Мельниченко

Весной 2013 года уральский бизнесмен (его чаще называли фермером, но это не совсем точно) Василий Мельниченко внятно, по-русски и при этом без ненормативной лексики на московском экономическом форуме «Будущее России: новая индустриализация или сырьевая модель?» обрисовал основные проблемы ведения бизнеса в России. Постараемся вкратце воспроизвести этот список:

• Политизированность: «Мы провели буквально позавчера заседание правления своего хозяйства и, конечно, выразили в первую очередь возмущение действиями Европы по Кипру. Похоже, мы и сеяться не будем через это: некогда будет этим заниматься».
• Жадность естественных и противоестественных монополий: «Мы продали картофель по 6 рублей, мы продали зерно по 7 рублей, мы считаем, это хорошие деньги — и мы не можем платить заработную плату. За последние три года электроэнергия выросла в 2,5 раза, дизельное топливо — в 2,5 раза. А цена на сельскохозяйственную продукцию осталась та же, что была в 2009 году».
• Острый социальный кризис, разрушение естественной системы взаимоотношений: «У нас в районе тоже что-то как бы растет. Открыли четыре детских дома за последние несколько лет, четыре богадельни — дома престарелых, и в прошлом году заложили прекрасную тюрьму на 2 тысячи мест».
• Безответственность и государства, и самого бизнеса: «200 тысяч будущих свиней — сегодня 150 тысяч — сделали жизнь людей невозможной, потому что очистных сооружений нет, и не предвидится. Потому что если построить настоящие очистные сооружения, свинина будет по 300 рублей за килограмм».
• Недоступность кредита: «Не могу идти в банк — у меня фамилия, видимо, не подходит туда. Что Путин, что Медведев, что Мельниченко приди — никакой кредит тебе там не дадут, а тем более льготный. Не дают кредиты для села. Нечего заложить, и потом, по этим кредитам настолько высокий процент, что мы неконкурентоспособны».
• Да-да, коррупция и воровство на всех уровнях: «Не хотелось бы, чтобы были такие новости (а они есть): председатель «Россельхозбанка» районного масштаба Ульяновской области украл 250 миллионов рублей, банкир, выезжая в Лондон, прихватил на карманные расходы 200 миллиардов рублей… Там 5 миллиардов украли, на ЖКХ 7 миллиардов, трубы не работают, вода не течет…».
• Колоссальный разрыв в уровне доходов: «А вы сами-то подумайте, как мне жить в деревне при зарплатах людей в 3, 5, 7 тысяч рублей? И это когда у нас депутаты честно уже возмущаются, что 160 тысяч рублей — это маленькая зарплата (напомним, это начало 2013 года, с тех пор депутаты уже позаботились о повышении своего заработка. — РП). И они правильно говорят — нам бы тоже хотелось чуть-чуть больше как-то. Вы если купили туфли и они вам жмут — вам какое дело до того, что мир широк?».
• И наконец, неусыпный контроль государства за благом частника: «У меня на сегодняшний день как минимум 20 контролирующих организаций. И при том, что все, что я строю, работает, все приходят, и вы знаете, как будто из вредности, как будто у них в инструкции написано, чтоб всем стало хуже! И начинается: 126 тысяч рублей за аттестацию рабочих мест, 200 тысяч туда, 300 тысяч сюда…».

Что ж, можно порадоваться за уральского бизнесмена: на одного проверяющего у него, возможно, действительно стало меньше. А что там с решением остальных проблем? Ау?

Василий Мельниченко

О чем забыл президент

Не дело генерального прокурора — заботиться о проблемах малого бизнеса. Мы платим немалые зарплаты гражданам из Минэкономразвития, из многочисленных кормящихся вокруг правительства структур «поддержки предпринимательства», а воз и ныне там. Может быть, генеральному прокурору вместо рассказов об облегчении участи трудящихся начать уже передавать в суд накопленные дела на региональных и федеральных чиновников, зачищающих рынки в пользу «своих» предприятий? В ст. 1 п. 2 Закона о прокуратуре Российской Федерации (ФЗ-2202-1) сначала говорится о надзоре «за исполнением законов федеральными органами исполнительной власти», потом «за соблюдением прав и свобод человека и гражданина» и только после этого — «за органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций». Этот закон не идиоты писали (что, к сожалению, можно сказать далеко не о каждом нашем законодательном акте) — стоит вчитаться в букву и суть, тем более что в Генпрокуратуре вроде бы юристы должны работать, это все-таки не менгелеобразный Минздрав без врачей.

Даже сейчас, декларируя опору страны на собственные силы, власть принципиально не доверяет бизнесу. Самостоятельность человека перестала быть ценностью в глазах государства, ее вытеснила лояльность — лояльность, подчеркнем, не стране, а правительству, а еще лучше — той же прокуратуре. Понятно, что фермер, которого заставляют за приличные деньги сертифицировать рабочие места доярок, заведомо менее лоялен к власти, чем топ-менеджер подконтрольной людям губернатора единственной на область закупочной конторы, держащей оптовые цены на оскорбительном для фермера уровне. Хотя в любом русском земледельце патриотизма больше, чем во всем пятиэтажном здании Генпрокуратуры на Большой Дмитровке, 15а.

И если бы президенту действительно было интересно, как поживает российский бизнес, он бы расспросил Юрия Чайку, например, о том, что происходит с конкурентами предприятий многоотраслевой коммерческой империи Артема Юрьевича Чайки, все ли у них в порядке, не мешает ли кто работать. Хорошо бы понять также, как поживают многочисленные бизнес-проекты Игоря Юрьевича Чайки, ради которых он отказался занять место подмосковного вице-премьера. И получить ответ на риторический вопрос: откуда возьмется стартовый капитал у детей генерального прокурора, если он не будет заниматься поддержкой малого и среднего бизнеса? Неделю назад в Ново-Огарево была хорошая возможность для такого разговора.

Ссылки

Источник публикации