Отзывы лицензий обойдутся банковской системе в 1 трлн рублей

Осенью журнал Euromoney назвал Эльвиру Набиуллину лучшим руководителем ЦБ в мире, отметив среди прочего усилия по очистке рынка от неплатежеспособных участников. Банкиры называют это зачисткой рынка, сама Набиуллина предпочитает термин «оздоровление». Как ни называть этот процесс, его результат впечатляет.
С июля 2013 г. лишились лицензий более 200 банков, только в этом году их уже около 100. Больше было в 90-е гг., но тогда банков было в несколько раз больше.
Набиуллина обещает продолжить эту политику. Во что вылилось оздоровление сектора по ее рецепту, разбирались «Ведомости».
Не отмылись
С 1 июля 2013 г. отозваны лицензии 204 кредитных организаций (данные ЦБ на 4 декабря), а 2015 год стал рекордным более чем за 10 лет (см. инфографику). Представитель ЦБ объяснил ускорение отзыва лицензий у банков «в основном их вовлеченностью в отмывание преступных доходов и незаконный вывод средств за рубеж» – их ориентация на данный вид бизнеса потребовала «применения жестких мер надзорного реагирования».
Причины отзыва лицензий иллюстрируют последовательную работу ЦБ по выводу с рынка банков, нарушающих закон о противодействии легализации преступных доходов и вовлеченных в проведение сомнительных операций, отметил он: если в 2012 г. за нарушение антиотмывочного закона была отозвана одна лицензия, то в 2013 г. – 8, в 2014 г. – 36, в 2015 г. – 33 (на 4 декабря). Больше было только в 2006 и 2007 гг. – 51 и 44.
Нарушение антиотмывочного закона стало основанием для лишения лицензий в 37% случаев (24% в 2013 г., 42% в 2014 г. и 37% в 2015 г.). Борьба с «криминальными» банками по большому счету началась в 2014 г., в 2015 г. ее интенсивность несколько снизилась, в том числе за счет того, что больше отозвали лицензий по экономическим причинам (в эту категорию можно объединить все остальные основания), что можно связать с ухудшением ситуации в экономике и банковском секторе, делает вывод ведущий эксперт Центра развития НИУ ВШЭ Дмитрий Мирошниченко. «Подобная кампания проходила в середине прошлого десятилетия», – напоминает он. В 2006–2007 гг. экономика росла, и 82% банков были лишены лицензий за нарушения антиотмывочного законодательства.
Нынешняя кампания началась в ноябре 2013 г. с отзыва лицензии у Мастер-банка, у которого финансовых проблем не было, вспоминает Мирошниченко. Временная администрация оценила разницу между стоимостью активов и обязательств банка в 4,5 млрд руб., или меньше 7%. «Мастер-банк знаковый, потому что он реально крупный, у него было очень много клиентов и большой объем легальных операций. Но главное, считалось, что у него слишком влиятельные покровители, чтобы с ним что-либо сделать. Его уход потряс банковское сообщество», – говорит Мирошниченко. В середине 2012 г. МВД распространило сообщение с просьбой проверить подозрительные операции Мастер-банка, но ничего не произошло.
Эффектно начав кампанию, ЦБ «затем пошел рубить хвосты» – крупных игроков он больше не затрагивал, констатирует Мирошниченко: борясь с отмыванием и другими сомнительными операциями, ЦБ «отстреливает мелочь, хотя пример Мастер-банка показывает, что этим грешат и крупные игроки».
Действительно, среднестатистический банк, лишенный лицензии «за криминал», гораздо меньше, чем, к примеру, неплатежеспособный и фальсифицировавший отчетность (см. инфографику). У таких банков в среднем 4,6 млрд руб. активов и 2,1 млрд частных вкладов. Без учета Мастер-банка цифры еще скромнее: 3,8 млрд и 1,5 млрд руб.
«Из этого можно сделать вывод, что на банковскую систему и экономику зачистка не оказывает существенного воздействия, ведь, как правило, она касается очень маленьких банков. Хорошо, что их становится меньше, но это все равно что с одежды пыль стряхнули – функционально ничего не поменялось, хотя выглядеть стали лучше», – отмечает Мирошниченко.
Экономическая статья
Гораздо крупнее были банки, лишенные лицензий «по экономическим статьям» – в связи с потерей платежеспособности, утратой капитала или фальсификацией отчетности (см. инфографику).
По данным ЦБ, за 2,5 года лишь у 30 кредитных организаций среди оснований для отзыва лицензии (а их всегда несколько) фигурировала существенная недостоверность отчетных данных. Но по итогам обследований финансового состояния временными администрациями их число выросло до 110. Столько было выявлено фальсификаторов, скрывавших основания для осуществления мер по предупреждению банкротства и/или отзыва лицензии (еще 61 банк принудительно ликвидируется благодаря достаточности имущества для погашения всех обязательств, судьба оставшихся 33 пока неясна).
Суммарные активы этих 110 банков, по данным их прежних руководителей, превышали 1,19 трлн руб., по результатам обследования они оказались в 2,4 раза меньше – около 506 млрд при обязательствах более 1,12 трлн руб., по данным временных администраций. В этих банках хранилось 663 млрд руб., или 3,7% вкладов населения.
Недостаток имущества в 595 млрд руб. для всех выплат кредиторам – это в основном «результат вывода активов путем мошеннических схем, махинаций и фиктивных сделок, скрывавшихся путем представления недостоверной отчетности», говорится в ответе ЦБ на запрос «Ведомостей».
В реальности потери будут гораздо больше – по итогам банкротства.
Банкротства на триллион
По информации Агентства по страхованию вкладов (АСВ), среди банков, лишившихся лицензий с 1 июля 2013 г., к началу декабря 105 уже признаны банкротами (по одному закончено конкурсное производство). На начало конкурсного производства балансовая стоимость их активов составляла 1,38 трлн руб., обязательства – 1,15 трлн.
Недостаток средств на удовлетворение требований кредиторов этих 105 банков, по оценке АСВ, составит 70–75% от суммы обязательств перед кредиторами, или 805–863 млрд руб. Из этого следует, что реально выручить в ходе конкурсного производства лишь 288–345 млрд руб., это на 1,03–1,09 трлн руб. ниже балансовой стоимости активов.
Вырученных средств не хватит для полного расчета не только с частными вкладчиками, но даже с АСВ, к которому после страховых выплат переходят права требований от граждан. По данным агентства, 98 из 105 банкротов – участники системы страхования вкладов. На данный момент объем установленных требований их кредиторов первой очереди – почти 502 млрд руб., их них 423 млрд – выплаченное вкладчикам страховое возмещение.
Лишенные лицензии банки пользовались особой популярностью вкладчиков: доля средств физлиц в их пассивах заметно превосходила среднерыночную. С июля 2013 г. вклады составляли 24–29,5% пассивов банковского сектора, а у покинувших рынок игроков – около 40% (см. инфографику).
Причины очевидны: у населения меньше возможностей оценить финансовое состояние банка, а главное – необходимости, ведь большинство банков входили в систему страхования вкладов и суммы до 1,4 млн руб. можно было безбоязненно размещать в любом из них. Для банков же самый простой способ залатать дыры – набрать вкладов, заманив людей повышенной процентной ставкой. Это подтверждает человек, близкий к регулятору.
Триллион – это много или мало?
Такие потери клиентов и кредиторов эквиваленты 4% всех средств, привлеченных частными банками, за вычетом вкладов граждан, или 6% совокупных остатков на счетах и депозитах предприятий во всех банках, подсчитал руководитель направления анализа денежно-кредитной политики и банковской системы Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Олег Солнцев. «Это довольно много, учитывая, что речь идет о половине кредитных организаций, лишившихся лицензий за 2,5 года, – отмечает он. – Цифры чувствительные, но не катастрофические. Нет оснований впадать в депрессию и кричать, что бизнес разорен».
Кредиторы почувствуют потери, которые в определенной степени являются потерями и для экономики, ведь утраченные средства не будут использованы в экономической деятельности и не принесут пользы, говорит председатель совета директоров «МДМ банка» Олег Вьюгин. Потеря более 1 трлн руб. в банковских активах – реальная, это негативно для экономики, ведь средства были неэффективно инвестированы, а часть их украли, но это всего лишь 1/70 ВВП, отмечает он: «Для состоятельного роста это не критично».
Для финансового сектора потери выразились в уходе более 200 кредитных организаций, потерявших капитал, но надо учитывать, что сам экономический кризис сильно повлиял на банки, продолжает Вьюгин: «Если бы все росло и было хорошо, может быть, столько лицензий бы не отозвали».
 Для экономики 1 трлн руб. – цифра не критичная, говорит Солнцев, но для банковского сектора это деньги принципиально другого масштаба. «Такая колоссальная дыра в капитале банков практически не лечится, потому что общий объем капитализации банковской системы – 8,8 трлн руб., – отмечает он. – Это огромные потери, причем только по банкам-банкротам. А ведь на подходе банки, которые еще не банкротились».
Собственный капитал банковской системы в сравнении с активами и даже остатками на клиентских счетах невелик, но «зверски значим» с точки зрения способности банков продолжать деятельность, напоминает Солнцев: ведь он компенсирует риски активных операций. Если капитал исчезает, банки не могут принимать на себя риски, а значит, и кредитовать.
Эта утрата мощностей, ограничение потенциала кредитования экономики – основная потеря, считает эксперт: «Без осмысленного решения этой проблемы эта дыра, скорее всего, по факту будет затыкаться госденьгами. Значит, продолжится огосударствление банковской системы. Потому что не видно других механизмов решения и источников для притока частного капитала, компенсирующих потерю 1 трлн собственных средств».
По расчетам ЦМАКП, потеря 1 трлн собственных средств (из-за неадекватной оценки стоимости активов обанкротившихся банков) исходя из мультипликатора «кредиты/капитал» в последние годы ограничит потенциальный размер кредитов банковской системы на 4,5–5 трлн руб. Это около 12–14% кредитного портфеля банков, отмечает Солнцев. Но кредитование сокращается постепенно, продолжает он: эффект от нехватки капитала более или менее полно проявляется за два года. Следовательно, экономика пока почувствовала только часть этого эффекта, резюмирует Солнцев: «Утрата капитала угнетающе воздействует на кредитование экономики и затруднит переход к экономическому росту, когда для него возникнут предпосылки. Это повлияет на ВВП».
Бумажные деньги
«Какая там потеря капитала, когда у этих банков его не было уже много лет, – восклицает Мирошниченко. – И в реальности у нас большинство банков не имеет никакого капитала. Но это не мешает кредитовать и наращивать портфели».
Размер капитала банковского сектора, фигурирующий в официальной отчетности, по его оценке, с точки зрения макроуровня достаточен для удовлетворения спроса на кредиты со стороны российской экономики в эпоху кризиса. «Потому что в кризис спроса нет», – объясняет он.
«Ждать от банков с огромными дырами в капитале подвигов кредитования экономики по крайней мере наивно, – продолжает эксперт. – Эти банки утратили капитал из-за вывода средств собственниками и руководством, они бы и дальше расширяли такие операции».
Основные потери экономики идут из-за выбытия банков в эпоху экономического кризиса и это потери клиентов, прежде всего им и вызванные, говорит Мирошниченко. «Банк может скончаться двумя способами: традиционным для России – когда деньги украли, нетрадиционным – когда ухудшилось качество активов в момент кризиса и не смогли расплатиться по обязательствам», – рассуждает он. Пассивы есть, а из-за кризиса собранные деньги вкладывать особо некуда, перспектив развития банковского бизнеса не видно – в итоге средства выводят, максимизируя даже нечестно полученную прибыль, поясняет Мирошниченко.
Солнцев также не видит «потенциально привлекательных направлений, которые могли бы принести банкам прибыль в условиях стагнации экономики и смерти прежних идей легкого и быстрого заработка в виде высокодоходных беззалоговых ссуд для населения».
В будущем при экономическом росте спрос на кредиты может быть удовлетворен путем повышения капитализации выживших банков (если это будет выгодно собственникам), докапитализацией со стороны государства или даже просто росчерком пера ЦБ, который может снизить нормативы достаточности капитала, рассуждает Мирошниченко. Впрочем, с ростом экономики качество активов банков улучшится, что поддержит их капитал за счет роспуска резервов, роста стоимости активов, «так что до ограничения роста кредитования со стороны капитала еще надо будет умудриться дожить».
А была ли зачистка?
«То, что у нас добрая половина банков занималась транзитом денег и помогала хозяйствующим субъектам в выводе капитала из страны, – святая правда», – говорит Андрей Марьин, посредник на рынке купли-продажи банков. Отчасти это продолжается и сейчас, «ведь спрос на обналичку не исчез – он, условно говоря, модернизировался». В мелком банке обналичить ничего невозможно, он абсолютно прозрачен. «И любая обналичка, как и транзит денег, ловится в течение того же дня, и реально отзываются лицензии. Поэтому такие операции ушли из мелких банков», – объясняет Марьин.
В результате, по его словам, теперь много мелких банков выставлено на продажу, потому что они не могут зарабатывать легально, «банковский бизнес как таковой становится чрезмерно рискованным», а «традиционные высокодоходные операции реально перекрыли». От ужесточения надзора сделок не прибавляется – хотя, казалось бы, их должно было стать больше, сетует предприниматель: «На продажу стало больше банков, но покупатели практически исчезли, сделок существенно меньше – один-два десятка в год, а в 2013 г. было порядка сотни». Причина: в «чистой банковской деятельности в сегодняшней экономической ситуации просто нет смысла». Но ужесточение надзора тут ни при чем.
«Триллион потерян не из-за действий ЦБ, ведь по собственной инициативе регулятор лишил лицензий лишь небольшие банки с общей балансовой стоимостью активов меньше 300 млрд руб. (без Мастер-банка, это особый случай)», – напоминает Мирошниченко.
Основные же причины отзыва лицензий были экономическими, поэтому тезис о том, что Набиуллина кошмарит или зачищает рынок, цифрами и здравым смыслом не подтверждается, уверен Мирошниченко. Ведь термин «зачистка» можно применять только к банкам, которые жили бы и дальше, но их «отстреливают» из-за криминального бизнеса, считает эксперт: «А если банк умер потому, что деньги кончились или украдены, то ЦБ здесь ни при чем – регулятор только выдал банкроту свидетельство о смерти».
Центробанк не стал комментировать потерю триллиона.