Пепел

В мае, в короткий промежуток между 9 мая и 22 июня, когда в СССР и в современной России принято вспоминать о войне, в Санкт-Петербург, Москву и Екатеринбург Международный театральный фестиваль им. А.П.Чехова привез Театр Танца Тайваня "Клауд Гейт" из Тайбея. Казалось бы событие не великое. В безусловную одну из столиц мирового балета, какими являются Москва и С-Петербург, приезжает танцевальная труппа из одной небольшой страны, по мнению многих – явной периферии. Страны, о которой в СССР вообще вспоминали вскользь только во время шествий на открытии летних олимпиад. Дипломатических и иных отношений между великой страной и Тайбеем не было и не могло быть, ведь она проамериканская, прозападная. Страна вроде как далекая от мировых трагедий воин ХХ века. Страна, с прозападным гоминдановским режимом долго противостоящая шедшему уверенной поступью по нашему пути большому Китаю. При этом, почему то наравне с другими осколками китайской цивилизации Гонконгом, Макао, Тайвань, стал передовой страной процветающей технической и культурной, не путать с маоистской коммунистической "культурной революцией", революции конца ХХ века. Что они могут НАМ показать о войне? Что они понимают в НАШИХ трагедиях? Удивительно, оказалось еще, как понимают. Доказали, показав спектакль "Пепел". И за это огромное спасибо и Международному театральному фестивалю и конечно одному из самых известных хореографов Азии основателю и художественному руководителю Театра танца Тайбея Лин Хвай-Мину.

В июне 1960 года Дмитрий Шостакович, (110-летию со дня рождения великого композитора посвящены показы спектакля в России), композитор переживший трагедию Второй мировой войны и гениально показавший своей "Ленинградской симфонией" ужас и героизм человека на войне приехал в Дрезден. Город ещё хранил следы смертоносной союзнической бомбардировки 13-15 февраля 1945 года. Увидев руины, стоящие памятником бесчеловечности войны, и наверняка вспомнив не менее страшные картины, виденные в родной стране и в остальной Европе, он за три дня написал гениальный "Струнный квартет № 8 До минор". Написал и сравнил Квартет с Реквием. Реквием – произведение, которое для многих композиторов по традиции является одной из главных вершин творчества. Лин Хвай Мин лишь в 1990 году услышал эту музыку. Нет, пожалуй, тут я не прав, он не услышал, он увидел эту музыку. Увидел и, соединив в ней все трагедии ХХ века и наступившего века, список которых хоть и слишком длинный, но продолжающийся… Герника, Ковентри, блокада Ленинграда, Сталинград, Лидице, Варшава, Дрезден, Берлин, Хиросима, Нагасаки, Нью-Йорк 9/11, аэропорт Донецка, Пальмира – создал свой пронзительно-трагический спектакль "Пепел".

О трагизме войны, о её разрушительной силе искусство говорит давно, но я не могу припомнить более пронзительного произведения в танце, в балете. "Пепел" созданный языком пластического движения, танца стал в один ряд с "Апофеозом войны" Верещагина, "Герникой" Пикассо, "Мягкой композицией с вареными бобами: предчувствие гражданской войны" Дали.

Когда с поразительной восточной пластикой артисты тетра создают изломанные войной фигуры людей, это ещё имеет аналогии, но когда тела сваливаются, да именно сваливаются в единый пласт человеческих тел, хорошо знакомый по фотографиям холокоста и полей после битв. Одни только головы, почти как сошедшие с полотна Верещагина черепа, завладевают вниманием зрителей. Становится жутко. Настолько точен образ войны и настолько точно прочтение музыки великого композитора.

Да, видимо на далеком Тайване хорошо знают и помнят войну. Помнят совсем близкую для них трагедию Японии и тени пепла остававшиеся от людей на мостовой разрушенных городов. Наверняка помнят бесчеловечную борьбу коммунистического Китая с попыткой построить демократический Китай Чай Кайши, сумевшего отстоять только Тайбей. Наверняка видели кадры Европы и Вьетнам, и многое другое. Честь и низкий поклон им за то, что увидев это, они всё запомнили и смогли своими и нашими переживания оживить в пластике музыку Шостаковича. Казалось бы, на этом можно было бы поставить точку, ограничившись невольной рецензией, но хочется сказать ещё несколько слов, уже не только о спектакле "Пепел".

У нас великий балет. Всё ещё жива балетная школа. Она вобрала в себя лучшие образцы европейской и, разумеется, добавила российский полёт. Вскормленная особой заботой проявляемой властителями разных эпох именно о балете она процветала. Ей было даже позволено воспринять во второй половине ХХ века пластику американского балета, развитую, в том числе и теми, кто из-за политических катаклизмов ХХ века вынужден был покинуть сцены Большого или Мариинского театров. Говорить о величии нашей балетной музыки от Чайковского до Прокофьева и Хачатуряна вообще не имеет смысла. В мире практически нет театра балета, артиста балета, балетомана не знакомого с этими ценнейшими мировыми шедеврами. Впрочем, эти слова можно отнести и ко многим другим видам искусства, развивавшимся и вбиравшим в себя мировой опыт.

Мы, живущие на 1/6 или 1/7 части суши постоянно говорим о войне. Ещё бы. В ХХ веке мирных годов на долю живущих на этой части суши досталось не так уж и много. Наша литература, театр, кино, любые другие виды искусства во многих самых лучших произведениях – о войне. И всё-таки такой войны как в "Пепле" у нас нет. "Пепел" превращает нас в пепел. В нём нет героизма, в нём нет победителей, как нет и не может их быть на войне, ибо война уничтожает, уродует, человека и человеческое в нём. Увы, у нас такая память о войне не в чести. Нам подавай победу. Поэтому извращается смысл "Жизни и судьбы" В. Гроссмана. Не удалось уничтожить книгу, попробуем подправить восприятие молодых поколений посаженных на экранную иглу. Переснимаются, а заодно и подправляются "А зори здесь тихие…" Б. Васильева. Редко вспоминаются бессмертные "Сотников", "Обелиск", "Мертвым не больно" Василя Быкова, вынужденного, как и Виктор Некрасов автор "В окопах Сталинграда", жить в эмиграции. Василю Быкову, правда, повезло. Ему было позволено вернуться на родину в любимую Беларусь. Но только чтобы умереть на родине в самый роковой день своей судьбы , но через 62 года. Быть отпетым согласно обряду и упокоиться в гробу, накрытом , а не государственным – несущим преемственность кровавого полотнища СССР. Уместно вспомнить очень редко показывающийся фильм "Восхождение" Ларисы Шепитько, снятого по прозе В. Быкова. Многолетний запрет на съёмки такого же жестокого как спектакль "Пепел" – фильма "Иди и смотри" Элема Климова, или всё ещё не показанный россиянам последний двенадцати серийный фильм-завещание Саввы Кулиша "Прости, прощай ХХ век". Многие другие произведения рассказывающие правду о войне. Увы, власти, государству создающему детские военизированные организации и кидающему миллионы, если не миллиарды на пропаганду войны и теоретической возможности быть в ней победителем – всё это как минимум не нужно, а может быть на чей-то взгляд и вредно. Тем ценнее то, что нам показали тайваньские артисты.

Пронзителен финал спектакля. Когда затихает последняя нота, все артисты выстраиваются в шеренгу на авансцене и замирают. Поклонов нет. Так замерев, как памятник они стоят и смотрят в зал, встающий и аплодирующий, скандирующий браво. Стоят, не шелохнувшись как памятник павшим. Когда то в театре на Таганке после спектакля "Павшие и Живые" Д. Боровским Ю. Любимовым был придуман финал. По уходящей вверх, в фойе лестнице ставили артиллерийские гильзы и зажигали в них огонь и зрители выходили из зала в затемнённое фойе и шли мимо горящих факелов в мирный город. Тут нас провожали из зала в такой же полутьме, восставшие из пепла, в который они превращались на наших глазах, фигуры артистов.

P.S. В качестве послесловия позволю себе чуть-чуть совсем личного. Есть у меня снятый, но всё ещё не смонтированный фильм "Художник и война". Причина простая. На монтаж и постпродакшн нет денег. Всего-то тысяч 8, увы, разумеется не рублей и не гривен. Фильм снимался в 2013 году в Мордовии, Питере, и в Украине в Кривом Роге. Там жил и творил Заслуженный художник Украины, Почетный гражданин города, скульптор Александр Васякин. Родившись в мордовском селе, пройдя самую страшную зиму 1941-1942 года в блокадном Ленинграде, и потом ещё 4 года в сапёрных войсках, он стал скульптором. Увидев его "блокадные" барельефы и другие памятники о войне, созданные в макетах, но не востребованные и не поставленные не в СССР, не в России, не в Украине, я ни снимать – не мог. Тем более услышав и увидев его воспоминание о том, что делала с человеком война. Увы, в 2014 война опять вернулась в нашу жизнь. Разделив надолго непримиримой чертой – "Крым наш". Так и лежит и ждёт своего часа снятый материал, где многое происходящее сегодня предвиделось…

Александр Васякин ушёл, не дожив меньше месяца до своего 90-летия. Его творчество, как и творчество многих других упомянутых и нет в этой статье, вынужденных пройти через войну, понявших её ужас – осталось. Оно существует, чтобы напоминать нам о том, что было. Чтобы предостерегать нас. Чтобы мы, все, не позволили превратить нас в ПЕПЕЛ.