Персональный Нюрнберг Антона Носика

В понедельник, 3 октября, Пресненский районный суд Москвы вынес приговор по делу блогера и журналиста Антона Носика, обвинявшегося на основании поста в «Живом журнале» в «разжигании вражды к сирийцам» (по части 1 статьи 282 УК РФ). Обвинение требовало для подсудимого два года тюрьмы; судья признал Носика виновным, но ограничился штрафом в 500 тысяч рублей. За 20 минут до начала заседания Антон Носик ловил покемонов на лестнице суда. Он возмущался тем, что приложение Pokemon Go неправильно показывало его местоположение. Собравшиеся вокруг поинтересовались у Носика, какого приговора он ждет. «Что я могу ожидать? Я могу посмотреть статистику прежних приговоров, в 2015 году вынесено 369 приговоров по этой статье, из них оправдательных — ноль», — отвечал он. [...] Свой «экстремистский» пост «Стереть Сирию с лица Земли» Антон Носик написал 1 октября 2015 года — он до сих пор доступен в «Живом журнале». Блогер приветствовал российские бомбардировки по территории Сирии, в том числе те, в которых гибнут дети. Свои слова он подтвердил на следующий день в эфире «Эха Москвы» (запись и расшифровка передачи с сайта радиостанции удалены). [gazeta.ru, 03.09.2016, "500 тысяч с Носика": «Я считаю, если название Сирии исчезнет с карты, то никому плохо не будет, а наоборот. Да, такую страну неплохо бы стереть с лица земли, как в свое время стерли нацистскую Германию, которой больше нет на карте», — сказал тогда Носик. Сторона обвинения считает, что таким образом блогер намеренно возбуждал ненависть к сирийцам. Сам же Носик потом оправдывался, что его отношение к Сирии и к сирийцам — разные вещи. «Из того, что я сказал, что одобряю бомбежки в Сирии, не следует, что я призываю ненавидеть сирийцев», — заявлял позже СМИ Антон Носик — врезка К.ру]. Через пять с лишним месяцев, в феврале 2016 года, официальный представитель Следственного комитета Юлия Иванова заявила, что еще в ноябре на Носика было заведено уголовное дело. 26 апреля блогеру официально предъявили обвинения в экстремизме по части 1 статьи 282 УК («Публичные действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе»; максимальное наказание — четыре года тюрьмы). В ведомстве заявили, что Носик «имел умысел разжигания вражды к сирийцам». Мерой пресечения Носику назначили подписку о невыезде. Заявителем, отправившим письмо в Следственный комитет, оказался Илья Ремесло, прокремлевский блогер и сотрудник «России сегодня». В суде он выступил как свидетель и объяснил свои действия тем, что «информировал органы как законопослушный гражданин». Анализировавшие пост эксперты пришли к противоположным выводам: Институт криминалистики ФСБ подтвердил обвинения; их коллеги признаков возбуждения вражды в тексте не усмотрели. 19 сентября прокурор потребовала приговорить Носика к двум годам заключения. После ее выступления блогер сказал, что с публикацией о Сирии «перегнул палку». Сетевой дневник Антона Носика, 19.09.2016, "Прокуратура просит для меня сакральную "двушечку". Извините, но я её вертел": Отдельно хотелось бы сказать пару слов про моё якобы признание, что я «перегнул палку». Это там какой-то корреспондент (не отследил, какого агентства) недослушал, недопонял, пропустил вопрос судьи, привёл десятую часть моего ответа, — и вот уже читаю во всех заголовках, что я что-то там вдруг признал в ходе допроса. На самом деле, это был довольно длинный и обстоятельный диалог с судьёй, стенограммы которого у меня под рукой нет, но смысл такой: СУДЬЯ: Вы признаёте, что во время эфира на «Эхе Москвы» перегнули палку? Я: Разумеется, признаю. В программы «Эха Москвы», которые называются «Особое мнение» и «Персонально ваш», гостей именно затем и зовут, чтобы они там перегибали палку, высказывали своё пристрастное личное мнение в самых категорических и провокативных выражениях. Это ровно тот самый разговорный блок в эфирной сетке, куда зовут всяких Прохановых, Пушковых и прочих мечтателей о «радиоактивном пепле», чтобы они перегибали палку и провоцировали слушателей радиостанции на собственные мысли по обсуждаемым вопросам... Только я не вижу в таком перегибании палки предмета для рассмотрения в уголовном суде. Заходя в помещение суда в день оглашения приговора, Носик, который пришел на заседание в футболке с портретом Иосифа Бродского, рассказал, что с ночи его сумка с тюремными вещами потяжелела до 30 килограмм. Из книг, помимо Франзена, он взял с собой учебник по итальянскому и «Божественную комедию» Данте. Свое последнее слово обвиняемый зачитал с телефона. «В то самое время, как российские войска активно участвуют в штурме Алеппо, в столице России меня судят за поддержку действий этих самых войск, — заявил он. — В моем уголовном деле можно прочитать заключение некоего эксперта Управления по защите конституционного строя ФСБ о том, что бомбардировки Сирии, которые я поддержал больше года тому назад, являются преступлением экстремистской и террористической направленности». Он заметил, что на государственных телеканалах «Россия-24» и «Россия-1» уже вышли сюжеты, в которых рассказывается, что Носик признан виновным в экстремизме. Носик также напомнил о встрече тогдашнего президента Дмитрия Медведева с Советом по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, которая состоялась в 2009 году. Тогда один из экспертов заявил, что в России выносят 0,8% оправдательных приговоров. «Я думаю, что это неточная цифра», — ответил он. Завершая речь, Носик потребовал от судьи не ограничиваться полумерами. «Если вы считаете, что я своей жизнью, трудом, общественной деятельностью не заслужил на шестом десятке лет клеймо уголовника — то просто оправдайте меня, — сказал он. — А если считаете, что заслужил, назначьте, пожалуйста, реальный срок, пусть и у [прокурора] Катерины Сергеевны сегодня будет праздник, не только у евреев». Судья объявил перерыв. Выходя из зала, Носик напомнил собравшимся, что «приговор написан не здесь и не сегодня, их пишут в других местах». «Если меня попросят заплатить штраф, вы все скажете — история окончена, — добавил он. — Она не будет окончена. Инженер Бубеев никуда не денется из тюрьмы. Все люди, которых осудили по этой статье, будут сидеть, потому что никто не ездил к ним на суды. В России собралась группа нелепых клоунов, которые борются с экстремизмом, но на самом деле борются с фигней». Судья Евгений Найденов — начинал он свою карьеру как прокурор на процессе ученого Игоря Сутягина, которого обвиняли в шпионаже, — признал блогера виновным. Приняв во внимание смягчающие обстоятельства (на иждивении Носика находится малолетний ребенок), он приговорил блогера к штрафу в 500 тысяч рублей. Носик сказал, что намеревается подать апелляцию на это решение в Мосгорсуд; его адвокат Сергей Бадамшин заявил, что с суммой штрафа они с Носиком не согласны. Последнее слово Антона Носика "Следствие само выбрало экспертов... Оплатило, надо думать, их труды. И отказалось верить акту той экспертизы, которую само же и заказало"   [...] Обвинение в моём деле не предприняло ни малейшей попытки доказать, что я имел преступный умысел, как сказано во первых строках обвинительного заключения. Откуда им известно об этом умысле? Может, они представили свидетелей, с которыми я этим умыслом делился? Или перехватили какие-то мои сообщения, письма, черновики, на которых основано суждение о моём намерении подорвать основы конституционного строя России? А может, в расследовании дела участвовал опытный телепат, который залез в мою голову и прочёл там преступные мысли? Я готов допустить и такое, но почему-то в двух томах моего уголовного дела нет заключения от этого ценного специалиста. Так что отмечу: субъективную сторону преступления обвинение вообще не сочло нужным доказывать. Ни в этом зале, ни на этапе предварительного следствия такой вопрос вообще не поднимался. В статье 14 действующего УК РФ сказано, что для квалификации любого действия как уголовного преступления необходимо, чтобы оно носило характер общественно опасного деяния. В чём состоит общественная опасность поста в моём ЖЖ, или моей беседы с коллегами в эфире «Эха Москвы»? На 420 листах своего уголовного дела я не нашёл ни ответа на этот вопрос, ни самого вопроса. В ходе судебного следствия и прений обвинение тоже обошло его молчанием. Где те читатели и радиослушатели, в душах которых я возбудил ненависть либо вражду к национально-территориальной группе «сирийцы»? Где те «сирийцы», жизнь которых изменилась к худшему после моего поста и выступления на радио? Почему обвинение их не пригласило для дачи показаний — ни в зале суда, ни на стадии предварительного следствия? Может быть, потому что их не существует в природе? Хочу напомнить, что бремя доказывания общественной опасности моих деяний лежит на стороне обвинения. И это бремя, как все мы видели, оказалось для неё непосильным. Меня обвиняют в том, что я опубликовал пост экстремистской направленности. Пытаются уверить суд в том, что само размещение этого поста угрожает основам конституционного строя и безопасности российского государства. Лично я так не думаю, но, допустим, что сторона обвинения в это верит. Так почему же за целый год, прошедший со времени публикации моего поста и его перепечатки в целом ряде СМИ ни один защитник основ конституционного строя не предложил убрать этот материал из открытого доступа? Об этом можно было попросить меня, можно было обратиться с таким требованием в администрацию Живого журнала, в Роскомнадзор, в те российские издания, где текст перепечатан. Можно было бы войти в суд с иском о признании моего поста экстремистским. Точно так же можно было потребовать от видеохостинга YouTube или от Роскомнадзора заблокировать все копии видеозаписи с «Эха Москвы», если кто-то считает, что они представляют угрозу для основ конституционного строя и безопасности РФ. Как мы знаем, ничего подобного сделано не было. Ни прокуратурой, ни Следственным комитетом, ни Департаментом по защите конституционного строя, офицеры которого ещё год назад отметились в расследовании этого дела... Думаю, я достаточно тут сказал о качестве доказательной базы, представленной обвинением. Но один эпизод просто вынужден вспомнить, раз уж заговорил про обвинительный уклон и вспомнил о презумпции невиновности. Когда уголовное дело было возбуждено, и я был ещё в статусе подозреваемого, следствие заказало комплексную психолого-лингвистическую экспертизу и моего поста, и моего выступления на радио. Её делали больше месяца, в ней участвовали трое экспертов Московского исследовательского центра, в тексте их заключения больше 40 страниц. Эта экспертиза есть в моём деле, выводы её даже оглашались здесь прокурором. Все три эксперта МИЦ единогласно заключили, что признаки экстремизма в моих высказываниях отсутствуют начисто. Они разобрали и пост, и эфир «Эха Москвы» по пунктам, привели развёрнутую аргументацию, ссылались на использованную специальную литературу. Когда я ознакомился с выводами этого исследования, то был воодушевлён наглядным свидетельством беспристрастности экспертов. Но радоваться мне пришлось недолго. Следственный комитет подшил акт экспертизы к делу и пошёл искать каких-нибудь других экспертов, которые на те же самые вопросы дадут другие ответы. Я до сих пор не понимаю, в свете 49-й статьи Конституции РФ, как такое вообще возможно. Следствие само выбрало экспертов Московского исследовательского центра. Само поставило им вопросы. Оплатило, надо думать, их труды. И отказалось верить акту той экспертизы, которую само же и заказало. Мне кажется, для этого нужны были какие-нибудь весомые основания, но в деле я их не нашёл. Следователь не стал спорить с данными экспертизы, он их просто проигнорировал. Хотя, казалось бы, они составляли то самое неустранимое сомнение в моей виновности, о котором сказано в Конституции. Топ