Референдум о вплывании

Е.А.Лукьяновой и ее неустанным трудам
на ниве отечественного конституциализма посвящается.

Позволю себе ещё раз обратиться к теме, которую затрагивал в предшествующие два года неоднократно.

Все разговоры о “крымском референдуме” 16 марта 2014 года, включая полупосулы Меняйло “переголосовать” (уже с соблюдением международных стандартов) необратимо упираются в старательно созданный Кремлем и уже неисправимый юридический парадокс.

Я даже готов временно закрыть глаза на то, что:

- на Крымском полуострове было три субъекта – носителя коллективных прав, каждый из которых должен был быть опрошен о собственной судьбе отдельно, а именно:
1) коренной крымскотатарский народ, имевший свою суверенную государственность, а потом свою автономию (до 1944 года);

2) многонациональная часть украинской гражданской нации, уже самоопределившаяся как таковая;

3) русскоязычная община, полагающая свои права на самоопределение нарушенными…

- референдумы в условиях интервенции, иностранной военной оккупации (нелегальной до 18 марта 2014 года в любом случае) и подавления оппозиции, лишения ее права на оппонирующую агитацию – по международно-правовым стандартам в нынешнем мире легитимными не считаются.

Я готов временно стать на сторону “романтическую”, согласно которой самоопределяется народ как некое соборное духовное тело, и выражением его мнения является факт единодушно исторгнутого из груди “ДА!”, а не скрупулезно соблюдаемые демократические процедуры и ритуалы…

Но организаторов референдума ужасно подвели спешка (которая в итоге смешит людей) и простота (которая хуже даже эпического отечественного воровства).

Они, видимо, инстинктивно, избрали “ги… германскую” (в хорошем смысле слова), т.е. примитивно-аншлюсовскую формулировку.

А выход был в использовании формулировки сложной, “советской” (в плохом смысле слова).
Напомним, о чем были вопросы в режиме или-или:

“1) Вы за воссоединение Крыма с Россией на правах субъекта Российской Федерации?

2) Вы за восстановление действия Конституции Республики Крым 1992 года и за статус Крыма как части Украины?“

- которых было на самом деле три, потому что второй делился на:
а) требование повысить статус законодательной власти Крыма и на
б) одобрение статус-кво и навязывание этой позиции восстановленной автономной государственности Республики Крым.

Дело в том, что ни Верховная Рада АРК, ни горсовет Севастополя не обладали на 17 марта 2014 года учредительными полномочиями, позволявшими им принимать решение о провозглашении ими государственного суверенитета.

Муниципальное образование Севастополь не имело даже право “отвалиться” от АРК, не говоря уже о комическом статусе “города-государства” в античном или средневековом стиле.

Ровно так же как, допустим, Мытищи не могут даже сами выйти из состава Мособласти, не говоря уже о провозглашении себя отдельным полисом или номом.

Меня немедленно спросят, считаю ли я в таком случае легитимным одностороннее провозглашение Съездом народных депутатов РСФСР своего суверенитета 12 июня 1990 года.

Да, радостно скажу я, поскольку государственный суверенитет РСФСР был провозглашен 12 апреля 1978 года, цитирую Конституцию РСФСР:

“Глава 7. РСФСР – союзная республика в составе СССР
Статья 68. Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика – суверенное советское социалистическое государство“.

А акт 12 июня 1990 года только дал трактовку понимания суверенности российской республики. Именно поэтому Горбачев не оспаривал непризнаваемые им акты о суверенитете союзных республик ни в Верховном суде СССР, ни в Комитете конституционного надзора Верховного Совета СССР, не выносил вопрос об их отмене на Съезд СССР.

Но вернемся в Крым марта 2014 года.

Проблему отсутствия надлежащих полномочий для суверенизации у Верховной Рады АКР и Горсовета Севастополя полагалось бы решать последовательно, в первую очередь проведя референдум о государственном суверенитете полуострова, обязательно оговорив наделение ВР АРК и ГС МО Севастополь учредительными функциями, т.е. правом самостоятельно менять или принимать конституционные акты, включая право на провозглашение независимости и отказ от нее.

Ведь без такой оговорки для голосования по независимости и о “вплывании в родную гавань” требовалось бы в уже суверенном Крыму избирать Учредительное собрание или парламент с правом принятия конституции и распоряжение госсуверенитетом.

Но с учетом цейтнота – в окружении гипотетических натовских кораблей и не менее гипотетических колонн штурмовиков-необандеровцев – по уму надо было, по крайней мере, объединить противопоставленные вопросы, как это, например, вполне шулерски ловко было проделано в марте 1991 года: сохранить Союз как обновленный (но при этом еще не прошедший легитимной процедуры обновления).

Конечно, получилось бы этакая юридическая “ублюдокаракатица”:

“Вы за восстановление действия Конституции Республики Крым 1992 года, и наделение нынешней Верховной Рады АРК правами Верховного Совета РК, включая право обретения полноценной международной правосубъектности, и исходя из нее, определяться по вопросам о воссоединение Крыма с Россией на правах субъекта Российской Федерации, либо о статусе Крыма как части Украины?“,

но иного, более простого варианта, для действий в скрупулезно-правовом смысле просто не было.

Хуже того, совершенные в марте 2014 года “романтические” действия уже сделали совершение всего вышеуказанного принципиально невозможным, поскольку ВР АРК уже нарушила украинские законы и потому не может рассматриваться Украиной как легитимный региональный орган власти, а все указанные мною юридические шаги должны были совершаться в правовом поле Украины.

Для правовой чистоты остался только “южнородезийский вариант”, когда отказ от апартеида и переход к нерасовой демократии происходил путем отмены – спустя два с лишним десятилетия – одностороннего акта о независимости и временного возвращения под власть британской короны, а британский парламент и назначенный из Лондона губернатор и принимали все решения по демократизации, а потом уже вновь признавали независимость Зимбабве.