«Физические лица остаются самыми добросовестными плательщиками»

Крупнейшая теплогенерирующая компания России «Т плюс» переживает непростые времена. В прошлом году были арестованы председатель совета директоров компании Евгений Ольховик и гендиректор Борис Вайнзихер, их обвиняют во взятках должностным лицам Республики Коми, оформленных как благотворительность. Оба не признают вину, Вайнзихер сохраняет должность в «Т плюсе». Сейчас управление компанией, объединяющей энергетические активы группы «Ренова» Виктора Вексельберга, полностью в руках Дениса Паслера. До этого он работал председателем правительства Свердловской области. Опыт работы в ТЭКе у Паслера тоже есть, в том числе в структурах «КЭС холдинга» (прежнее название «Т плюса») на Урале. В последнее время компании удалось снизить долговую нагрузку, завершить программу обязательного строительства новых энергомощностей. Задачи на ближайшие годы – модернизация устаревших электростанций, развитие возобновляемой энергетики. – Почему вы согласились возглавить «Т плюс»? – Потому что это крупная компания, работает на непростом и сильно меняющемся рынке. – Компания сегодня в непростой ситуации. Вы долго думали? – Как с Виктором Феликсовичем [Вексельбергом] договорились, так и вышел на работу. Нет, недолго. – Он сам вам предложил возглавить компанию? – Да. Компания большая, мне знакома, к тому же отрасль мне интересна. – А вам опыт чиновника мешает или, наоборот, помогает? Считается, что это две противоположные сферы – бизнес и госслужба. – Это полезно, потому что это возможность увидеть себя... Силовики пришли в офис «Реновы» 6 сентября сразу после появления на рабочем месте гендиректора «Т плюса» – Со стороны? – В одной и той же точке в разных позициях – такой опыт очень полезен каждому человеку. С одной стороны, побывать в «государственной школе», с другой – интересно себя проявить в бизнесе. – Есть ли у вас установка больше внимания уделять профилактике коррупции? Чтобы ни у кого из внешних наблюдателей не могло даже подозрения возникнуть о коррупции. – Мы в этом направлении проводим работу, которая и раньше велась. – А ваши благотворительные программы, которые подпали под подозрение – будто их использовали в мошеннической схеме – вы их сохранили? – Да, сохранили. Например, «КЭС-баскет» – проект по поддержке детского баскетбола. Мы поддерживали и продолжаем поддерживать уже больше 10 лет. Игры проходят почти во всех регионах страны, в них участвует около 300 000 детей, и для многих это единственный шанс проявить себя на уровне страны. Для нас это важный проект, который уже вышел даже за пределы России. – Как на работе компании отражается арест гендиректора и председателя совета директоров? – Компания работает, как и работала. Есть совершенно четкие задачи и цели, все подразделения знают свою работу. Компанию я принял в марте, уже прошло какое-то время после ареста [руководителей]. Сейчас все рабочие процессы отлажены.Денис Паслер Председатель правления, и. о. гендиректора компании «Т плюс» Родился в 1978 г. в Североуральске. Окончил Уральский государственный горный университет 2005 Возглавил газораспределительную компанию ЗАО «Газэкс» (Свердловская обл.) 2009 Управляющий директор «Свердловэнергосбыта», 2010–2012 гг. – генеральный директор «Екатеринбурггаза», также в 2011–2012 гг. – депутат законодательного собрания Свердловской области 2012 С 20 июня председатель правительства Свердловской области 2017 С 10 марта исполняет обязанности гендиректора «Т плюса», с 4 апреля избран председателем правленияСтратегия «Т плюса» – Какие задачи поставили перед вами акционеры? – Задачи простые и одновременно сложные – выполнение ранее утвержденной стратегии. Безусловно, конъюнктура рынка меняется, и сегодня у нас есть предложения по ее изменению. И в следующем году мы эти корректировки внесем. – Совет директоров «Т плюса» на днях будет рассматривать стратегию – это будет новый документ? – Совет директоров рассмотрит статус выполнения стратегии, принятой в 2016 г. Его интересует, как компания развивается, как выполняет основные показатели, как они достигаются. Или не достигаются. Что нужно учесть, чтобы в последующем ключевые задачи были выполнены полностью. Я имею в виду производительность, эффективность, прибыль, EBITDA, надежность, безаварийность. Кстати, в этом году финансовые результаты у нас будут лучше, чем в прошлом. Все предыдущие годы компания наращивала долговую нагрузку – шли стройки. На новые генерирующие мощности компания направила 127 млрд руб. Плюс еще проблема странового масштаба – дебиторская задолженность. Только у «Т плюса» она достигает 67 млрд. В этом году мы долговую нагрузку точно не нарастим, а впоследствии наш бюджет предусматривает ее поэтапное снижение. – Есть целевой показатель, до которого вы собираетесь снизить долговую нагрузку? – Еще недавно у компании была нагрузка 5 EBITDA, а теперь – 3 EBITDA. Я считаю этот уровень приемлемым. Со следующего года планируем снижать нагрузку. Но если правительство примет программу модернизации станций – так называемый «ДПМ-штрих» (договор о предоставлении мощности, который гарантирует возврат инвестиций с высокой доходностью. – «Ведомости») – и начнется ее реализация, то нам потребуются деньги, и долг может быть пересмотрен. – Какие изменения вы готовы предложить в стратегию? – Не могу сказать, что это будет что-то кардинально новое. Это более глубокое понимание процессов и структуры затрат, понимание, как должно работать оборудование, какая загрузка. Где-то мы, например, сознательно снижаем загрузку, так как понимаем, что оборудование работает неэффективно и его удельные показатели неконкурентоспособные. Иногда лучше не работать, чем работать на таком оборудовании. – Будете рассматривать продажу объектов, которые недозагружены? – Вы знаете, мы и сейчас это делаем. У нас есть сделки, которые де-факто совершены, есть новые предложения. Например, есть какое-то крупное предприятие и крупный потребитель энергии. Почему бы не продать ему эту станцию, как в свое время «Т плюс» продал [UC Rusal] Богословскую ТЭЦ? В этом есть свой синергетический эффект, своя логика и бизнес-интересы каждой стороны. Этот подход был уже в утвержденной стратегии, теперь, конечно, сделаем некоторую актуализацию. Это правильно. Я считаю, что так и должно быть. Исходя из того, какое оборудование у нас есть, мы понимаем, какое оборудование нам нужно в долгосрочной перспективе. У нас есть план вывода блоков, которые компании не нужны. – Вот вы готовы продавать любые неэффективные станции. Но опыт-то неоднозначный. Продажа Богословской ТЭЦ состоялась на заседании правительства, когда премьером был еще Владимир Путин. А попытка продать Воркутинские ТЭЦ закончилась письмом и. о. главы Республики Коми Сергея Гапликова, который пожаловался Путину. Вы не опасаетесь, что сохранение этой стратегии может вызвать новую негативную реакцию в регионах? Что особенно неприятно, тем более перед выборами. – Мы рассматриваем продажу не плохих активов, а тех, что у нас не в целевом, стратегическом плане развития. Например, история с Богословской ТЭЦ. В то время я работал в администрации Свердловской области и хорошо ее знаю. Завод закрыл электролиз из-за дорогой электроэнергии. Но Богословская ТЭЦ продавала электричество на оптовом рынке, а цены на пар, который необходим заводу, вовсе регулируются государством. Закрытие же электролиза стало огромной социальной проблемой для города, поэтому включение станции в бизнес-периметр завода было одним из методов отладки процесса и сохранения производства. Вот о продаже таких объектов – да, мы можем думать. У нас есть несколько таких станций. С точки зрения бизнеса они могут быть в другом месте, и именно это мы рассматриваем. По сути, это восстановление производственной цепочки, которая была заложена ранее. – Это своеобразная защита от бурного развития распределенной генерации? – Для нас это один из вариантов, чтобы мы в последующем не получили актив, который окажется никому не нужен. Сегодня много потребителей очень активно рассматривают и альтернативные источники, и собственное строительство. У меня выбор очень простой: если станцию, которая загружена на 50%, сохраняю, то она лишается потребителя. Мне проще ее продать, а правильнее договориться с потребителем о долгосрочных контрактах, создать для него такие условия, чтобы он не ушел. Ничего хорошего, например, в том, что в Перми «Лукойл» построил свои блоки и перестал покупать тепловую энергию у нас. С другой стороны, мы справились с этой ситуацией и теперь полностью обеспечиваем город теплом от источников когенерации.Что даст программа модернизации – Вы заинтересованы в программе модернизации энергомощностей, которую сейчас обсуждает правительство? – Исходим из двух ключевых вещей. С одной стороны, утверждена новая генеральная схема размещения объектов электроэнергетики, по которой до 2035 г. планируется из 150–160 ГВт вывести около 130 ГВт мощностей, выработавших свой ресурс, и заместить их новой мощностью. Естественно, это приведет к существенному росту стоимости электрической энергии. С другой – государство рассматривает и иной вариант: чтобы не допустить резких изменений стоимости электричества для потребителей, поддерживать имеющиеся мощности, которые не выработали ресурс. Но текущей цены КОМа – 120 000 руб. за 1 МВт в месяц – недостаточно. Минимальный уровень цены мощности для поддержания генерирующего оборудования в работе составляет 160000 руб. за 1 МВт в месяц. Модернизировать нужно генерирующие мощности, которые выработали ресурс. И у нас есть оборудование, которое уже надо либо модернизировать, либо выводить из эксплуатации. Речь идет о порядка 3 ГВт мощностей. Сегодня мы участвуем во всех совещаниях, которые проводит Минэнерго, предоставляем соответствующие материалы и документы, которые обосновывают именно этот подход и эту позицию. Одна из главных идей, которые там обсуждаются, заключается в том, что модернизация должна быть в первую очередь направлена на теплофикационные мощности в центрах электрических и тепловых нагрузок крупных городов. И это важное и крайне позитивное отличие обсуждающихся планов от программы ДПМ-1 [договоры о предоставлении мощности], которая была полностью сфокусирована на электрический рынок. – На запуск инвестиционного цикла в теплоэнергетике ведь и ориентирована модель альтернативной котельной. Как вы ее оцениваете? И есть ли у вас какие-то планы по участию в пилотных регионах по переходу на эту модель? – В регионах присутствия мы уже провели разъяснение этого закона, который принят Госдумой и утвержден президентом. До конца года у нас еще будут как минимум в двух регионах встречи с региональными властями, депутатами, чтобы рассказать об этой программе. У нас есть определенные ожидания, что территории примут такой подход, поскольку в наших регионах есть некоторые перекосы. Например, Сормовская ТЭЦ в Нижнем Новгороде загружена по теплу всего на 25–30% при стоимости 1 Гкал в 1000 руб. И на той же территории есть МУП «Теплоэнерго» с тарифом более 2000 руб. за 1 Гкал (децентрализованные котельные). Совершенно понятно, что выгодно загрузить ТЭЦ, тогда конечные тарифы даже снизятся. Закон должен помогать достигать максимума эффективности в отрасли. – Как вы оцениваете почти завершившуюся программу ДПМ? – Считаю ДПМ одним из самых успешных проектов в электроэнергетике, который позволил привлечь в отрасль миллиарды рублей, построить 36 ГВт современных мощностей, загрузить отечественную машиностроительную отрасль. Построены новые более эффективные мощности, которые сократили издержки потребителей на электроэнергию на ту же величину, которую они заплатили за мощность за последние семь лет.Республика неплатежей – Поговорим о Коми. Еще до того, как были арестованы Евгений Ольховик и Борис Вайнзихер, у вас были там проблемы с высокой ценой угля, с низкими тарифами, были претензии главы республики. Удалось уладить хотя бы часть проблем? – Я бы не сказал, что там были вопросы, о которых никто не знал и которые нужно как-то специально улаживать. Вопросы были до всей ситуации (арестов и обвинений в адрес топ-менеджмента «Т плюса». – «Ведомости») и сейчас возникают. И мы с ними работаем. Допустим, перестала нам на Интинскую станцию поставлять уголь Интинская государственная компания. И это было уже после той ситуации, о которой мы все знаем. Конечно, мы занимались решением и этой проблемы. Да, компания теперь живет с этой проблемой, ее решает. Надо отметить, что тарифы на тепловую энергию Воркутинских ТЭЦ с 2009 по 2016 г. снизились на 4%, несмотря на инфляцию и рост цен на топливо. А по данным Минэкономразвития, в среднем по стране за этот период тарифы выросли на 74,7%. В Коми есть проблемы, и, к сожалению, они останутся и в ближайшее время. Дебиторская задолженность за тепло в Коми порядка 12 млрд руб., в основном это из-за пустующего жилья и низкой собираемости [платежей]. – Тариф на 2018 г. удалось увеличить? Получилось договориться с региональной энергетической комиссией? – На 2018 г. тарифы еще не утверждены, в 2017 г. рост был 3,2%. При этом собираемость платежей там не более 80%, а это 500 млн недополученных рублей в год. Фактически это равно половине нашей инвестиционной программы в Коми в 2018 г., которую мы тем не менее намерены выполнить. – А убытки в Коми и раньше были? – Ежегодный кассовый разрыв в Коми – 300–500 млн руб. Сказывается комплекс проблем: как я уже говорил, низкая собираемость платежей плюс количество проживающих уменьшилось в разы. Экономически филиал работал и работает сегодня в непростых условиях. Приходится ежегодно его дотировать.ПАО «Т плюс» Энергетическая компания Акционеры (данные компании на 30 сентября 2017 г.): структуры группы «Ренова» – ЗАО «КЭС-холдинг» (32,34%), Brookweed Trading Limited (20,47%) и Gothelia Management Limited (12,17%), Merol Trading Limited (11,74%), дочерняя структура – ООО «Т плюс инвест» (7,16%). Финансовые показатели (МСФО, первое полугодие 2017 г.): выручка – 187,7 млрд руб., чистая прибыль – 8,2 млрд руб. Компания создана в 2005 г. как Волжская ТГК. В декабре 2014 г. завершилась консолидация генерирующих активов «КЭС холдинга», в результате которой к Волжской ТГК были присоединены ТГК-5, ТГК-6, ТГК-9 и Оренбургская ТГК. В июне 2015 г. переименована в «Т плюс». Компания объединяет 61 электростанцию, общая установленная электрическая мощность – более 15,7 ГВт, тепловая – около 60 000 Гкал/ч (на 30 июня 2017 г.). – А эта новая программа модернизации, вот эти ДПМ – они будут распространяться только на ценовые зоны? И Воркутинские ТЭЦ под нее не подпадут? – Да, верно, изолируемые зоны никакого отношения к ДПМ не имеют. Так что любые наши инвестиции превышают возможности, которые дает тариф. Это делается, по сути, за счет денег акционеров. – То есть для вашей компании филиал в Коми – это социальная нагрузка? – С учетом того, что мы владельцы имущества, это наша обязанность. То, что филиал в Коми как бизнес неэффективен, – это данность. – А накопленная задолженность сбытовых компаний в Коми, в частности «Тепловых сетей Воркуты», «Комиэнергосбыта» и др., которая связана с бывшим руководством Коми и одним из бывших акционеров «Реновы» – Александром Зарубиным? Сколько она составляет? – На 1 октября это было около 12 млрд руб. – Вы пытаетесь вернуть эти деньги? – Там выиграны все суды, есть все исполнительные листы, но у этих компаний ничего нет. Если у нас выручка вся около 12 млрд руб. и долги – 12 млрд руб. Вы понимаете, любая другая компания, если бы она была изолирована и не была интегрирована в большой холдинг, она бы давно уже умерла и не выполняла никаких обязательств. Либо обанкротилась, и возникли бы проблемы с выплатой зарплат, налогов, других обязательств. В Республике Коми есть же альтернативная компания – Республиканская генерирующая компания (по данным ЕГРЮЛ, ею владеет минимущество Коми. – «Ведомости»). Республика вкладывает туда ежегодно сотни миллионов рублей, сталкиваясь с такими же проблемами, что и у нас. Кто-то вкладывает деньги из бюджета. А кто-то, соответственно, из кармана акционеров. – А идея с переводом Воркутинских ТЭЦ на газ еще жива? – Мы сегодня ведем эту работу полным ходом и к маю-июню 2018 г. будем готовы принять газ на 100%. Если «Газпром» успеет к этому времени подвести трубу (работы ведутся по графику), то у нас есть все шансы к концу 2018 г. перейти с мазута на газ на Центральной воркутинской котельной. А вы же понимаете, что такое мазут с точки зрения стоимости? Тарифы не дают, мазут растет, но этого никто не учитывает. Поэтому мы переводим оборудование на газ. – Во сколько можете оценить инвестицию в проект в целом? – В этом году мы направили около 500 млн руб., в следующем планируем около 900 млн, в 2019 г. – еще порядка 400 млн. – Эти расчеты следствие учитывает? Ведь суть обвинения в том, что менеджмент давал взятки за установление высоких тарифов. – Это вопрос к следствию.Собрать деньги с должников – Какова общая сумма дебиторских долгов компании и насколько эта проблема решаема? – Это действительно серьезная системная проблема отрасли, с которой мы сталкиваемся во всех без исключения регионах присутствия. Только по нашей компании объем задолженности потребителей составляет более 67 млрд руб., а в целом по отрасли он оценивается в 1 трлн руб. Долг «привычных» неплательщиков – УК, ТСЖ, ЖСК – продолжает расти и составляет сегодня по теплоэнергии 28,4 млрд руб. При этом физические лица остаются самыми добросовестными клиентами, оплачивая тепло и электроэнергию на уровне 96%. Бюджетные организации также увеличили свой общий долг на 1 млрд. Сильно обнадеживает, что государство эту проблему не только видит, но и в последние годы предпринимает серьезные усилия для ее преодоления. Тут можно упомянуть и повышение пени за просрочку платежей, и штрафы за самовольное подключение к электро- и теплосетям. Упрощены процедуры взыскания долгов: теперь это можно делать через судебные приказы прямо с банковских счетов должников. Ресурсоснабжающим компаниям дали возможность в одностороннем порядке разрывать соглашения с управляющими компаниями, которые не платят за поставленные ресурсы. Недавно в Госдуму правительством был внесен законопроект, который вовсе лишит посредников в коммунальной сфере права собирать с потребителей деньги за ресурсы, которые они не производят.Возобновляемая энергетика – Мы хотели еще поговорить о возобновляемой энергетике. Какой сейчас портфель проектов в возобновляемой энергетике у компании? – В этом году мы сдали 40 МВт. Пустили Орскую станцию в Оренбургской области. Сейчас начали строительство двух новых СЭС. В ближайшие 1,5 года выполним свои обязательства перед правительством по выигранным 105 МВт. Проекты все готовы. Площадки выбраны, оборудование закуплено. – А на следующий год? Вот это, получается, будет последний год? Там будут разыгрываться оставшиеся объекты по возобновляемой энергетике. Есть планы участвовать? – Хотелось бы. Из 101 МВт, который будет разыгрываться, мы заявимся еще на 30–50 МВт солнечной генерации. – Вы участвуете в обсуждениях по продлению механизма ДПМ для возобновляемых источников энергии до 2030–2035 гг.? – Пока нет. – А денег энергорынка хватит на все эти проекты? «Совет рынка» отмечал в этом году серьезный рост цен на мощность. В том числе из-за различных надбавок. Рост платежей по ДПМ, субсидии Дальнему Востоку, Калининграду. Какой предел того, что может выдержать энергорынок по количеству надбавок? – Предел-то обозначен и сейчас. Речь не идет о том, чтобы там пересматривать границы платежей. Мне кажется, все ориентируются в существующих рамках. – То есть в пределах того 1 трлн руб., который освободится от окончания программы ДПМ? – У всех разные оценки. Примерно 1,5 трлн руб. после выхода первого проекта [по моей оценке]. – В целом, на ваш взгляд, какую долю могут занимать возобновляемые источники в структуре энергобаланса в России? И где лучше размещать? – Мне кажется, что любому проекту возобновляемой энергетики нужна господдержка. Но для начала нужно разобраться, что мы подразумеваем под чистой, зеленой энергетикой. Вся неугольная энергетика достаточно чистая: газ, солнце, атом. Я считаю, что, если рассмотреть энергобалансы разных стран, в России сегодня он один из самых лучших и чистых. Топ