Губернатор Московской области Андрей Воробьев планирует "убедительно" победить на следующих выборах

Избирательная кампания в Московской области началась на фоне возможного краха одного из крупнейших застройщиков региона Urban Group и ареста главы Серпуховского района Александра Шестуна, обвинявшего подмосковные власти в давлении на него. Выдвинувшийся на второй срок губернатор Московской области Андрей Воробьев объяснил “Ъ”, как 9 сентября собирается выигрывать выборы.«Государство не может проконтролировать весь строительный процесс» — Сейчас одна из громких историй — коллапс в Urban Group, одном из крупнейших застройщиков Подмосковья. Были ли какие-то предпосылки этому? — Мы стремимся контролировать ситуацию по каждому застройщику. Прошлой осенью провели скоринг, проверку состояния по семи крупным компаниям. По ряду объектов Urban зафиксированы отставания от графиков. Компания получила предупреждение, но заверила, что это временные трудности. Но оказалось все гораздо сложнее. Конечно, мы сделаем все, чтобы это не отразилось на людях. На совещании у вице-премьера Виталия Мутко с участием руководства Фонда защиты прав дольщиков было принято решение достроить объекты Urban Group. Область, со своей стороны, готова финансировать этот процесс совместно с федеральной властью (речь идет о докапитализации фонда, где из бюджета Подмосковья выделяется 50% средств, необходимых для завершения строительства жилья, столько же выделит бюджет РФ.— “Ъ”). — Почему, по вашему мнению, так произошло? — Знаете, есть Boeing и Airbus — надежные компании. И когда разбивается самолет, все недоумевают: как такое могло случиться. Но мы же понимаем, что при таких крушениях зачастую дело в пресловутом человеческом факторе. Так и тут: два пилота в кабине Urban Group не нашли общего языка. Мы получили то, что получили. — Вы получили потенциальных обманутых дольщиков, что в преддверии губернаторских выборов чревато социальной напряженностью в регионе… — Обманутых дольщиков не будет, поскольку власти берут на себя завершение строительства жилья, которое продала Urban Group. Возможно, будет некоторое увеличение сроков сдачи объектов, но это неизбежно в сложившихся реалиях. Мы вообще очень строго контролируем ситуацию с дольщиками. За пять лет решили проблемы почти 20 тыс. соинвесторов, сдали около 120 объектов долгостроя, привлекли более 50 млрд руб. внебюджетных средств. Сейчас у нас остается 37 проблемных объектов, где есть 6,9 тыс. дольщиков. Притом что мы лидеры по стройке в стране и у нас 164 тыс. договоров долевого строительства ежегодно. Так что тема эта заметная, больная, но и преувеличивать ее не стоит. — Вы не считаете, что компании, достраивающие объекты за банкротящихся девелоперов, из-за этого сами окажутся в плачевном состоянии? — Такой риск существует. Но мы всегда смотрим экономику. Еще раз хочу отметить, что при очевидных проблемах при строительстве объект ставится на особый контроль и по нему проводится комплексная работа. Информация о нарушениях девелоперами сроков передачи квартир дольщикам учитывается при выдаче градостроительной документации по новым проектам. Мы анализируем финансовое состояние застройщиков жилья. Но глубина этих проверок невелика: мы можем проследить ситуацию у девелопера. А как мы можем отследить положение подрядчиков, которые могут потянуть вниз застройщика?! Я же не могу контролировать, за сколько подрядчики покупают окна или унитазы. Государство не может проконтролировать весь строительный процесс.«Породить такого монстра, как единый субъект, было бы чересчур опасно» — Интерес к выборам губернатора Подмосковья оппозиция практически не проявляет. Вас такая ситуация устраивает? — Я серьезно отношусь к выборам, потому что это всегда борьба. И ЛДПР, и КПРФ, и «Справедливая Россия» выдвинут своих кандидатов — это, очевидно, будут люди, известные в Московской области. Вместе с тем я в своих силах уверен. Мы многое сделали за эти пять лет, и, самое главное, у нас есть стратегия, нацеленная в будущее. Мы строим сильное, здоровое, чистое Подмосковье, у нас есть четкий план, как реализовать все это. Я к выборам готов. — Что конкретно вы сделали за пять лет? — Зарплата бюджетников увеличилось на 60–70%. За это же время 250 тыс. человек получили работу рядом с домом. Удалось привлечь инвестиции 500 крупных компаний. Например, очень скоро заработает завод Mercedes в Солнечногорском районе: первые автомобили ждем в начале 2019 года. Построены восемь центров материнства и детства с современным оборудованием и высококлассными специалистами. Мы выполнили поручение президента и полностью ликвидировали самую длинную в стране очередь в детские сады, открыли около 400 новых садиков и 100 школ. Есть, безусловно, нерешенные вопросы. Особый акцент на исправлении ситуации со свалками, ликвидации второй смены в школах, также, не сбавляя взятый темп, продолжим обновлять систему здравоохранения. — Какой результат вы ставите себе целью на выборах? — Мне нужна убедительная победа. — Это 70–80–90%? — Убедительная — это больше 50%. Победа в первом туре с хорошим результатом. — Почему, в отличие от Москвы, у политических сил нет интереса к выборам в Подмосковье? — Столица была всегда более политизирована, у нас другая повестка: тут работать надо на земле. Это и стройка, и канализация, и свалки, и больницы — в общем, все то, что волнует человека. Наверное, в Москве просто больше политики. — Не кажется ли вам, что одним из факторов безальтернативности выборов стал муниципальный фильтр, который в Подмосковье достаточно высокий — 7%? Даже коммунисты признают, что его сложно преодолеть. — Муниципальный фильтр никогда не являлся препятствием для парламентских партий. Более того, «Единая Россия» во всех без исключения регионах помогала партиям его преодолевать: и КПРФ, если у нее слабое представительство, и ЛДПР, и тем более «Справедливой России». Так будет и в нашем случае. Так что барьеров для выдвижения нет. Вообще, не нужно думать, что партии смотрят друг на друга с ненавистью. У нас есть элементы борьбы и есть элементы партнерства — это реалии цивилизованной политической жизни. — Если вы будете помогать партиям преодолевать фильтр, то, наверное, сформировали список кандидатов, с которыми вам будет комфортнее конкурировать на выборах. Для вас имеет значение с кем конкурировать? — Мы разбираемся со своими делами, коммунисты и ЛДПР — со своими. Конечно, какие-то переговоры, дискуссии на этот счет ведутся, но финальное решение, решающий голос всегда за самой партией и ее вождями. — Многие в Подмосковье даже не знают, что 9 сентября будут выборы. Явка для вас важна? — Для любого политика явка важна, потому что это уровень доверия и легитимности. Наши соцопросы не так скептичны в отношении выборов. Вообще, классика в любом регионе — это явка 40+, к такой картине и готовимся. — Вы считаете, что выборы при таком составе кандидатов можно считать легитимными? — При каком составе? Мы же еще не знаем, кого партии выдвинут. Но в целом, конечно, можно. Уверен, что все парламентские партии будут принимать участие. — Одной из новаций московской кампании стала инициатива Сергея Собянина по открытию избирательных участков за пределами столицы, то есть в Подмосковье. Как вы относитесь к этой идее? — В наших климатических условиях 9 сентября — это сбор урожая. К тому же в столичном регионе погода в эти дни еще летняя, поэтому высока вероятность того, что из 4 млн дачников больше половины будут в выходные за городом. Мы обсуждали идею открытия участков вне субъектов совместно с Сергеем Собяниным, в том числе в электричке (речь идет об акции мэра и губернатора, когда они проехались в электричке, проверяя транспортную доступность садовых товариществ.— “Ъ”), спрашивали у дачников, это наше совместное решение. Поэтому внесены поправки в законы Москвы и Московской области, которые позволяют нам создавать избирательные участки вне границ своего субъекта. Например, мы, область, можем в Новой Москве создать участки, а Москва может создать в области. Это будут совместные участки, бюллетени будут разного цвета, предположительно. Это проба пера, но она нацелена на то, чтобы не принуждать людей сидеть дома или стремглав бежать в Москву, а иметь возможность пройти в специально оборудованное помещение и проголосовать. Мне кажется, это цивилизованная, уважительная форма ведения кампании, неслучайно ЦИК это одобрил. Из 4 млн дачников 20–25% — жители Подмосковья, поэтому чего же нам эти голоса терять. — Вы подсчитывали, во сколько обойдется проект по открытию дополнительных участков? Кто будет нести расходы — Москва или Подмосковье? — Будет не более 400 участков. Мы берем на себя часть затрат по участковым избирательным комиссиям — оплачиваем работу членов избиркомов. Это около 20 млн руб. Москва берет на себя обязательства по оснащению СНТ специальными помещениями — это будут передвижные мини-домики… Я думаю, что в следующие выборы не понадобится такое решение, поскольку наша избирательная система дальше будет эволюционировать. Будет или возможность голосования по почте, как, например, в Германии, или по интернету, рано или поздно мы придем к этому. Это менее затратно — к вопросу о финансовом обеспечении выборов. — В каждую избирательную кампанию в Подмосковье возникает вопрос об объединении с Москвой. Сейчас появился кандидат, который намерен выдвинуться одновременно и в Москве, и Подмосковье для продвижения идеи их объединения. Насколько эта тема актуальна, обсуждается ли она в администрации президента? — По большому счету разницы между жителем Москвы и Подмосковья нет. Это единый Московский регион, и я очень рад, что мы с Сергеем Семеновичем и наши команды являются серьезными партнерами. Мы стараемся стереть границу между городом и областью, потому что строить Великую китайскую стену было бы большой глупостью. Мы подписали стратегический план сотрудничества по разным направлениям: экологии, транспорту, строительству. Уровень и характер наших отношений, планов позволяют это. Самое главное, сами люди говорят, что мы не имеем никакого права валять дурака в отношениях с Москвой, создавать противоречия на пустом месте. Да, скептики утверждают, что все равно конфликт интересов будет, но нам успешно удается избегать недопонимания и по дачникам, и по транспорту, и даже по проблеме утилизации мусора. Вместе с тем породить такого монстра, как единый субъект, было бы чересчур опасно. Теория управления все-таки предполагает определенные размеры, я не вижу целесообразности в создании региона-гиганта. У нас свое большое хозяйство, у Сергея Семеновича — свое, здесь в целом живет более 20 млн человек, и слава богу, что мы работаем в формате цивилизованной политики и способны решать любые самые сложные вопросы. — Для населения важным фактором является социальное обеспечение — пособия, надбавки к пенсии, которые в Москве больше. В то же время коммунальные платежи выше в Подмосковье. — Москва является одним из богатейших городов мира, Подмосковье таковым не является. В Москве проживает 12 млн, в Подмосковье — 7,5 млн, бюджет Москвы приближается к 2 трлн руб., наш бюджет тоже растет, но он 600 млрд руб. При этом территория у нас в 18 раз больше, а более компактное проживание всегда менее затратное, чем обслуживание большей территории. Что касается коммунальных платежей, вы правы: мы, как и любой город нашей страны, не можем оказывать финансово такую поддержку, как оказывает Москва. Но мы стремимся увеличить наш бюджет, прибавляем каждый год в экономическом росте 3,4–3,6%. Это около 40–50 млрд руб. к нашему бюджету, но хотелось бы больше. — Проблема еще в том, что многие жители Подмосковья работают в Москве и платят налоги в столице. — Около 1–1,2 млн человек, может и больше, работают в Москве и НДФЛ платят там. Мы стараемся это изменить: открываем производства в Московской области, строим инфраструктуру. Если мы будем и дальше активно создавать рабочие места, то ситуация изменится. — Подмосковные власти не раз выдвигали идею взимания НДФЛ по месту прописки. Отказались от этой идеи? — Эту идею продвигали, но с точки зрения администрирования это сложно, и только для Москвы и Московской области это делать нецелесообразно. Мы пришли к выводу, что должны давать людям работу рядом с домом. Сделать на этом акцент в нашей идеологии лидерства.«Я не собирался прятаться за спинами» — Тема реформы МСУ — острая в Подмосковье, где постоянно возникают конфликты в муниципалитетах. Как вы оцениваете проект преобразования районов в городские округа? — Считаю, что этот проект очень удачный и прежде всего выгодный для людей, потому что и вода, и электричество, и канализация, и проезд на общественном транспорте, и затраты на содержание муниципалитетов сокращаются, от этого напрямую выигрывают жители. Например, вода в Климовске стоила 33 руб., а с 1 июля этого года станет 22,5 руб. — Правительство региона говорило об экономии на муниципальных чиновниках, но в каждом поселении все равно остались представители округов. — Общая экономия на чиновниках за 2017 год при преобразовании в городские округа составила 1,7 млрд руб. Например, в городском округе Шаховская, это 150 км от Москвы, был 181 сотрудник администрации, сейчас — 112. Другой вопрос, что полиции стало меньше, а микрорайоны растут. Но тут по-другому надо решать вопрос: во всех городах мира эффективное видеонаблюдение дает результат. — С помощью реформы МСУ вы пытаетесь выстроить в области свою вертикаль власти. — Мы выстраиваем оптимальную систему управления. Без раздутых штатов, конфликтов на пустом месте, с прозрачными тарифами, с нормальными полномочиями для решения проблем жителей прежде всего. — Как вы относитесь к тем муниципалитетам, которые не хотят объединяться? — Убеждаем, потому что цифры — вещь упрямая. Там, где городской округ, есть и экономический рост, и мусор убирают лучше, и с людьми чаще встречаются, это факт. К сожалению, муниципальное поселение, которое не имеет своей доходной базы и целиком зависит от региона, не способно к самостоятельной работе. Это абсолютно лишнее звено, которое ничего, кроме барьеров административных, не дает. Допускаю, что это специфика нашей области. — Накануне вашего выдвижения в губернаторы Басманный суд решал вопрос об аресте главы Серпуховского района Александра Шестуна. Сам он в зале суда назвал «фуфлом» обвинения в свой адрес, заявив, что его «заказали» областные чиновники. Как вы это прокомментируете? — Ответ на этот вопрос находится в компетенции правоохранительных органов. — Чем может закончиться этот конфликт? — Будут выборы в сентябре, и я думаю, что наш кандидат будет поддержан жителями. — «Наш» — это «Единой России» или областной власти? — Я их не разделяю. — Практика показывает, что назначения не оправдывают себя. Зачастую вместо декларируемых «крепких хозяйственников» приходят слабые фигуры или те, кто оказывается под уголовным преследованием. Получается, что и власть ошибается. Не стоит ли вернуться к выборности глав, чтобы разделить ответственность за них с народом? — Нам всем хотелось бы, чтобы чем выше во властной иерархии оказывались люди, тем реже они ошибались. Иначе зачем они идут во власть? Но мы все понимаем, что и просчеты, и коррупция в разных звеньях есть везде, во всем мире… Разделять ответственность — это, конечно, звучит красиво. Но когда нужно решить проблему, людям чаще всего не до разделения ответственности. Пять лет назад на встрече с жителями того же Королева или Клина люди едва не разорвали меня за бездействие главы, которого сами же и выбрали. Никто не сказал: а давайте разделим ответственность. Они сказали: ты сюда пришел работать, ты глава региона, отвечаешь за все, принимай меры. Мы исходим из федерального закона о местном самоуправлении, который предполагает разные варианты взаимодействия муниципального и регионального уровней. Что касается выборности глав, подавляющее большинство коллег, которые возглавляют муниципалитеты, поверьте, близки к народу. Если депутаты и региональная власть предлагают того или иного руководителя, это не значит, что он может жить в вакууме и игнорировать мнение людей. — То есть возвращаться к выборности глав вы не готовы? — В соответствии с региональным законом, главы районов и городских округов на конкурсной основе избираются депутатами муниципальных советов. А главы поселений — напрямую. — В Волоколамске, где назначаемый глава, экологический конфликт перерос в политический. Какие выводы вы для себя сделали из этой ситуации? — Бывший глава Гаврилов был избран на прямых выборах. По Волоколамску ситуация заключается в том, что владельцы мусорного полигона «Ядрово» каждый день, каждый час, каждую минуту получали и получают деньги, извлекают из него максимальную прибыль. Существует технология, которая позволяет не допустить каких-либо эксцессов с точки зрения запаха. Эта технология была нарушена, и запах появился. С него все и началось. Плюс были те, кто подливал масла в огонь. — Кто они? То есть вы считаете, что люди не сами выходят на протест? — Я считаю, что люди сами вышли. И я их понимаю, разделяю их возмущение. Запах был жутко неприятный, нестерпимый. Но есть и те, кто не прочь оседлать эту волну. Это тоже факт. От дальнейших комментариев я бы хотел воздержаться. — Для здоровья вредны выбросы сероводорода. — Еще раз. Это неприятно и нетерпимо, я это признаю. Именно потому, что было объявлено: пострадали дети, я поехал туда убедиться, что им ничего не угрожает (речь идет о попадании 21 марта в центральную больницу Волоколамска 57 детей с признаками отравления.— “Ъ”). И токсикологические анализы, и проверка Следственного комитета подтвердили, что никакого отравления не было. Мы взяли полностью под свой контроль систему дегазации и постоянно ее мониторим. Буквально на днях эта проблема перестанет быть сколько-нибудь заметной. Монтируется факел дегазации. Все готово даже раньше, чем мы обещали. Вот вам фотографии, это важно показать: было — стало. Мы сделали это. — То есть не владельцы? — Под нашим чутким руководством. Владельцы начали шевелиться, когда мы дали, скажем так, импульс. — Почему в разгар протеста в Волоколамске вы не выступили на митинге перед населением? — Я разговаривал с людьми, которые меня окружали. Другое дело, что настроение у жителей было, так скажем, не самое лучшее, а точнее, эмоции и ненависть к ситуации, раздраженность были настолько высоки, что не было места диалогу. Но затем, когда страсти улеглись, этим же вечером, я пригласил более 20 человек к себе, и мы до полуночи разговаривали с инициативной группой Волоколамска и разъясняли последовательность и логику наших действий… С одной стороны, нам говорят: власть, уберите для коммерсантов административные барьеры, но как только по определенным направлениям ты теряешь или отпускаешь контроль, получаются такие срывы. Я закончу тем, с чего начал: они получали деньги каждый день за каждую машину, но отвечает сейчас кто? — Кто в этой ситуации несет ответственность, что она переросла в политический кризис, когда Волоколамск стал центром протеста всей России? — Это нелегко — управлять большими системами, территориями. Могут здесь быть конфликты или зоны турбулентности? Конечно, могут. Свалки достались нам с середины прошлого века. Наша страна очень большая, и мы никогда не задумывались, что мусор может стать для нас угрозой. Мы до сих пор бросаем мусор под ноги — увы, это так. Мы до сих пор единственная экономически развитая страна в мире, которая не разделяет мусор. Мы считаем, что, раз у нас территория большая, открыл свалку и все. А оказалось, что в Московской области нет больше территорий свободных. Где-то приходилось действовать с ОМОНом, с трудом закрывали свалку «Кучино», там птицы падали от запаха. В Ожерелье, в Электростали закрыли полигоны. Они также смердели. Мы начали рекультивацию, этого никогда не было… Каждая свалка живет своей жизнью, выделяет газ. Те же голландцы и австрийцы давным-давно к этому относятся серьезно. Когда открывают полигон, уже стоит система дегазации. А у нас всем владельцам было наплевать на это. — На новом сроке собираетесь что-либо менять в кадровой политике, учитывая прошедшие события? — Я должен пройти избирательную кампанию, победить, увидеть наказы, предложения жителей и, исходя из них, принять управленческие решения, в том числе и кадровые.«Вряд ли у нас может быть конфликт интересов» — Давайте перейдем к разговору о дорогах. Один из проблемных проектов — строительство платной трассы Виноградово—Болтино—Тарасовка, против которой выступают жители Тарасовки и Черкизово. Они считают, что шоссе пройдет через санитарную зону водоканала. Какое решение, на ваш взгляд, можно найти в этой ситуации? — Строительство дороги не приведет к загрязнению источников питьевого водоснабжения. В районе Мытищ Акуловский водопроводный канал будет заключен в трубопровод. Эта дорога должна разгрузить местные трассы, что позволит перераспределить поток автомобилей с Ярославского шоссе так, чтобы увеличилась доступность к трассам А104 Москва—Дубна—Москва и М8 «Холмогоры». — После запуска системы «Платон» в 2015 году заметно выросла нагрузка на региональную дорожную сеть, так как грузовики пытаются объехать платные участки дорог. Есть ли вероятность, что аналогичная система взимания платы для большегрузов появится в Подмосковье? — В 2016 году, если вы помните, проект о введении системы «Платон» на региональных дорогах был отклонен Госдумой в первом чтении. Сегодня даже нет заключения об экономической эффективности от реализации такого проекта на уровне области. Тем не менее в 2016 году Подмосковью от средств системы «Платон» был направлен почти миллиард — 758 млн руб. — Есть ли в планах администрации Подмосковья реализовать проект, аналогичный программе реновации жилья в Москве? — Как таковой программы реновации в области нет. У нас регулярно появляется новый жилой фонд: в год строится 9 млн кв. м жилья, это 11% от общего объема строительства по всей стране. У нас есть программа расселения из аварийного жилья, позволившая в 2013–2015 годах расселить 14,5 тыс. человек. В рамках нового этапа программы за 2016–2017 годы уже расселено 3,2 тыс. человек. До конца 2019 года новое жилье получат еще 13,8 тыс. человек. — И последний вопрос. В Подмосковье существенную долю рынка жилищного строительства занимает «Самолет Девелопмент». Эта компания, как считается на рынке, принадлежит вашему брату. Нет ли здесь конфликта интересов? — «Самолет Девелопмент», который строит в Подмосковье, принадлежит гендиректору компании Игорю Евтушевскому и Михаилу Кенину (они являются партнерами Максима Воробьева, брата губернатора.— “Ъ”). Мой брат начал заниматься строительством еще в 2007 году. И принципиально не участвует в проектах в Московской области. У него есть другая компания — «Самолет. Две столицы», у которой объекты в Санкт-Петербурге и Москве. Так что конфликта интересов здесь нет и быть не может. Топ