Мастер боевых искусств

Как устроена силовая вертикаль власти в компаниях Аркадия Ротенберга

Александр Левинский

Аркадий Ротенберг

Тяжелые хрустальные люстры, кресла с вышивками на спинках, парадный зал на 150 человек с антресолями, имитирующими библиотеку в богатом доме XVIII века. Вокруг зала — небольшие кабинеты с бильярдом, сигарами, кальянами. Здесь же мини-гостиница. Это ресторан «Гусятникоff», названный в честь старинного купеческого рода. Монополисты Гусятниковы занимались учетом царской подати — сибирского золота, драгоценных камней и мехов — после присоединения к России Восточной Сибири в XVII веке. В Москве они владели этим трехэтажным особняком с шестью полуколоннами ионического ордера в районе Таганки, множеством предприятий разных отраслей и монопольным откупом на всю Москву для их совместной с несколькими семьями водочной «Питейной компании». Чтобы не допустить контрабандного провоза в Москву спиртного, компания построила вал с заставами, служивший границей города. И, кстати, нынешняя Манежная площадь называлась Гусятниковской: там не было еще никакого Манежа, а стояли их лавки.

В 2008–2009 годах ресторан «Гусятникоff» создал один из лучших российских рестораторов Аркадий Новиков. Заказчиками были предприниматели Ротенберги: и сын Аркадия Игорь. Именно они арендовали особняк Гусятниковых. «Я сделал планирование — где будет кухня, залы, — поставил шеф-повара, с которой мы работали в одном ресторане — «Университетском», и все, — вспоминает Новиков. — Я не планировал на этом заработать, делал просто по знакомству».

Ресторан — «семейное место Ротенбергов», рассказывает менеджер одной из их компаний: «Тут поддерживается русскость, православность, восстановление истоков и традиций». Если «Пушкинъ» — это дворянская, русско-французская кухня, то здесь — купеческая, а ценовая категория примерно одна.

Ротенберги собираются тут семьей, проводят переговоры, семейные торжества. Ресторан часто обслуживает спортивные мероприятия, в которых Ротенберг-старший, дзюдоист и страстный хоккеист, «участвует на 150%». «Там семейная атмосфера, — вспоминает не раз бывавший в «Гусятникоff» , экс-владелец проданной Аркадию Ротенбергу , а сейчас министр по делам открытого правительства. — Даже если собралось больше 300 человек, Аркадий подойдет к каждому, поговорит, а близкие друзья проводят капустники и снимают смешные фильмы про «семью».

В отличие от остальной их бизнес-империи, состоящей из банков, поставщиков и подрядчиков «Газпрома», девелоперских, химических и медийных компаний, ресторан для Ротенбергов — не бизнес. Управлением они не занимаются. Могут, по словам их менеджера, «высказать в разговоре пожелания, но создавали его не ради денег: проект убыточный, и хозяева материально помогают». Судя по данным СПАРК-Интерфакс, в 2013 году (последнем, когда приводятся финансовые результаты) при выручке 57 млн рублей потери ресторана составили больше 23 млн.

Остальные активы Аркадия Ротенберга — совсем другое дело. , в котором он единоличный владелец, получил в 2014 году выручку (без НДС) 225 млрд рублей и прибыль 15 млрд.

В 2015 году миллиардер поставил новый рекорд, получив подрядов от государства и госкомпаний на 555,5 млрд рублей, включая заказ «Газпрома» на строительство трубопровода «Сила Сибири» (198 млрд рублей).

Ротенберг с большим отрывом возглавляет сегодня рейтинг Forbes . Помогает ли в этом близость к президенту Владимиру Путину, который публично называет его своим другом? В том числе. Но ведь его компании не просто выигрывают огромные заказы, они их выполняют. Forbes разбирался, как Ротенберг управляет своим хозяйством.

Команда молодости

Аркадий Ротенберг пришел в бизнес уже сформировавшимся человеком, в возрасте, когда поздно восполнять пробелы знаний в управлении финансовыми рисками или в технологиях, рассказывает владелец компании из металлургической отрасли, попросивший об анонимности. Ротенберг понимал, что обучение менеджменту — не его дорога. Зато у него есть другое: интуиция, желание рисковать, умение расставить кадры, обучаемость и талант в использовании административных отношений, считает собеседник Forbes.

Путин стал для него образцом «парня из одной с ним подворотни», который смог сам всего добиться.

Предприниматель, имевший общий бизнес с Аркадием Ротенбергом, возражает: «У Аркадия нет идеала для подражания, он самодостаточен на 100%. Неправильно говорить, что он сделал самый большой рывок по сравнению с остальной «питерской командой». Сильно выросли и [премьер Дмитрий] , и [глава «Роснефти» Игорь] , и [совладелец «Новатэка» и «Стройтрансгаза» Геннадий] Тимченко, и [основной владелец банка «Россия» Юрий] Ковальчук». Металлург не согласен: «Одно дело руководить государственной структурой или госкомпанией, а другое — своим бизнесом. Это как сравнивать драку на ринге и в подворотне, где Аркадий, конечно, самый крутой боец».

Ротенберг подружился с Путиным в секции дзюдо в подростковом возрасте — гораздо раньше остальных близких к президенту предпринимателей. Но по сравнению с другими питерцами успеха в большом бизнесе он достиг намного позже. В 1991 году стал совладельцем банка «Россия», и уже в 2004 году банк был оценен в $220 млн. Занялся бизнесом в начале 1990-х и . Сначала вместе с партнерами он выкупил компанию Urals Finland Oy, торговавшую нефтепродуктами (впоследствии переименованную в IPP), затем приватизировал компанию «Кинэкс», отправлявшую на экспорт нефтепродукты с Киришского НПЗ, и наконец в 1997 году создал нефтеторговую компанию , практически монополизировав экспортные потоки российской нефти. А кем были братья Ротенберги?

Ротенберг-старший рассказывал, что первым в бизнес пришел его брат Борис. В 1990-е он работал тренером по дзюдо в Финляндии, а потом вместе с женой основал фирму Anirina Oy, которая поставляла «Уренгойгазпрому» (сейчас «Газпром добыча Уренгой») финские товары, а также занималась строительством в обмен на газ. Для дальнейшей продажи этого газа Борис привлек Аркадия. В 2001 году братья основали банк «Северный морской путь». Но по-настоящему серьезные сделки у Ротенбергов появились ближе к середине нулевых. В 2003 году Борис основал фирму «База-торг», которая владела 25% компании «Газтагед». Остальное было у главного «снабженца» «Газпрома» — «Газпром комплектации». «Газтагед» стал крупнейшим поставщиком труб «Газпрому». Оборот «Газтагеда» к 2003 году достиг $500 млн.

Руководителем «База-торга» Ротенберги выбрали человека из борцов — Юрия Букина. Он был заслуженным тренером России, автором диссертации «Профессиональное совершенствование специалистов спортивных клубов единоборств». С управлением компанией он совмещал должность президента Федерации греко-римской борьбы и вице-президента Национального союза ветеранов дзюдо. А когда Борис Ротенберг закрыл «База-торг», Букин стал генеральным директором созданной Аркадием в 2007 году фирмы «Трубный металлопрокат», занимавшейся тем же, что и «Газтагед». Борис же, в свою очередь, создал компанию «Трубная промышленность», которую возглавил Георгий Мащенко, тоже не чуждый боевым искусствам: вместе с братьями он входил в попечительский совет обучающего подростков борьбе самбо «Детско-юношеского спортклуба «Ребята Выборгской стороны».

Болевые точки

Борцовское прошлое и отсутствие экономического или финансового прошлого не мешали первым топ-менеджерам Ротенбергов показывать высокие достижения в реальной экономике. Аркадий Ротенберг, передавший через пресс-службу письменные ответы на вопросы Forbes, считает, что в руководстве спортом и бизнесом «отличий немного: и там, и там важна сила духа, целеустремленность, нацеленность на победу и — команда». Еще во времена расцвета «База-торга» братья познакомились с ученым-предпринимателем , который вместе с металлургами-производственниками готовил программу выпуска труб большого диаметра (ТБД) для «Газпрома». До этого концерн закупал их за границей.

В 2009 году Ротенберги позвали Шабалова ликвидатором в изживший себя «Газтагед»: на трубном рынке просматривались лучшие перспективы. В следующем году Шабалов продал им 60% своей фирмы «Северный Европейский Трубный Проект» (СЕТП), которая к тому времени стала основным поставщиком ТБД для эпохальных проектов «Газпрома», например трубопровода «Северный поток», строившегося для поставок российского газа в Европу, минуя неспокойную Украину. СЕТП была не просто посредником между трубниками и «Газпромом»: ее рентабельность составляла тогда не доли процентов, как у «Газтагеда», а полновесные 8%. В СЕТП работало около 60 человек. Компания комплектовала заказы, выстраивала логистику, обеспечивала контроль качества и финансирование поставок. Поскольку «Газпром» никогда не работал по предоплате, нужно было находить банковские кредиты. Так под началом Ротенбергов появилась профессиональная команда.

Задачей новых хозяев было не сломать механизм, но перехватить контроль за потоками контрактов и денег, объясняет хорошо знающий Ротенбергов и Шабалова владелец металлургической компании: «И они обошлись без «болевых приемов»: сохранили людей и технологии». По словам собеседника Forbes, передавая компанию, Шабалов не пытался обучать Ротенбергов основам металлургии и производства труб: «Аркадию для понимания важны реперные точки, и Шабалов настроил под него систему отчетности по этим точкам в очень сжатом виде».

Через год после покупки СЕТП принесла 111 млрд рублей выручки (+28%) при 12 млрд (+45%) чистой прибыли. Рентабельность по чистой прибыли выросла с 9,6% до 10,8%, а в 2013 году, по словам генерального директора СЕТП Александра Муратова, составила «порядка 10–15%». Тогда же, в 2013 году Федеральная антимонопольная служба (ФАС) признала «Газпром» виновным в злоупотреблении доминирующим положением на рынке труб большого диаметра. А СЕТП, по мнению ФАС, имела доступ к «исключительным сведениям о лотах».

«Не Аркадий изобрел, что все владельцы крупных трубопрокатных компаний, входящих в Ассоциацию производителей, обсуждают с [главой «Газпрома» Алексеем] потребности будущих проектов — «Южного потока» или «Силы Сибири», — объясняет металлург. Встречались, конечно, все, но только СЕТП выигрывала крупнейшие конкурсы «Газпрома» и получала контракты без конкурса. После вмешательства ФАС «Газпром» начал закупать трубы напрямую у производителей. Эпоха СЕТП закончилась, но Ротенберги успели хорошо заработать. «В пределах того, что есть», акционеры забирали из прибыли, сколько хотели, говорил Муратов в одном из интервью, оговариваясь, что они «лишнего не возьмут».

Два источника

К выходу на рынок строительных подрядов «Газпрома» Аркадий Ротенберг готовился заранее. Осенью 2007 года его кипрский офшор «Миласи энжиниринг лимитед» создал компанию «Стройгазмонтаж» (СГМ), а в мае следующего года «Газпром» объявил конкурс на продажу контрольных пакетов своих пяти подрядчиков — «Ленгазспецстроя», «Краснодаргазстроя», «Спецгазремстроя», «Волгограднефтемаша» и «Волгогаза». Ротенберг купил их, как он рассказывал в интервью Forbes, за $400 млн. Было пять компаний, а он создал холдинг, отмечает владелец компании металлургической отрасли. Как и в случае с СЕТП, он сохранил в компаниях костяк команды, «но привнес свой элемент контроля».

О принципах подбора менеджеров Ротенберг уклончиво говорит, что «старается взращивать кадры, но все зависит от случая и ситуации». Для строительства вертикали власти в своем строительном холдинге он нашел кандидатов в двух фирмах-подрядчиках «Газпрома» — «Северные газовые магистрали» и представительстве офшора «Финансово-промышленный холдинг «Газкомплектсервис» ЛТД» (ФПХ).

Из первой он позвал на должность генерального директора Руслана Горюхина. Выпускник Одесского университета по специальности «менеджмент внешнеэкономической деятельности», Горюхин рассказал в одном из интервью, что с 1998 года был одним из учредителей «Северных газовых магистралей». Эта компания еще в 2006 году вела для «Газпрома» в Ленинградской области первый 50-километровый участок будущего «Северного потока». Там, рассказывал Горюхин, он и познакомился с Ротенбергом. Возможно, Ротенберг встретил родственную душу: с 1990-х менеджер занимался Асихара-карате (Ашихара-каратэ), жестким контактным стилем. В 2007 году он стал главой Федерации каратэ России Ашихара Кайкан.

Горюхин привел с собой в «Стройгазмонтаж» команду управленцев. В советах директоров строительных «дочек» СГМ кроме представителей «ЭнПиВи-инжиниринг» самого Аркадия Ротенберга можно обнаружить выходцев из «Северных газовых магистралей». В СГМ они занимали должности от заместителей генерального директора до директоров подразделений. В тех же списках значатся и управленцы из «Газкомплектсервиса», который связывают с Ротенбергом. Бывший директор по развитию этой компании Ирина Воробьева стала директором по корпоративному управлению СГМ и членом совета директоров его «дочек» — «Волгогаза», «Волгограднефтемаша», «Ленгазспецстроя», «Спецгазремстроя». Кроме нее в «Спецгазремстрое» были директор департамента ФПХ Валерий Ершов и финансовый директор «Газкомплектсервиса» Инна Вайншельбойм, а в «Ленгазспецстрое» — Андрей Зубков, экс-помощник руководителя «Газкомплектсервиса», ставший руководителем аппарата Горюхина.

Бывший руководитель закрытого сейчас представительства «Газкомплектсервиса», выпускник академии госслужбы Павел Бальский входил в совет директоров СМП Банка. Сейчас он руководит Национальным союзом ветеранов дзюдо (председатель Аркадий Ротенберг) и значится в президиуме Федерации дзюдо России. Его экс-заместитель по «Газкомплектсервису» Михаил Опенгейм тоже присутствовал в советах директоров «дочек» СГМ. По словам бывшего топ-менеджера одной из компаний «Газкомплектсервиса», если сам Ротенберг в их компаниях никогда не появлялся, то генерального директора СГМ Горюхина часто можно было видеть в офисе «Газкомплектсервиса»: «Он отвечал за развитие и стратегию «компании».

Впрочем, говорить о стратегии и бизнес-планах в компаниях, выполняющих выигранные на конкурсах подряды, особенно не приходится.

«У нас только один бизнес-план — быть готовым в любой ситуации выполнить обязательства качественно и в срок, — Горюхин в одном из интервью. — Если тендер состоялся и мы его выиграли, он закладывается в планы компании на будущий год». По поводу стратегии «Стройгазмонтажа» он отшучивался: «Она такая же, как наш бизнес-план. Главное, не ослабить своего влияния по проектам у основного заказчика, справляться с их реализацией и оставаться рентабельным для акционеров».

Аркадий Ротенберг не ответил на вопрос, аффилирован ли с ним «Газкомплектсервис». и писали, что связанные с холдингом компании много лет поставляли «Газпрому» газоперекачивающие агрегаты и другое оборудование для газопроводов. За неполные четыре года (2011–2014) они выиграли конкурсы концерна на 234 млрд рублей, что сравнимо с выручкой СЕТП. И при этом оставались незаметными в общей массе других победителей тендеров. Секрет фирм-невидимок прост: даже самые удачливые из них через год-другой ликвидировались, им на смену приходили другие, и их связь с «Газкомплектсервисом» невозможно отследить. Через кипрские офшоры каждая из них принадлежала паре офшоров с Британских Виргинских островов. Их владельцев установить не удалось. Однако, когда журналисты «Ведомостей» обзвонили эти компании, их всякий раз соединяли с приемной Опенгейма.

Вертикаль для своих

В компаниях, которые Ротенберг полностью контролирует, вертикаль власти создают мастера боевых искусств и их команды. Эту особенность министр Абызов объясняет тем, что «с Аркадием работает много людей, знающих его с юности: с кем-то он тренировался, с кем-то пересекался в спортивной карьере, а теперь сохраняет этот круг общения и очень трепетно к нему относится». По его словам, в команде Ротенберга главная ценность — доверие, и каждый боится его потерять. «Если [у Ротенберга] человек напортачил, — говорит Абызов, — холод [окружающих] заливает его мгновенно, и это сильнее действует, чем любое депремирование».

В жизни компаний Ротенберга может случаться всякое, признает бывший владелец «Мостотреста», но примеров приводить не хочет. Стройка — это сложная бизнес-индустрия, объясняет он: «Что ни строитель, то пропавший мешок с цементом, и против этого у них есть сильная служба безопасности». Впрочем, если выявлен хоть намек на злоупотребления или неэффективную работу менеджмента, Ротенберг «разбирается не руками службы безопасности, а напрямую задает неудобные вопросы». Аркадий — прагматичный бизнесмен, уверен Абызов: он считает деньги и оценивает людей не по лояльности, а по результатам.

Иначе выглядит корпоративная культура империи Ротенбергов при взгляде снизу. Бывший топ-менеджер одной из структур, аффилированных с «Газкомплектсервисом», рассказывает, что в компаниях, где Ротенберг — полновластный хозяин, стандарты управления и культура схожи. «Главное — преданность компании, высшему менеджменту и Ротенбергу», — говорит он. Стандарты бюрократизированы, решения принимались долго и на самом верху, «но не Аркадием или Борисом [Ротенбергами], а Горюхиным или Опенгеймом, который курировал финансовый блок и юридические отношения».

Контроль поддерживался «вертикалью безопасности» — службой, сформированной из выходцев из ФСБ и МВД. С «безопасниками» нужно было согласовывать очень многое — от финансовых проводок свыше некой суммы до стратегических документов. Службисты не только проводили отдельные от HR жесткие собеседования при приеме на работу, но и постоянно контролировали сотрудников: их электронная почта не просто анализировалась специальными программами, но и просматривалась цензорами, которые следили, например, чтобы сотрудники не упоминали связи между аффилированными с «Газкомплектсервисом» компаниями и даже не упоминали в письмах имен топ-менеджеров. «Все шушукались, что «Газкомплектсервис» принадлежит Ротенбергу, не говоря уж о том, что менеджеры компании становились менеджерами СГМ, — рассказывает собеседник Forbes. — Но не дай бог было упомянуть, например, Опенгейма!»

В крупной рекрутинговой компании не удивились вопросу Forbes о том, как часто встречается такая практика. Слежка за работой сотрудников особенно распространена в госкомпаниях. «В индустриальном секторе и госбанках контролируют все линии коммуникаций, которые могут быть известны службе безопасности, — рабочую и личную почту, стационарные и мобильные телефоны, — рассказал консультант. — Особенной жесткостью отличаются нефтяные госкомпании, но велика доля и частных фирм, причем строгость их служб безопасности необязательно соотносится с размером компании».

В «Газкомплектсервисе» секретность была возведена в культ. Даже топ-менеджеры компаний получали дозированную информацию. Сделки готовились узким кругом, а после совершения проводились настоящие спецоперации, чтобы «спрятать ушки», вспоминает менеджер компании. Так было, например, с покупкой бизнес-центра «Эрмитаж Плаза» компанией Lenhart, «которая управляет частными активами Ротенберга в недвижимости» (в материалах ФАС фирма называлась аффилированной с СГМ, ).

Однако в жизни сотрудников компаний «Газкомплектсервиса» были и плюсы. «Там никогда не было жадности», — признает бывший топ-менеджер. «Офисному планктону» платили «по рынку», но чем «ближе к телу», тем выше компенсации — значительно выше среднерыночных, говорит он. Если клерк задерживался вечером, он мог заказать у кофе-леди чашку чая или кофе; начальнику отдела полагалось кофе с корицей или с шоколадом. Ко дню рождения сотрудникам дарили подарки и деньги в конверте, а на праздники приглашали в «Гусятникоff».

«Патриархальная культура, чистый патернализм, — заключает собеседник Forbes. — Контроль и лояльность в обмен на защиту и сытость».

Бывший менеджер СГМ добавляет, что Ротенберг «никогда не появляется в компании, даже на корпоративах, а управлением, в том числе «стратегией» (это слово собеседник намеренно поставил в кавычки. — Forbes), занимаются наемные менеджеры, а он оценивает работу компании по проценту роста результатов». По его мнению, «сотрудники уровнем ниже заместителя генерального директора мало что знают, а заместители вряд ли захотят что-то рассказывать: в «Стройгазмонтаже» очень хорошая служба безопасности».

Жесткая вертикаль, профессиональная команда и полное доверие к ее лидерам со стороны Ротенберга — так можно охарактеризовать кадровую политику предпринимателя. Получая многомиллиардные сложные проекты, он еще ни разу не сорвал их выполнение, хотя в ежедневное управление не вмешивается. «Он не брезгует погружаться в самые мелкие детали, хотя это не означает, что он работает за менеджмент, — объясняет министр Абызов. — Уровень детального знания ситуации по Керченскому мосту меня поразил». А известный эксперт по строительству инфраструктурных проектов задается риторическим вопросом: «Зачем здравомыслящему джентльмену подменять менеджеров в хорошо зарабатывающих компаниях? Это естественное поведение разумного богатого человека».

«В [моих] компаниях работает очень квалифицированный менеджмент, и, разумеется, я знаю, как обстоят дела в наших проектах и какие трудности могут возникнуть, — пишет Forbes Ротенберг. — Мы обсуждаем это еще до входа в проект, на этом этапе удается принять меры для их предотвращения. Это моя совместная работа как акционера и руководителя с менеджментом». Стратегия невмешательства

С 2008 года Ротенберга стали приглашать в свои проекты другие предприниматели. Александр Пономаренко и Александр Скоробогатько взяли его в свой бизнес, уступив ему долю «Новороссийского морского торгового порта». Партнер им понадобился не от хорошей жизни: у порта тогда возник конфликт с «Транснефтью», которую возглавлял близкий знакомый Путина Николай Токарев. Ротенберг понадобился для защиты актива как противовес. Впрочем, знакомый всех трех бизнесменов объяснял Forbes: «Ротенбергу хватает своих проектов, да и волшебной палочки у него нет». По его словам, генератор бизнес-идей — Пономаренко, Скоробогатько, как депутат Госдумы от «Единой России», в бизнесе не участвует, а только лоббирует интересы партнеров, Ротенберг не вмешивается.

Предприниматель из металлургической отрасли полагает, что версия использования друга президента как «щита и тарана» имеет право на жизнь, но с оговоркой: «Приглашение Аркадия — это форма защиты. Но не только: Ротенберг давно стал еще и хорошим брендом. Сегодня, чтобы красиво зайти в IT-технологии, нужно звать в партнеры [Алишера] Усманова, в железнодорожные перевозки — [Владимира] Лисина, а в строительство с использованием административного ресурса — Ротенберга».

Впрочем, в 2011 году партнеры все равно продали «Транснефти» и группе «Сумма» свою долю в НМТП. Но до этого с денег, полученных от его IPO, создали девелоперскую группу TPS Real Estate, которая занялась строительством и управлением торговыми центрами. Когда Ротенберг получил $500 млн от продажи доли в порте, он присоединился к партнерам, а затем они создали TPS Avia Holding, выигравший конкурс на реконструкцию аэропорта Шереметьево. По акционерному соглашению после реконструкции компания получит в собственность 70% аэропорта. В управлении TPS Avia Ротенберг «абсолютно не участвует», рассказал Forbes знакомый совладельцев компании. Он знает, что, попав под санкции, Ротенберг перестал заниматься делами Шереметьево, «чтобы не мешать [партнерам] и не подставлять [их]». Как он вел дела в совместных проектах до этого, наш собеседник рассказывать не стал.

Абызов, продавший Ротенбергу в 2010 году свою долю в крупнейшем строителе дорог и мостов, компании «Мостотрест», вспоминает, что эта сделка состоялась «на финальной стадии подготовки к IPO», которое прошло в том же году. Готовясь к нему, совладельцы (кроме Абызова это были бенефициары компании «Н-Транс» и пенсионный фонд РЖД «Благосостояние») решили, что «компанией нужно управлять как публичной, с ясной ролью менеджмента и собственников».

Ротенберг не стал менять правила игры: менеджмент предоставлял одинаковую отчетность как главным, так и другим акционерам, решения к совету директоров рассматривались сначала на комитетах — обычная корпоративная практика. Интереснее то, почему Ротенберг пришел покупать долю «Мостотреста». В 2007 году Россия получила право провести Олимпиаду, за подрядами выстроилась очередь, рынок отчаянно демпинговал, а у владельцев «Мостотреста» и у Ротенберга сработали расчет и интуиция.

«Для нас и для Аркадия было очевидно, что после Олимпиады многие крупные фирмы станут банкротами и рынок очистится, а компания с хорошим менеджментом, портфелем заказов, консервативной политикой и готовностью к IPO выстрелит, — вспоминает Абызов. — И она выстрелила».

По итогам 2010 года общая выручка «Мостотреста» составила 74,9 млрд рублей (–5%), зато по основным бизнес-сегментам выросла: по строительству дорог и мостов, включая олимпийскую автодорогу на «Роза Хутор», — на 15%, по железнодорожному строительству (с совмещенной дорогой в Сочи) — на 43%, по строительству аэропортов (вместе с сочинским) — на 114%. За счет снижения административных расходов EBITDA выросла на 10%, до 9 млрд рублей. В 2014 году, когда Аркадий Ротенберг стал из-за санкций передавать активы, включая «Мостотрест», сыну Игорю, выручка компании доросла до 150 млрд рублей (+29%), EBITDA — до 15 млрд рублей (+62%). Интуиция и расчет его не подвели.

В 2015 году Игорь продал свою долю в «Мостотресте». Вырученные деньги он вложил в купленное у отца «Газпром бурение», «так как считает этот актив перспективным», передал он через пресс-службу. Ему же достались TPS Real Estate и инжиниринговая «ТЭК Мосэнерго». В итоге в рейтинге «Короли госзаказа» он поднялся на четыре строки, заняв пятое место с результатом 112,1 млрд рублей. В бизнесе семьи Ротенбергов началась новая глава.

При участии Ирины Мокроусовой