Владелец «Евродона»: «Меня предупреждали, что по ту сторону люди опасные»

 Ради кредитов в госбанках ему пришлось за бесценок отдать долю в компании, признался он в интервью РБК В течение февраля у группы «Евродон», крупнейшего производителя индейки в России, дважды сменились совладельцы. Компания А1, инвестиционное подразделение «Альфа-Групп», 2 февраля выкупила офшор «Бримстоун инвестментс лимитед», получив в собственность 40% ООО «Евродон» (производителя индейки) и по 49% ООО «Урсдон» (выпуск инкубационного яйца), ООО «Металл-Дон» (продажа металлоконструкций) и ООО «Ирдон» (домостроительный комбинат). Продавцом оказался член совета директоров «Газпрома», бывший министр имущественных отношений РФ Фарит Газизуллин.​ Вскоре после сделки, ​9 февраля, А1 подала иски к «Евродону» и его основному владельцу Вадиму Ванееву. А1 ​хотела через суд признать недействительными договоры поручительства «Евродона» по кредитам, выданным в пользу других компаний Ванеева, а самого Ванеева «исключить из числа участников» ООО «Евродон». Противостояние продлилось меньше трех недель: уже 26 февраля А1 сообщила о продаже активов структурам ВЭБа. Три дня спустя, 29 февраля, Лефортовский суд Москвы по ходатайству ФСБ арестовал бывшего главу департамента природных ресурсов и строительства ВЭБа Ильгиза Валитова. Следствие подозревает Валитова в попытках завладеть мошенническим путем имуществом «Евродона», подтверждала пресс-секретарь суда газете «Ведомости». Что произошло с «Евродоном», до сих пор ни одна из сторон не объясняла. В интервью РБК Ванеев впервые рассказал о роли ВЭБа, Валитова и Газизуллина в истории «Евродона». «Они меня так и назвали: фантаст из России» — В феврале с «Евродоном» происходило что-то странное — чехарда совладельцев, возбуждение уголовного дела. Что это было? — Главное, что теперь все позади, мы просто хотим начать наконец работать. — А1 судилась с вами из-за кредитов — речь шла в основном о кредитной линии на 17,9 млрд руб., открытой ВЭБом в мае 2012-го (см. справку)? — Верно. У нас высокая кредитная нагрузка, так как есть масштабные инвестиционные проекты. Но из одобренного ВЭБом кредита не выбрано 11 млрд руб. — Почему не выбрано — по плану? — Не дают. В какой-то момент финансирование вовсе остановилось. Был момент, когда кормов для птицы оставалось всего на три дня: поставщики не отпускали в долг, потому что непонятно было, чем это все закончится... — Давайте по порядку. Вы создали «Евродон» еще в 2003-м, то есть поначалу как-то обходились без кредитов ВЭБа? — Вообще сама идея появилась в 2001 году. У меня тогда была алкогольная компания, супермаркет, ресторан, но я искал себя, мне нужен был масштабный проект. Хотел овощами заниматься, был на заводе в Венгрии по производству замороженной кукурузы [французской компании] Bonduelle. Но когда вышел с завода, стою и спрашиваю себя: «Ты себя представляешь хозяином замороженных овощей?» — «Нет, не представляю». И уехал. Еще хотел ликер делать: знаете такую венгерскую компанию Zwack Unicum? Вот с ними обсуждали сильнейший проект по производству ликеров. Теперь вижу: бог меня готовил к индейке все это время. Так как у меня были партнеры венгры, часто ездил в Венгрию и там ел индейку. Помню, еще в середине 1990-х отмечал про себя, какая вкусная ветчина из индейки в гостинице, отложилось в голове. В 2000–2001 годах мои дальние родственники занимались индейкой на Украине, и у них что-то не срослось. Я им позвонил, расспросил. Они хотели договориться — взять советскую птицефабрику и сделать нормальное хозяйство. Консультировал их человек из Израиля, они мне дали телефон. Звоню в Израиль: «Я такой-то, хочу заниматься индейкой». И полетели в Израиль. В Израиле была консалтинговая команда, не очень известная. Когда я приехал, объявил им, что хочу выпускать 25–30 тыс. т. Они меня так и назвали: фантаст из России. — Почему фантаст? — Потому что в России не было рынка индейки. Они меня уговаривали делать 3 тыс. т. Я сел вечером в гостинице, под​считал, какой у меня оборот, понял: мне такой объем будет невыгоден. Дело в том, что четыре года до этого я бился за розничный проект — искал деньги, и мне делали встречи с очень серьезными банкирами в Европе. Я понял, как с ними общаться. Однажды мой партнер-венгр привел меня к банкиру-швейцарцу, тот сказал мне очень важную вещь. Проект нашего торгцентра стоил $8 млн, рынок, объясняю, пустой, надо построить. Нет, отвечает, не подходи ко мне с проектами меньше $50 млн, потому что моя работа, мой труд по поиску $8 млн и $50 млн одинаковые, а выхлоп разный. Я запомнил эти слова: мои трудозатраты на 3 тыс. т и 30 тыс. т мало бы отличались. Мне дали задание найти [в своем регионе] старые птичники. Консультант дал параметры: «Если найдешь, я к тебе приезжаю, ты мне оплачиваешь $2 тыс., я смотрю». Он мне дал три месяца. Я нашел площадки, купил себе боты огромные — грязь же везде, и начали ездить. Консультант проездил два дня со мной и говорит: «Я с тобой буду рад работать. Ни один русский ни в России, ни на Украине так не подготовился, как ты». И мы начали. — То есть у вас был собственный первоначальный капитал? Вроде бы тогда основным вашим бизнесом была алкогольная дистрибуция — компания «Мишель-алко»? Сколько она давала — $100 тыс. в год, больше? — Возможно, больше, не помню. Но никакого первоначального капитала не было — была идея. Когда мне банкиры говорят: «Ты должен вложить свои 20%», — я всегда отвечаю: «Если бы у меня было 20%, зачем бы я к вам пришел?» Я пришел к вам с идеей. Давайте вы со мной рискните и заработайте. У нас идей очень много, денег нет. — Так сколько вы вложили первоначально? — Первый кредит был €31 млн с чем-то. Нас финансировал BNP Paribas из Израиля. Они дали кредит ВТБ, ВТБ — нам. Это были 2004–2005 годы. Не было же денег тогда в России, банки занимали в Европе под 3%. Мы ездили по всему миру — по выставкам, предприятиям. Первые птичники, металлоконструкции — все привезли из Израиля. Купили часть старого птицекомплекса, заложили это все в банк. Это, кажется, был первый проект ВТБ по финансированию сельского хозяйства. Начали строить. И вот в 2005 году «Интеко» продает все свои цементные заводы «Евроцементу», после этого цены на стройматериалы взлетели по всей России, соответственно, подорожал и наш проект — где-то на 25%. В ВТБ мне объявляют: раз так, мы полностью этот проект выкупаем, забираем. Даже Валерий Абисалович [Гергиев, художественный руководитель и директор Мариинского театра, владеет 15% ООО «Евродон»] мне говорил: «Подпиши все, отдай банку». Я говорю: «Я не буду отдавать». Если я неправильно что-то сделал, тогда отдам, но все мои объекты построены, я все обещанное выполнил, все работает, и я буду биться за проект. Шесть месяцев я спасал «Евродон». 500 человек у меня работало — я почти убил свою алкогольную компанию. У меня менеджеры в алкогольной компании говорили, ты все деньги вытаскиваешь из бизнеса, так нельзя... — А ВТБ прямо ультиматум поставил — возвращаете кредит или отдаете бизнес? — Да. Забираем, а потом, когда ты достроишь, дадим тебе право выкупить. Нами изначально в ВТБ занимался [Владимир] Дмитриев, но на тот момент он уже перешел в ВЭБ [с июня 2002 по май 2004 года работал заместителем председателя правления президента ВТБ, позже возглавил ВЭБ]. Мы дружили, приехали к нему — он был в шоке, говорил: «Я не мог себе представить, что такое может быть». Мы тогда построили всего лишь 40–45% [проекта]. — Была информация, что примерно в этот период вас кредитовал «Глобэкс». — «Глобэкс» нам вообще ничего не выдал. Где я только не был, и все на меня смотрели как на сумасшедшего. Они все говорили, что никакого проекта не будет. Я за Гергиевым ходил три года, говорил ему: «Мне нужно, чтобы вы меня с кем-то познакомили, чтобы меня кто-то послушал». Именно Гергиев меня с [главой ВТБ Андреем] Костиным знакомил [в 2003 году]. — Вы упомянули, что приехали в 2005-м к Дмитриеву, уже в ВЭБ, — он помог? — Да, ВЭБ выкупил у ВТБ наш долг. Пообещал и выкупил. И все, мы перешли в ВЭБ. Они дальше профинансировали [проект], мы достроили. — Сколько ВЭБ добавил еще? — По-моему, $7 млн всего лишь. Это были как раз те самые 25%, на которые подорожал проект, которых не хватило. — Получается всего около $38 млн. Этот кредит погашен? — Погашен. — После этого зашел разговор о новой кредитной линии на 17,9 млрд руб.? — Объясню. Максимум, что мог производить «Евродон», — 70 тыс. т индейки. Надо было развиться дальше, аппетит приходит во время еды, мы поверили в потенциал продукта и свои возможности на рынке. В 2010-м на производство в «Евродон» приезжал Владимир Путин. Когда сказали, что он приедет, я скептически отнесся. А потом раз — и он прилетает в октябре. И после этого возник второй проект — «Евродон-юг». Именно этой компании ВЭБ открыл кредитную линию в мае 2012-го [Путин, будучи тогда премьер-министром, согласовал кредит как глава набсовета ВЭБа].​ «Я мог бы взять деньги и жить себе где-нибудь в Лондоне» — В какой момент вы расстались с 40% «Евродона»? Как рассказывали источники, эта доля была чем-то вроде гарантии для кредиторов? — Был заключен такой договор с ВТБ. И с ВЭБом был. — Но вы подписывали договоры на продажу 40% с неизвестными офшорами, в частности с «Бримстоун Инвестментс Лимитед» — это было условием кредитных сделок? — Конечно. Если бы я не подписывал, как я понимал, никакого финансирования бы не было. — Но позже возникла проблема из-за того, что объявился владелец «Бримстоун» — им оказался не ВЭБ, а Фарит Газизуллин? Как же вы подписывали сделки неизвестно с кем? — Все госкомпании находятся в офшорах. Это сейчас с ними борются, а тогда это было нормальное явление. — Хотите сказать, вы не пробивали эти офшоры на предмет владельцев? — А как я могу пробить? У меня и в мыслях не было проверять. Я работаю с банком, они меня кредитуют нормально. У нас договоренность, что через энное время, когда я выхожу на окупаемость, я покупаю обратно эти акции. Все. — Продавали по номинальной стоимости? — Да. За 4 тыс. руб. — Сделку с ВЭБом, которая закончилась появлением Газизуллина, вел Ильгиз Валитов? Адвокаты Валитова говорят, что сделка состоялась в январе 2007-го, а Валитов пришел в ВЭБ только в августе того года... — У нас сделка была с банком, я так считал. Мы продали долю, считая, что продаем ее банку. Кто мог подумать, что кто-то [в банке] будет такими вещами заниматься. — Вы с Валитовым при каких обстоятельствах познакомились — в ВЭБе? — В ВЭБе. — То есть прямо в офисе ВЭБа? — По-моему, на экономическом форуме. — Вас Дмитриев познакомил? — Это было на форуме, там весь ВЭБ был. Но Валитов еще не был начальником департамента, да. — Все-таки вас кто-то из ВЭБа познакомил? — Кто познакомил — все! Он был среди работников ВЭБа, 20 человек из ВЭБа, я с ними сижу, я с ними в хороших отношениях. — Извините, но тогда получается, что вы при участии Дмитриева познакомились. — Не знаю. Я не помню. Не хочу так говорить. Там темная история, пускай разбираются следователи. — Именно Валитов составил документы так, что собственником 40% оказался не банк, а Газизуллин? — Не знаю, был ли Газизуллин сразу. Про Газизуллина я узнал только в 2012 году. До этого даже не задумывались — «Бримстоун» и «Бримстоун», мы же считали, что это структура банка. — Сейчас ФСБ возбудила уголовное дело по факту мошенничества, в рамках этого дела арестован Валитов. Мошенничество в том, что «неустановленная группа лиц» устроила все так, чтобы вы за бесценок отдали долю Газизуллину? — У ФСБ спросите. — Вы сами Валитова ни в чем не обвиняете? — Не обвиняю. Меня вводили в заблуждение, что это банк, вот и все. Так как у меня не было обеспечения, банк забирал долю, потом бы я ее выкупил обратно. — Как Газизуллин сообщил вам о своих правах на часть бизнеса? — Он позвонил, приехал только в 2015-м. Весь сыр-бор происходил из-за «Евродон-юга» — я там единственный акционер, кредитная линия [на 17,9 млрд руб.] была открыта именно этой компании, а «Евродон», по постановлению правительства, является поручителем. И они сказали: Газизуллин должен быть и в «Евродон-юге». Я им говорю, ребята, мне выделили государственные деньги, чтобы я построил важный для страны проект, я не согласен, что должно быть так, как вы говорите. Поэтому почти четыре года я боролся, чтобы как-то решить мирным путем этот вопрос. Я не хотел пускать его [Газизуллина] в «Евродон-юг», к которому он никакого отношения не имел. Когда мне люди сказали: «Он тебе этот кредит сделал», я ответил: «Поехали кое к кому: если при них ты скажешь, что этот кредит ты мне выдал, я беру ручку и отписываю долю». Они сразу мне говорят: «Давай перейдем к другой теме». — Вы опасались, что в итоге вас могут вовсе вытеснить? — Прежде я никогда в жизни бы не подумал, что кому-то нужна будет эта индейка. Вы не представляете, какие наши группы олигархические вышли на меня, чтобы выкупить «Евродон». Все почти! Я говорю: «Ребята, это индейка. Это не нефть, не бриллианты, не газ». Опасения были. — И все-таки, как Газизуллин объявился? Интересно, как это в жизни бывает... — В 2012-м мне Валитов сказал: «Вот твой бенефициар». Дело вот в чем: когда на совещаниях с участием аппарата правительства начали обсуждать кредитную линию для меня, Андрей Белоусов [на тот момент министр экономического развития] меня спросил: кто у вас владеет 40% «Евродона»? Я в шоке сижу — рядом представитель ВЭБа, но он молчит! Я тоже молчу, Белоусов опять: «Ванеев, кто ваш второй владелец?» Банк молчит, я выкручиваюсь. — Почему вы прямо не сказали — структура ВЭБа? — Так представитель ВЭБа сидит рядом и молчит. — Как Валитов объяснил появление Газизуллина? — Он ничего не объяснял. Вот как ты думаешь, если тебе муж дает деньги, ты будешь спрашивать: «А где ты берешь эти деньги?» Вам легко задавать вопросы, а когда у тебя проект стоит, на стройке 900 человек, ты должен строить. Раз банк говорит Газизуллин, значит Газизуллин. Буду с ним работать, решил я. — Газизуллин присылал кого-то договариваться? — Он приезжал, осмотрел комплекс и говорит: «Знаешь, мне сказали, что ты меня можешь обаять». Я отвечаю: «Вы просто увидели и поразились [что деньги действительно были израсходованы на строительство], вы не могли представить, что так может быть». — То есть он думал, что деньги ВЭБа лежат у вас где-то на счетах? — Да. Этого никто не может понять. Для меня мои проекты — задание Родины. Я не святой, но по сравнению с другими... Я мог бы просто взять деньги и жить себе где-нибудь в Лондоне. Как другие делают — берут кредит, пилят и уезжают. И пропади все пропадом. Что мне мешало? Если бы я украл, мы бы тут же договорились — поделились и разбежались. И не было бы всей этой истории. — Вы упомянули, что деньги от ВЭБа в какой-то момент в рамках открытой кредитной линии перестали поступать. Это тоже было давление? — Возможно, да. Не знаю. — Дмитриев считал, что ВЭБ владеет 40% «Евродона»? — Конечно. Дмитриев — мужчина, я к нему относился всегда хорошо и он ко мне. Почему так все произошло, это я не знаю, я ему не судья. — Мог ли Валитов быть совладельцем доли вместе с Газизуллиным? Может быть, другие менеджеры совладели? Например, первый зампред Анатолий Балло не имел к происходящему отношения? — Нет. Толю Балло я знаю хорошо. Единственный, кто там банкир, это Толя Балло! Валитова я банкиром даже не считаю. Балло может за две секунды сказать: «Ребята, надо делать вот так». Как говорят: если банкир хочет тебе дать деньги, он тебе сам придумает схему, как их дать. Вообще, я считаю, банкиры должны за нами охотиться. Они должны меня умолять, чтобы я брал деньги. Толя сыграл очень положительную роль [в этой истории]. По крайней мере он не подлец, он мужчина в отличие от многих других. Группа компаний «Евродон» Миллиарды от ВЭБа Основатель «Евродона» Вадим Ванеев задумал проект по производству индейки в начале 2000-х годов, когда в России не было крупных промышленных производств мяса индейки. Тогда Ванеев обратился за помощью к земляку директору Мариинского театра Валерию Гергиеву и попросил помощи. По словам Ванеева, Гергиев познакомил его с председателем правления банка ВТБ Андреем Костиным в 2003-м. Тот перенаправил его к заместителю председателя правления банка Владимиру Дмитриеву, которому проект Ванеева понравился. В 2004-м Дмитриев перешел на работу в ВЭБ, который в дальнейшем кредитовал проекты Ванеева. «В том числе в качестве благодарности» Гергиев получил долю 15% в ООО «Евродон», говорил Ванеев «Ведомостям». Сам Гергиев подтверждал Forbes в 2013 году, что владеет 15% компании, но отрицал, что получил долю в подарок: «Нет, он мне не дарил. Мне подарки не нужны. Я гораздо более известный, такие подарки я не принимаю». В 2007 году Ванеев продал 40% ООО неизвестному оффшору «Бримстоун Инвестментс Лимитед» всего за 4 тыс. руб., думая, что заключает сделку со структурой ВЭБа (у самого Ванеева в компании осталось 45%). «Если бы я не подписывал, как я понимал, никакого финансирования бы не было», — заявил он в интервью РБК. Проблемы начались в 2012-м, когда выяснилось, что владелец «Бримстоун Инвестментс Лимитед» вовсе не ВЭБ, а член совета директоров «Газпрома», бывший министр имущественных отношений РФ Фарит Газизуллин. В 2012 году еще одной структуре группы «Евродон» — ООО «Евродон-Юг», на 100% принадлежащей Ванееву, ВЭБ открыл кредитную линию в размере 17,9 млрд руб. После этого, утверждает Ванеев, Газизуллин захотел получить 40% и в «Евродоне-Юг». Конфликт обострился в феврале 2016-го и завершился продажей «Бримстоуна» непосредственно ВЭБу. Не только индейка Бизнес «Евродона» сосредоточен вокруг города Шахты, недалеко от Ростова-на-Дону. Первоначальные мощности по производству индейки ООО «Евродон» позволяли выпускать до 70 тыс. т мяса в живом весе. ООО «Евродон-юг» привлекала кредит ВЭБа для возведения новых мощностей — на 150 тыс. т. Сейчас из 17,9 млрд руб. не выбрано 11 млрд руб., утверждает Ванеев. На полученные деньги были построены и задействованы в общей технологической цепочке около 700 тыс. кв. м новых производственных площадей. Объем производства в 2015 году составил 47 тыс. т индейки в живом весе. В 2014 году (более свежих данных нет) выручка ООО «Евродон», по данным СПАРК, по сравнению с предыдущим годом выросла на 14,2%, до 4,75 млрд руб., чистая прибыль составила 333 млн руб. Выручка ООО «Евродон-Юг» достигла 209 тыс. руб., чистый убыток — 15,8 млн руб. Также в группу «Евродон» входит ООО «Донстар», специализирующаяся на утке. Эта компания привлекала у Россельхозбанка 7 млрд руб. в мая 2011-го —по словам Ванеева, этот кредит погашен, построен комплекс на 24 тыс. т мяса в год. Продукция из мяса утки под маркой «Утолина» распространяется, как и индейка под маркой «Индолина», через розничные сети по всей территории России. С запуском всех технологических цепочек в арсенале «Евродона» будет масштабный, вертикально интегрированный современный агрокомплекс: материнское стадо производительностью 8,1 млн инкубационного яйца (восемь площадок), инкубаторий на 16,9 млн яиц в год, 126 птичников, комбикормовый завод мощностью 140 тыс. т кормов в год и мясоперерабатывающие заводы, сообщили РБК в пресс-службе«Евродона». В числе других компаний группы — ООО «Урсдон», специализирующееся на производстве инкубационного яйца индейки (выручка в 2014 году — 486,8 млн руб., чистая прибыль — 125 тыс. руб.; объем производства в 2015-м — около 7 млн яиц), домостроительный комбинат ООО «Ирдон» (мощность — 100 тыс. кв. м жилья в год; в начале 2011-го ВЭБ предоставил «Ирдону» 4 млрд руб., указывали «Ведомости»; выручка — 242,7 млн руб., чистый убыток — 527,5 млн руб.) и ООО «Металл-Дон», производящее металлоконструкции (2 млрд руб. и 333 млн руб. соответственно). «При другом раскладе я мог бы оказаться на месте Валитова»​ — Инвесткомпания А1 появилась благодаря Газизуллину? — Не знаю, если честно, благодаря Газизуллину или Валитову, но кому-то из этих двух. — У А1, как известно, большой штат профессиональных юристов. Они были привлечены именно в этом качестве? — К А1 я никаких претензий не имею. Они чисто сработали. Они ребята очень грамотные. Я с [президентом А1 Александром] Винокуровым общаюсь, с акционерами пока нет, но, думаю, что с ними тоже познакомлюсь. Мне один человек сказал, который их хорошо знает: «Если бы они тебя знали как личность, никогда в жизни бы с тобой не связались — наоборот, дружили бы». Потому что я живу этим проектом. Это вся моя жизнь. — А1 зашла в капитал ненадолго... — Зашла и ушла. — Как вы узнали о том, что А1 купила долю в «Евродоне» у Газизуллина? — Я узнал в приемной у Дмитриева. Это было 1 февраля. То есть почти одновременно со всеми. — Зачем к Дмитриеву пришли? — Меня вызывают в банк на совещания... — Лично Дмитриев объявил про А1? — Один из руководителей департаментов ВЭБа. Я спокойно сижу, и тут говорят А1. Тогда я понял, что начался захват и все такое. — К Дмитриеву попали в тот день? — Да. Он сказал, что ситуация такая. Он звонил [члену набсовета консорциума «Альфа-Групп» Петру] Авену при мне, не дозвонился. — Когда вы встретились с А1? — С Винокуровым удалось встретиться числа 15-го. — Когда уже были иски от А1 к «Евродону» и вам лично? — Да, иски сразу пошли. Но я еще раз говорю, никаких претензий к ним нет, их просто ввели в заблуждение. Как вы сейчас удивляетесь, когда узнаете многое, так же они были удивлены после всего этого. — То есть вы какие-то административные ресурсы привлекали к этой истории? — Конечно, привлекали, да. — Сообщили президенту? — Звонить Путину! Ребята, где я и где Путин?! Нет. Хотя президент меня знает, я раз пять ему докладывал на разных совещаниях. — И, как вы рассказывали, он приезжал к вам, по крайней мере в 2010-м... — Да, мы тогда сделали около завода три вертолетные площадки за сутки. Фэсэошники орали: «Вы срываете визит премьер-министра, мы вас всех посадим!» Они прилетают, говорят: «Слушай, у нас во Внуково нет таких площадок». 2 тыс. куб. м щебня, всю ночь работали... Я потом Владимиру Владимировичу сказал, что у нас очень сильная строительная команда, мы за сутки сделали три вертолетные площадки. А он: «Они тебе еще пригодятся». — Рассказывают, что Путин все-таки звонил вам в феврале. — Без комментариев. — Тогда кого вы привлекали — Гергиева, министра сельского хозяйства Александра Ткачева, главу совета директоров «Газпрома» Виктора Зубкова? Считается, что с Зубковым и Ткачевым вы в хороших отношениях... — Гергиев — мой великий земляк. Но я так скажу: есть достойные патриоты в стране, которые хотят, чтобы российская компания развивалась, была большой. — Сейчас, по-вашему, конфликт окончательно завершен? — Думаю, да. Сейчас идет оформление документов. Сейчас, насколько мы знаем, должны закончиться все сделки, долю передадут ВЭБу. И все начинается с чистого листа. Новое руководство [в конце февраля ВЭБ вместо Дмитриева возглавил Сергей Горьков], новые планы. — То есть кредитная линия подписана, а получение денег зависит от отношений с Горьковым? — Все зависит от отношений. Единственное, на что я надеюсь — я много хорошего читал про него, — что смогу его сюда [в Ростовскую область] вытащить. Лучше один раз показать, чем сто раз рассказывать. — Планируете с ним встречаться? — Конечно. Проект стоит! У «Евродона» птичники пустые! Нужны оборотные средства — всего 1 млрд руб., чтобы закупить птицу, а то завод работает вхолостую, загружен только на 30%! — Сколько вы платите за деньги — ставка ЦБ плюс 3%? Это же дорого... — Можете написать, что никаких преференций у меня не было. Как с улицы зашел — вот такие преференции. С учетом субсидий агробизнесу получается как у всех — около 6–7% годовых. А где еще мне взять деньги? Нам надо развиваться, надо строиться, надо заниматься экспортом. — Вас не разочаровывала эта история? Получается, бизнес могут в любой момент отнять, остановить... Руки не опускаются? — Конечно, опускаются. Валитова арестовали, но при другом раскладе я мог бы оказаться на его месте! Когда все это началось, меня предупреждали, что люди очень опасные по ту сторону, нужно быть готовым ко всему. Помню, сижу с сыном в ресторане в Москве и думаю: а ведь, возможно, я вижу его в последний раз. Говорю: вот телефоны, записывай на случай, если со мной что-нибудь случится... Но сейчас утром просыпаюсь, понимаю: солнце встает, значит, жизнь продолжается. Я сказал — я должен сделать. Если говорю — я делаю, или я не говорю ничего. Вот было пустое поле — стало огромное промышленное производство. Не было индейки — стал российский продукт. И так далее. Ведь у России все есть для этого. Топ