Повышающее давление: Абрамович вложился в плазменно-импульсную технологию от российских разработчиков

В лаборатории компании «Новас Энерджи Сервис» всех просят надеть защитные наушники. При испытаниях хлопок плазменного взрыва — в трехметровую металлическую трубу подается ток до 6000 В — звучит оглушительно. Весной 2014 года за таким же экспериментом наблюдал Роман Абрамович, приехавший в бизнес-парк «Румянцево». С тех пор миллиардер инвестировал $3,7 млн в три проекта с технологией плазменно-импульсного воздействия, применяемой в нефте- и угледобыче. По словам Никиты Агеева, гендиректора «Новас Энерджи Сервис», если дела будут идти стабильно в гору, Абрамович может дать еще $5–6 млн на развитие бизнеса в России. «Мы стараемся не афишировать, кто наш акционер. Все думают: если в капитале Абрамович, зачем еще и доход с продаж? — рассказывает предприниматель. — А это совсем не так, наоборот, у нас теперь сверхзадача — показать быстрое развитие, хотя мы и вляпались в кризис нефтяной отрасли». Экономист по образованию, Никита Агеев в начале 2000-х вместе с отцом, бывшим дипломатом, консультировал российских ученых, желавших продвигать технологические разработки в Китае. Одна из технологий заинтересовала Агеевых, и они потратили $200 000 на покупку патента и опытной установки-генератора. Плазменная прочистка нефтяных скважин позволяет увеличить их продуктивность как минимум на десятки процентов, а в некоторых случаях — на 200–300%. В скважину опускается труба, оснащенная цепью конденсаторов. При подаче энергии особая проволока на конце трубы за тысячные доли секунды переходит в состояние плазмы, которая моментально превращается в газ, создающий в замкнутом пространстве огромное давление. Возникает ударная волна, и внутри пласта на расстоянии до 1500 м образуется сеть трещин, облегчающих поступление нефти в скважину. Гендиректор «Новас Энерджи Сервис» проводит аналогию с ножом: его можно использовать для приготовления салата или резьбы по дереву, а можно встроить в аппарат для резки металла. Плазменно-импульсную технологию тоже можно приспособить под разные задачи. Но чтобы понять это, компании пришлось провести десятки полевых испытаний, в том числе не слишком удачных. Деньги, поясняет Агеев, зарабатывались на другом: консалтинге и посреднических услугах, связанных с Китаем, — клиринге, торговых операциях и т. д. «Много раз хотелось перестать играться, — вспоминает он. — Но когда казалось, что все, уже конец, удавалось сделать шажок вперед — удачно провести испытание или получить запрос на применение технологии». Крупный заказ приносил до $500 000, в среднем же компания получала $30 000–50 000 за обработку скважины. К примеру, на месторождениях «Томск­нефти» технологию опробовали весной 2010 года, прирост добычи по четырем скважинам составил 50%. Одна из них ранее была закрыта, а после обработки стала давать 2 т нефти в сутки. «В  целом результаты, показанные «Новас» на сложных скважинах Западной Сибири, оказались выше среднего», — оценивает Роман Татарчук, бывший начальник отдела интенсификации добычи «Томскнефть-ВНК» (сейчас заместитель гендиректора нефтяной компании «ННК-ВТК»). Правда, контрактов было все еще мало, и «Новас» приходилось браться за разные опытно-конструкторские работы и анализ скважин традиционными методами. Ее выручка в 2013 году составила $1,6 млн. Зато Агеев получил $9 млн от бизнес-ангелов и канадской венчурной компании TechnoVita Technologies и к тому же вышел со своей технологией на американский рынок. Поиском клиентов в США занялась Propell Technologies из Хьюстона. За лицензию она обязалась платить 7,5% от выручки и учредила отдельную компанию Novas USA, чтобы пользоваться названием технологии, о которой уже начали появляться статьи в отраслевой прессе. За первые два года на американском рынке российские специалисты объехали Техас, Луизиану, Калифорнию, Дакоту, сам Никита Агеев отправлялся на другую сторону Атлантики трижды в год. Рассчитывая за этот срок набрать хотя бы сотню пилотных и коммерческих заказов, партнеры «Новас» получили тридцать. В США, поясняет предприниматель, не ведут скрупулезно «историю болезни» каждой скважины и российской технологии для доказательства эффективности зачастую не хватало входных данных. Чтобы отдохнуть от забот, Никита Агеев в начале 2014 года отправился с семьей в Таиланд. В гостинице его застал врасплох звонок от помощника Романа Абрамовича. Номер телефона Агеева тот узнал в офисе «Новас» и спрашивал о возможности встречи. «Первая мысль — неудачная шутка, — вспоминает предприниматель. — Вторая: ну, может, и правда все делалось не зря». На первой встрече в Москве он рассказал Абрамовичу о всех возможностях применения технологии плазменно-импульсного воздействия в добыче полезных ископаемых. Потом Абрамович приезжал в лабораторию с группой инженеров и физиков. Его заинтересовала не только прочистка нефтяных скважин, но и идея, которую Агеев начал обдумывать, — использовать плазменный взрыв для добычи метана и дегазации угольных пластов с целью повышения безопасности на шахтах. Компания «Георезонанс», созданная для вывода на рынок технологии работы на метановых месторождениях, получила $700 000 на НИОКР. Около $2 млн Абрамович вложил в Dewasi, созданную для продвижения такой же технологии в Китае. А в сентябре 2015 года он выделил $1 млн «Новас Энерджи Сервис», на которую были переведены все патенты и контракты по работе на вертикальных нефтяных скважинах. Если команде Агеева удастся достичь прописанных в соглашениях показателей выручки, то в каждую из трех компаний Абрамович может вложить еще от $500 000 до $2 млн. Кроме того, в 2015 году через фонд Ervington Investments миллиардер инвестировал почти $15 млн в Propell Technologies для активного продвижения и эксплуатации технологии в США. Условия и цели участия в проектах Никиты Агеева представитель Абрамовича Джон Манн отказался комментировать. «Георезонанс» выполнил заказ на три дегазационные скважины на угольном месторождении одной из дочерних компаний «Евраза» и получил заказ еще на одну (Абрамович владеет 40% акций этого холдинга). За этим последовали работы на двух скважинах в Казахстане. В сумме доход компании за полтора года составил 20 млн рублей. У Dewasi есть только некоммерческие пилотные заказы в Китае. Выручка от работ на вертикальных нефтяных скважинах пока составляет более половины в суммарном доходе компаний, созданных Агеевым. За сентябрь — декабрь 2015 года «Новас Энерджи Сервис» заработала около 5 млн рублей, не считая стоимости выполненных и не оплаченных на конец года контрактов (еще 2,5 млн рублей). В числе ее клиентов, например, «Татнефть» и «Русснефть». На деньги TechnoVita Technologies инженеры Агеева адаптировали плазменно-импульсную технологию для горизонтальных нефтяных скважин. Созданная под проект компания «Новас Ск» получила около $1,3 млн в виде гранта от фонда «Сколково». Абрамович интересовался и этим направлением. «Мы, как ни странно звучит, его отговорили. Это совсем рискованный проект, — рассказывает Никита Агеев. — Вложения в три наши компании на самых ранних стадиях и так были нетипичны для инвестора». Тем не менее «Новас Ск» уже начала продвигать свою технологию. Мартовские праздники ее специалисты провели на месторождениях «Ульяновскнефти». Если пилотные работы пройдут удачно, каждый новый контракт на горизонтальной скважине может принести не менее 3 млн рублей в России и от $100 000 за границей. Несмотря на кризис и падение цен на нефть, «Новас Энерджи Сервис» планирует за 2016 год получить контракты на 30–50 скважин в России и 10–20 — в Китае, Малайзии, Кувейте, Бахрейне, Таиланде и Индии. Стоимость контракта в России теперь редко превышает $15 000, за рубежом она может доходить до $100 000. Зато себестоимость одного генераторного комплекта удалось снизить более чем на 30%. Propell Technologies купила лицензию еще и для работы на мексиканском рынке, а TechnoVita Technologies — для продвижения в Канаде. «То, что нас признали в США, позволило добиться интереса во всем мире, — замечает Никита Агеев. — В Канаде, в арабских странах и в Юго-Восточной Азии с нами не говорили до выхода в Штаты. С деньгами инвестора мы рассчитывали сделать рывок. Если бы не кризис, мы и наши американские партнеры были бы в шоколаде. А сейчас нарвались на сплошные секвестрования бюджетов». По словам Андрея Бочкарева, исполнительного директора группы компаний «Новас», когда цены на нефть были высоки, ни иностранные, ни российские нефтяные корпорации не задумывались о технологиях повышения нефтеотдачи. Цена $50 за баррель была «оздоровительной»: появился интерес работать эффективнее, чем с традиционными методами воздействия на пласт. До того как она упала ниже $40 за баррель, удалось заключить семь новых контрактов. «Теперь все хорошо понимают «зачем», но на вопрос «как» при дефиците финансирования ответа пока нет», — резюмирует Бочкарев. Остается надежда на то, что консерваторы в нефтяных компаниях вскоре решатся на перемены. Тогда «Новас Энерджи Сервис» с технологией, сопоставимой по эффекту с гидроразрывом пласта, но в 10 раз дешевле, получит шанс на масштабные внедрения. На руку ей то, что традиционные методы повышения нефтеотдачи в России продвигали американские нефтесервисы (такие как Halliburton). Теперь их цены, привязанные к доллару, стали слишком высокими. «Именно сейчас актуальны дешевые способы поддерживать уровень добычи в условиях, когда идет заморозка нового бурения из-за низких цен на нефть, — отмечает Петр Лукьянов, управляющий партнер инвестфонда Phystech Ventures. — Востребованными становятся технологии, увеличивающие нефтеотдачу скважин в целом, а особенно старых и низкодебитных». По условиям инвестиционной сделки выручка «Новас Энерджи Сервис» в 2017 году должна приблизиться к 200 млн рублей. «Последний раз с Романом Аркадьевичем и его командой мы виделись осенью, — рассказывает Агеев. — Сейчас встречаться — все равно что говорить об абстрактных вещах. Инвестор этого не любит. Нужно прийти с результатом — хорошим, средним, плохим, но фактическим — и обсуждать стратегию, отталкиваясь от него. На то, чтобы результат не разочаровал инвестора, мы сейчас и бросили все силы». Топ