«Черная метка» российской элите: чем опасен H.R. 3364

В период подготовки к принятию нового закона о санкциях (Сountering America’s Adversaries Through Sanctions Act, H.R. 3364) российские эксперты неоднократно отмечали, что этот документ представляет собой новую веху в западном «наступлении» на Россию: с одной стороны, он не оставляет президенту Соединенных Штатов (а Кремль всегда делал ставку на договоренности с первыми лицами) возможности отменить распоряжения (executive orders) о введении ограничительных мер в любой удобный момент; с другой стороны, он расширяет применение санкций на компании, зарегистрированные и работающие за пределами американской юрисдикции? и при этом существенно снижает количественные пороги ограничений в финансовой сфере и в отношении энергетических проектов. Существует и ряд других немаловажных новаций – прежде всего тех, что касаются права властей США ограничивать возможности действия и даже приостанавливать ряд лицензий тем финансовым организациям, которые осуществляют вложения в долговые и фондовые инструменты попавших под санкции компаний (ст. 235), а также компаниям и суверенным институтам, которые могут представлять их интересы или действовать к их выгоде (там же). Всё это действительно так; однако, на мой взгляд, комментаторы упустили из вида одно важное обстоятельство, которое сегодня более всего обсуждается в американских мозговых центрах и лоббистских кругах. Я имею в виду не столько ограничительную, сколько информационную деятельность, которая впервые прописана в документе такого рода. В прошлом году замминистра финансов США Адам Шубин прямо заявил о том, что американские власти знают о коррумпированности Владимира Путина и о его «давно выработанных приемах и способностях замаскировывать своё истинное богатство», правда, он не привел никаких данных. Все расследования, в то или иное время проводившиеся в Соединённых Штатах, либо оставались секретными, либо исходили от имени неофициальных структур. Закон H.R. 3364 радикально меняет данную практику, требуя составления и ежегодного апдейта трех докладов: во-первых, доклада о влиянии расширенных санкций на операции с государственными долговыми обязательствами Российской Федерации и производными финансовыми продуктами (ст. 242); во-вторых, доклада о связанных с Российской Федерацией незаконных финансовых операциях (или «отмывании» денег, но отнюдь не только) (ст. 243); и в-третьих, доклада о российских «олигархах и квазигосударственных cтруктурах (parastatal entities)» (ст. 241). Все три части закона важны, на мой взгляд, прежде всего потому, что сам акт устроен специфическим образом: он требует от президента наложения санкций на российские юридические и физические лица, но оставляет ему возможность не делать этого, если такой шаг «отвечает интересам национальной безопасности Соединенных Штатов». Судя по всему, указанные доклады должны сыграть роль «связки» между Конгрессом и президентом: в зависимости от того, насколько резонансной окажется содержащаяся в них информация, президент будет решать, можно ли не применять те или иные меры и, что еще более важно, какие последствия соответствующее решение будет иметь для его репутации. При этом следует отметить, что «исполнителем» по данным пунктам выступает прежде всего Министерство финансов (п. «а» ст.ст. 241-243) – именно та структура, которая испытывает наименьший пиетет по отношению к России и ее правящей элите; «соответственными» названы Управление Директора национальной разведки и Госдепартамент. Эти структуры, в отличие от президента, не могут не выполнить норму нового правового акта и не представить Конгрессу три означенных доклада – при этом специально указывается, что все они (п. «5b» ст. 241, п. «b» ст. 241, и п. «7е» ст. 243) исполняются в общедоступной форме (unclassified form), хотя и могут иметь засекреченные приложения. Соответственно, общественные организации, think-tank'и и пресса станут ретранслятором и усилителем озвучиваемой информации и дополнительным средством давления на президента. Поэтому в ближайшие годы не следует ожидать никакой «успокоенности» в обсуждении российской темы – напротив, она получила гарантию практически бессрочного присутствия в американском информационном поле. Особого внимания заслуживают новации ст.ст. 241 и 243, которые de facto расширяют возможности применения санкций на практически неопределенный круг российских юридических и физических лиц. Если ранее основанием для включения в санкционные списки были действия, нарушавшие территориальную целостность Украины или режим ранее введенных санкций, то теперь задачей ставится «выявление наиболее значимых высокопоставленных политиков и олигархов, определяемых по их близости к российскому режиму и размеру их состояния», «оценка отношений между означенными лицами и президентом В.Путиным или другими членами правящей российской элиты», «их вовлечённости в коррупцию», а также «состояния и источников дохода данных лиц и членов их семей (включая супругов, детей, родителей и братьев/сестер), их активов, инвестиций и бизнес-интересов» (п. А-D ст. 241). При этом американским государственным органам предписывается «обнаруживать, изучать, документировать и пресекать незаконные финансовые потоки, связанные с Российской Федерацией», если таковые затрагивают финансовую систему США или их союзников (п. 1 ст. 243), особенно в Европе (п. 3, там же). Министерству юстиции, Управлению Директора национальной разведки Министерству внутренней безопасности вменяется в обязанность значительно увеличить количество расследований, касающихся приобретаемой российскими гражданами или в их интересах американской недвижимости (п. 5, там же). Более того; все эти меры по сути рассматриваются как экстерриториальные, так как ст. 252 говорит о том, что Соединенные Штаты будут работать «с отдельными странами в Европе и Евразии» с тем, чтобы« гарантировать неиспользование их финансовых систем для сокрытия незаконной финансовой деятельности членов правительства Российской Федерации или лиц в ближайшем окружении президента В.Путина, наживающихся на коррупции» (#C п. 9 ст. 252). Я могу ошибаться, но мне кажется, что подобных формулировок в правовых актах западных стран прежде никогда не встречалось. При этом наиболее болезненная статья 241 предписывает американским правительственным агентствам подготовить и представить Конгрессу доклад о российских олигархах и квазигосударственных cтруктурах не позднее чем через 180 дней после вступления закона в силу и затем обновлять содержащуюся в нём информацию не реже раза в год. Учитывая, что закон вступил в силу после подписания его президентом Дональдом Трампом 2 августа, доклад должен быть завершен не позже чем к 29 января 2018 года, т.е. в разгар кампании по перевыборам Путина на пост президента Российской Федерации. Вряд ли стоит надеяться, что этот доклад окажется формальной отпиской; скорее речь идёт о полноценном расследовании финансовой деятельности российских политиков, чиновников и руководителей госкомпаний – причём не только их собственной, но и осуществляемой в интересах первого лица государства. Американские законодатели заложили и финансовое обеспечение процесса, определив вознаграждения для информаторов, способствующих получению интересующих их сведений (ст. 323) и учредив Фонд противодействия российскому влиянию (Countering Russian Influence Fund), которому выделяется на 2018 и 2019 финансовые годы $250 млн. (ст. 254) (замечу, ничего подобного не предпринято ни в отношении Ирана, ни в отношении Северной Кореи, санкции против которых прописаны в этом же акте). Таким образом, новый закон о санкциях опасен для России не столько некоторым ужесточением ограничительных мер в сфере финансирования государственных долговых обязательств, кредитования компаний с госучастием, усилением давления на российских партнёров по энергетическим проектам, сколько тем, что он даёт старт практически тотальной «охоте» за компроматом на всю отечественную элиту – на сообщество лиц, как минимум в десятки раз более широкое, чем подпадавшее ранее под любые санкции или включавшееся в любые списки. Нет большой проблемы в том, что еще десять или двадцать лет газ будет поставляться в ЕС через Украину, а не по Северному потоку-2 – но есть серьёзный риск в том, что внутри самой отечественной верхушки возникнет сомнение в том, на правильной ли «стороне истории» они оказались. Сегодня в Соединённых Штатах и Европе сосредоточено абсолютное большинство активов, приобретённых за рубежом российскими чиновниками и олигархами; никакого «поворота на Восток» в распределении их собственности в последние годы не произошло. Поэтому тысячи представителей российской элиты окажутся в «зоне риска»: внимание на них будут теперь обращать не любители, а профессионалы антикоррупционных расследований. Соответственно у многих, кто знаком с используемыми ныне схемами легализации коррупционных доходов и размещения их в активы на территории США и ЕС от имени разного рода «прокладок», появится огромный соблазн воспользоваться разного рода иммунитетами и защитой, которые предоставляются свидетелям. Наконец, практически наверняка сами политики и олигархи начнут «активные телодвижения» для того, чтобы не оказаться включёнными в новые списки или не профигурировать в докладах и, пытаясь «отмыть» свою репутацию, займутся «саморазоблачением». О попытках «слива» информации на конкурентов или соперников по движению в бюрократической системе я и не говорю. Нельзя не принять во внимание еще два обстоятельства. С одной стороны, сегодня вся глобальная финансовая система «завязана» на операции с долларом или бизнесе с Соединенными Штатами. Между тем пп. 7 и 8 ст. 235 угрожают банкам и финансовым институтам, оперирующим фондами «подозреваемых» лиц, ограничениями трансакций с американскими банками, а на такое «скукоживание» бизнеса ради обслуживания российских клиентов не пойдёт ни один западный финансист. Поэтому количество заинтересованных в выявлении интересующей американцев информации увеличивается экспоненциально, а возможности российской стороны повлиять на распространение информации оказываются очень ограниченными. С другой стороны, даже в случае, если американские власти не применят к российским олигархам и чиновникам каких-либо прямых санкций, само по себе раскрытие информации об их активах и счетах окажется болезненным, так как таковые противоречат принятым не так давно в России законодательным актам, регулирующим нормативы государственной службы (а в период президентской кампании и возможного после её завершения переформатирования правительства такого рода информация несомненно окажется инструментом в аппаратной борьбе). Поэтому многим «неформально богатым» россиянам следовало бы задуматься и об этом аспекте проблемы. Подытоживая, повторю ещё раз: закон H.R. 3364 опасен для отечественной политико-экономической элиты прежде всего тем, что он дает американским властям поистине беспрецедентные возможности для изобличения не столько её попыток подорвать территориальную целостность Украины, поучаствовать в сирийском конфликте или нанести ущерб информационной безопасности США и стран Европейского Союза. Он позволяет на постоянной основе дискредитировать  элиту России, изображая банальную продажность и коррумпированность отдельных ее представителей. И эти месседжи адресованы не только западной аудитории, но и российскому народу, что намного опаснее. Топ