Виталий Мутко: «Признать ложную вину — значит предать наших ребят»

Вице-премьер ни растерянным, ни подавленным в свете прошедших и грядущих событий не выглядел. Во время всего нашего почти трехчасового разговора в офисе оргкомитета «Россия-2018» Виталий Леонтьевич Мутко был привычно напорист, уверен в себе и своей правоте, и вполне искренен не без фирменного же лукавства. Я и не ждал, конечно, откровенных признаний и покаянных речей, хотя сам считаю, что извиняться нам есть за что.  Виталий Мутко как человек команды от генеральной линии Кремля не отошел, направив стрелы своего негодования (в некоторых случаях справедливого) в основном на внешних врагов, и это не только информатор ВАДА Родченков. Если суммировать общее ощущение, то мне показалось, что вице-премьер уже не верит в положительное решение исполкома Международного олимпийского комитета по участию сборной России в предстоящих  Олимпийских играх. Но в отношении самого МОК он высказывался сдержанно. Может, все же надеется на чудо. А может, состоявшаяся накануне жеребьевка домашнего чемпионата мира отогнала неприятные мысли. Но куда же от них денешься, если вот-вот без Олимпиады не по своей воле может остаться страна, плохо представляющая себе без нее не просто спорт, но и свою жизнь?!В допинге коллективной вины не бывает — Какова, если коротко, ситуация на сегодняшний день? — Ситуация достаточно тревожная. Вокруг российского спорта удалось сформировать некий образ нечистоплотности, убедить общественное мнение, особенно на Западе, что все эти годы существовала некая специальная государственная программа покрывательства допинга. Что большинство спортсменов пользовались запрещенными технологиями, вынуждены были этим заниматься под давлением и так или иначе были вовлечены в преступную систему. Пазлы сложились, неприглядный облик сформирован, на российский спорт и на сочинскую Олимпиаду, что самое страшное, брошена очень серьезная тень. Если суммировать суть этой кампании, то ее цель — дискредитировать российский спорт. Потому что он в приоритете в социальной политике государства, потому что он авторитетен на мировой арене. Больше того — мы лидируем по большинству показателей, включая число проводимых крупнейших мероприятий. Это, естественно, кого-то смущает и приводит к выводам, что Россия хочет любой ценой побеждать, демонстрировать свое господство не в честной борьбе, а с использованием каких-то тайных схем.— Что-то еще можно сделать за оставшееся время до принятия решения? — Если решения по дисквалификациям принимаются практически под копирку и одно за другим, то понятно, что спортивное движение оказалось под мощнейшим политическим влиянием. Мы часто слышим от коллег, что «мы все понимаем, но на нас давят». Вместе с тем мы видим, что ясно и просто выраженная поддержка усиливается. Международные спортивные федерации керлинга, санного спорта, хоккея, лыжных гонок, бобслея и скелетона выступают против принципа применения коллективной ответственности и сомневаются, что приведенных доказательств достаточно для дисквалификации, тем более пожизненной. Они руководствуются здравым смыслом, понимая, что нужно защищать спортсменов, ибо само их существование и благополучие зависят именно от спортсменов, которые, увы, часто не имеют возможности защитить свое честное имя. Как Сашу Третьякова, всего себя отдающего спорту на протяжении многих лет, можно было с легкостью обвинить в чем-то предосудительном и на основании какого-то списка лишить золотой олимпийской медали? Это разрушает саму философию спорта, ведет в абсолютный тупик.— Но в этом, очевидно, есть степень и нашей вины, в том числе ответственности государства? — В допинге коллективной вины не бывает, только персональная. Ее нельзя доказать с помощью абстрактных умозаключений. «Все были вовлечены в механизм манипулирования», «за этим стоит государство» — эти ежедневно повторяемые утверждения являются абсолютной ложью. В современном мире такое не-воз-мож-но. А если это возможно, то надо потребовать от ВАДА другого уровня качества допинг-контроля — чтобы никто не мухлевал, не вскрывал банки. Им за это деньги платят, в том числе заработанные спортсменами, со стороны МОК, а также со стороны государств. У Родченкова, если судить по интервью в «Нью-Йорк Таймс», есть показания по Олимпиаде в Лондоне. Есть десятки интервью таких же «родченковых» о допинге в британском, норвежском, американском спорте. Почему все это не расследуют? Россия никогда не покрывала и не будет покрывать допинг. Но мы никогда не говорили, что у нас нет с ним проблем. Эта зараза, может быть, на века, и бороться с ней крайне сложно. Что, в МОК или ВАДА не знают о лазейках, что существует изощренная технология побед? Причем наши конкуренты используют эти технологии куда эффективнее. Степень нашей вины главным образом заключается в том, что мы должны были вести более жесткую политику по отношению к допингу. Но если вы спрашиваете про вину государства… На исходе нулевых мы ратифицировали конвенцию ЮНЕСКО по борьбе с допингом. Мы открыли границы России для вывоза биопроб — что исключило возможность манипуляции. Это, кстати, заставило Родченкова по-другому действовать и сильно сказалось на его тайном бизнесе — у него чуть ли не на абонентском обслуживании было несколько видов спорта.— Ну и? — Вопрос в том, могло государство это видеть или не могло? Конечно, не могло. Мы не можем зайти в лабораторию, не можем перепроверить пробы, это могут видеть только специалисты из ВАДА, которые сейчас на белом коне. Это они аккредитовали лабораторию, это у них есть стандарты контроля, это они по 50 тысяч долларов платят информаторам. Мы со всей душой готовились к Олимпиаде, вкалывали. А они, похоже, готовились совсем к другому. Мы приняли целый ряд необходимых законов, которые регламентируют антидопинговую политику в России. Дали полномочия лаборатории и РУСАДА, сделали их независимыми. Ввели административную ответственность. Потратили десятки миллионов долларов на взносы в ВАДА, в фонды различные, на создание новых методов определения запрещенных веществ. Мы за два года построили суперсовременную лабораторию, вторую в мире по оснащенности. Она делала 15 тысяч проб! Мы до 200 человек дисквалифицировали каждый год. По идеальным, как нам говорили, норвежским лекалам выстроили Российское антидопинговое агентство. Дальше государство только финансировало его работу. Раз в год эта вся система аккредитовывалась ВАДА. Выдавались свидетельства сертификации, работники лаборатории, в том числе Родченков, приглашались на все Олимпиады в качестве инспекторов и экспертов. Они дважды признавались лучшими! Да, против Григория Родченкова и его сестры в 2011 году было возбуждено уголовное дело. (В апреле 2011 года Родченкову были предъявлены обвинения по ч. 3 ст. 234 УК РФ «Незаконный оборот сильнодействующих или ядовитых веществ в целях сбыта организованной группой в крупном размере». — Ред.) Из ВАДА меня лично попросили объяснить, что происходит с директором лаборатории. Запросили следственные органы. Закончилось расследование, предъявили обвинение его сестре, которая поставляла препараты. По отношению к Родченкову мы-то себя повели как порядочные люди — все-таки в правовом государстве живем. Получили решение, что к человеку нет никаких претензий, о чем и информировали ВАДА. Они ответили: хорошо, пусть работает. Вы поймите — назначение и снятие директора лаборатории или директора РУСАДА может быть сделано только с согласия ВАДА. Как только они нам в связи со злоупотреблениями дали в 2015 году рекомендацию сделать выводы, мы его сразу освободили, как и всех руководителей РУСАДА. Что они, весь мир за дураков держат? «Коктейль» Третьяков, который головой вниз едет на скелетоне, выпил — и победил?! Да он каждый виражик этот на сочинской трассе знает, плюс выдающийся мастер. На Олимпиаду он приехал чемпионом мира. А ему говорят — «коктейль»! Обрыдло уже читать эту примитивщину. Чего-то сегодня прыснули — и завтра вы олимпийский чемпион. Все последние Олимпиады выигрывали хозяева. И все прогнозы перед Сочи были такие, что Россия будет в тройке. Мы натурализовали 8 спортсменов, 7 медалей они нам принесли.— Но к натурализованным спортсменам ни у Родченкова, ни у ВАДА никаких претензий. — Они боятся суда, потому что там граждане разных стран. Что, сегодня один Родченков все решает? Он взял и сообщил: к Аделине Сотниковой вопросов нет. Он что, суд? Да мы-то хотели, чтобы были слушания по Аделине Сотниковой. Мы наняли одну из лучших адвокатских компаний мира. Вы видели их пресс-конференцию. Они уже обалдевают: говорят, никогда в таком антипроцессе не участвовали. Многих наших спортсменов тренировали иностранцы. Что же они их не пригласят на слушания? Легков прожил в Швейцарии четыре года. Выиграл Tour de Ski. На Олимпиаду приехал победителем Кубка мира и королевского марафона в Осло. И что, в Сочи ему понадобился коктейль? Все наши победители сочинской Олимпиады были в международном пуле тестирования. Почему, вы думаете, международные федерации слепо решениям комиссии МОК о дисквалификациях не следуют? Потому что спортсменов тестировали все последние четыре года, каждый шаг был на учете.«Это жулик. Обворожительный» — Виталий Леонтьевич, давайте все-таки вернемся к Григорию Родченкову. Если уже в 2011 году стало понятно, что человек он нечистоплотный, что за ним шлейф остается, что он работает и на антидопинг, и на допинг, то почему его выпустили из поля зрения? Такой мутный человек, наверное, должен быть под колпаком у соответствующих органов, а он почему-то только укреплялся в авторитете? — Да ничего он не укреплялся. Слушайте, под колпаком он должен быть не только у нас. Он под колпаком должен быть у них! Он узкий специалист, его вызывали везде, он мотался по всему миру, читал лекции. Он признанный в их системе авторитет.— Но у нас он уже попал под подозрение! — У нас были сигналы, мы разбирались. Мы контролировали, информировали ВАДА постоянно. Но они же все время подтверждали его статус. Есть вещи, на которые сложно ответить. Как предательство распознать?— Хорошо, а переписка Родченкова? Она все-таки признана подлинной. Там с некоторыми представителями того же Минспорта велся диалог, и по весьма щекотливым проблемам. Он касается конкретных спортсменов, и участвовали в «отмазках» конкретные люди. — Все эти вещи требуют расследования. Следственный комитет РФ заявил, что он готов вместе с теми, кто с той стороны расследует, посмотреть подлинность этих сообщений. Не мне сегодня давать оценку, кто кому писал. Если принимать за показания против меня упоминание меня в электронном письме какому-то лицу, то о чем тут дальше говорить? Все это выглядит так, что «вещественные доказательства» набросали специально. У нас нет доказательств, но мы считаем, что проба вскрывалась — ну не примитивно ли? Они говорят, что Родченкову верят потому, что, если он скажет неправду, его выселят из Америки. А может, наоборот: если правду будет говорить, то его действительно выселят? Вот сейчас его дневники подгоняются под известные факты. Ну пригласите на слушания тех людей, которых Родченков упоминает, — нет, никто ничего слушать не хочет. Я приехал на одну комиссию МОК, говорю: «Вот я перед вами, на любой вопрос отвечу. Но можно увидеть тех, кто меня обвиняет? Задать им вопросы?» Ответа нет.— Но вы же задним числом признали правоту некоторых претензий, уволив вашего заместителя Нагорных, советника по антидопинговым вопросам Наталью Желанову? — Нагорнов, Желанова и многие другие функционеры были уволены после того, как поступила информация о первом системном сбое в антидопинговой программе. И не потому, что в отношении них были доказаны какие-то обвинения. Просто они отвечали за борьбу с допингом. А Желанову Родченков просто ненавидел. Она единственная про Родченкова сразу сказала: «Это жулик. Обворожительный». Он ей мстит. Когда я его увольнял, он попросил этого не делать, предложив якобы известным ему компроматом «взорвать» и МОК, и ВАДА — мол, про них ему все известно. Я сказал, что никакой войны нам не надо, а он пусть занимается наукой, пишет книги, преподает. Я рассказал об этом разговоре главе ВАДА Крейгу Риди. Высказал опасения, что Родченков все может повернуть в обратную сторону. В ответ услышал заверения, что показания недобросовестного свидетеля в расчет приниматься не будут. И что? Я же их предупредил, что он может оказаться в Америке.— Как же он там очутился — с «атомной бомбой» в кармане, отчего его так легко выпустили? — Если бы он был частью какой-то программы, то никто бы его не выпустил. Прошло шесть месяцев, и в Америке он уже появился заслуживающим доверия человеком. И как они это обосновали: он не мог говорить правду, находясь в России, а вот в демократичной Америке сразу заговорил свободно. Но это же абсолютный бред.— У меня очень простой вопрос: кто внес Григория Родченкова в список для награждения орденом за успешную работу на сочинской Олимпиаде? — Я как министр.— Значит, вы были довольны его работой? — Послушайте, не одного же Родченкова к награждению представили. Это было решение государственной комиссии. МОК дал Играм высочайшую оценку, и награды получили многие достойные люди из самых разных сфер. Да и Григория Родченкова хвалили, он в соавторстве с представителем ВАДА, директором Лозаннской лаборатории опубликовал огромную статью с отчетом о своей успешной работе. Так где он врал? В этой статье или в дневнике? Здесь он, ученый с мировым именем, признанный и обласканный, кайфовал. Директор независимого учреждения, начальников в России нет, прекрасные отношения с ВАДА, иностранные командировки каждый год, приличная зарплата, членство в международных комитетах. Ну еще и подрабатывал разного рода торговлей «витаминами», обманывал, а люди ему верили.— Может, он боялся за свою жизнь? — Чего?! Он себя только мог бояться. Он был всего лишь директором лаборатории и не играл первых ролей. Топ