Мы конченое хмырье. Кто не согласен, аргументируйте

30 лет назад 23-летний Герман Стерлигов вместе с партнерами создал «Алису» — одну из первых советских товарных бирж (и, вероятно, самую известную). Биография Стерлигова могла бы служить учебником современной истории России: он успел побывать бизнес-партнером Джохара Дудаева, политиком, антитабачным активистом, банкротом, компаньоном «оборотня в погонах», спонсором боевой националистической организации и даже дворянином. В последние годы Стерлигов стал едва ли не самой одиозной публичной фигурой в России — живя на подмосковной ферме, он пропагандирует натуральное хозяйство, гомофобию, альтернативную историю и глобальное отключение электричества. Спецкор «Медузы» Полина Еременко побывала в гостях у Стерлигова, поговорила с ним самим и с его знакомыми и попыталась понять, как один из первых российских капиталистов превратился в ультраконсерватора. В 1996 году к Юрию Лужкову обратился миллионер Герман Стерлигов. Как вспоминает бывший мэр Москвы в разговоре с «Медузой», предприниматель заявил: ему известны точные координаты местонахождения так называемой «Либерии» — легендарного собрания древних книг, якобы принадлежавшего Ивану Грозному, которое, по одной из версий, царь спрятал в тайнике на территории современной Москвы. «Найти пропавшую библиотеку со старинными рукописями каждый интеллигентный человек хотел бы», — рассказывает Лужков. Он загорелся идеей и поручил своим помощникам «проверить, насколько это все серьезно». По воспоминаниям мэра, Стерлигов рассказал представителям правительства Москвы, что намерен проводить поиски в районе Домодедово, — и сделал это достаточно убедительно, чтобы чиновники дали бизнесмену денег на покупку грузовика ГАЗ-53. «Чем черт не шутит, — объясняет Лужков свою мотивацию. — Гонорар [Стерлигов] не просил, да и какой гонорар — тогда все были страшно бедные». «Коммерсант», рассказывая об этой инициативе, упоминал, что единомышленники Стерлигова пожертвовали на поиски библиотеки порядка полумиллиона долларов (почти 3 миллиарда рублей по тогдашнему курсу). В качестве территории возможных поисков газета называла Александровскую слободу, куда Иван Грозный переехал в 1564 году после введения опричнины, а также Вологду и Рязань. В июле 1997 года Юрий Лужков даже возглавил специальный совет содействия поискам библиотеки — как писали в СМИ, мэрия намеревалась потратить на проект несколько десятков миллионов рублей. Тем не менее, амбициозная инициатива быстро заглохла — как утверждает бывший мэр, на просьбы чиновников прислать отчеты о проделанной работе Стерлигов просто не отвечал. «Человек больше болтает, чем что-то серьезное делает, — говорит Лужков. — Но надо сказать, что единицы ко мне приходили с такими предложениями. Герман Стерлигов в этом отношении — все-таки уникальный [человек] со своими тараканами в голове». Неудачная операция по поиску «Либерии» — только один из многочисленных проектов Германа Стерлигова. За последние 30 лет бизнесмен, которого принято называть создателем первой в СССР товарной биржи, успел побывать кандидатом в мэры Москвы, предводителем Дворянского собрания, гробовщиком, книгоиздателем, создателем «Антикризисного расчетно-товарного центра» и учредителем компании «Реестр непьющих мужиков». Он заявлял о создании собственной денежной единицы, спонсировал создание постановочных роликов о нападениях на гомосексуалов, пытался создать первую в стране биржу криптовалют и рассказывал о том, что царскую семью не расстреляли, а вывезли в Лондон, где Николай II стал королем Великобритании. Сегодня Стерлигов живет на ферме в Подмосковье — и запускает по всей стране продуктовые магазины, где буханка хлеба может стоить 1700 рублей. Эти магазины даже регулярно попадают в международную прессу — из-за того, что на витрине у каждого висит табличка «Пидарасам вход воспрещен», заботливо переведенная на английский язык. ГЛАВА 1 Ноги — атас Первый миллион Герман Стерлигов заработал почти сразу после того, как перестал быть студентом. Он родился в 1966 году в Загорске — нынешнем Сергиевом Посаде — в семье педиатра Льва Стерлигова (сегодня бизнесмен называет отца колдуном, а родителей — «бритыми безбожниками»). Как утверждает сам Стерлигов, до поступления на юрфак МГУ он успел отслужить в железнодорожных войсках в Монголии и поработать токарем на заводе — а в университете надолго не задержался: через год после начала обучения студента, по его словам, отчислили за то, что он назвал историю КПСС «самой кровавой страницей в истории человечества». После этого юноша начал зарабатывать деньги — например, как позже вспоминал сам, устраивал концерты в залах ожидания на вокзалах, занимался частным извозом и даже держал детективное агентство. Однажды Стерлигов приехал в Строгино смотреть квартиру, которую хотел снять. Пока он беседовал с хозяйкой на кухне, зашла ее дочь Алена в короткой юбке. «Ноги — атас», — заявил Стерлигов и, по его словам, сразу сделал девушке предложение. Она отказала — а вскоре ее нового знакомого посадили в тюрьму. В сентябре 1989 года несколько ларьков на Арбате, принадлежавших кооперативу «Уют», облили бензином и подожгли — и пойманный с поличным преступник сообщил, что организатором нападений был работавший директором кооператива-конкурента Стерлигов. Впоследствии, правда, свидетель от показаний отказался — и, как утверждал Стерлигов, дело, заведенное по статье об организованной преступности, развалилось. Сам Стерлигов вспоминал об этом так: «Какая-то банда закидывала баллончиками со слезоточивым газом и сжигала ларьки азербайджанцев на Смоленской площади, и меня посчитали главой этой группировки. Правда, быстро отпустили за отсутствием состава преступления». Кооператив, в котором работал Стерлигов, назывался «Пульсар». Организовал он его вместе с Маликом Сайдуллаевым — выходцем из Чечни, с которым Стерлигов познакомился в стройотряде. Как рассказывал сам Сайдуллаев, «cоветские хозяйственники не могли грамотно организовывать куплю-продажу», поэтому, когда он перебрался в Москву, они со Стерлиговым открыли кооператив. Пока Стерлигов находился в СИЗО, Алена носила ему передачи — но их не брали, поскольку девушка не была родственницей подозреваемого. Как позже рассказывал Стерлигов, когда его освободили, она сказала: «Ладно, давай распишемся, а то у меня передачи не принимают» — и стала Аленой Стерлиговой. Приключений у Стерлигова в те годы было много. Первый советский легальный миллионер Артем Тарасов в своих мемуарах вспоминал, как к нему обратился «щуплый мальчик в очках», представился директором сыскного агентства и заявил, что под компанию Тарасова «копают» некие люди, показав бизнесмену выписки с его банковских счетов. Тарасов поверил (позже выяснилось, что Стерлигов получил эти выписки, представившись в банке представителем бизнесмена) и начал сотрудничать с юношей — а тот через некоторое время попросил у него две с половиной тысячи долларов в долг, пообещав отдать их через месяц. Вернулся Стерлигов через полгода — и рассказал Тарасову «совершенно невероятную историю, которая оказалась правдой» (она же упоминается в книге журналиста Дэвида Ремника «Могила Ленина»). На занятые у партнера деньги молодой человек купил билет в Доминиканскую республику и поехал туда изучать возможности для бизнеса, но в первый же вечер проиграл все в казино. Тогда он решил самостоятельно добраться до Кубы и обратиться за помощью в советское посольство — но лодка, на которой Стерлигов отправился в океан, оказалась непрочной, и после шторма предприниматель оказался на необитаемом острове. Оттуда его через несколько дней забрали обратно в Доминикану, где женщина, поверившая рассказам Стерлигова, купила ему билет в Россию. «Герман, кстати, об этом не забыл, — писал Тарасов. — Став миллионером, он еще раз слетал в Доминиканскую Республику и отблагодарил свою спасительницу сотней тысяч долларов». Рассказав свою историю Тарасову, Стерлигов заявил, что теперь хочет открыть биржу. Тарасов походатайствовал за партнера у Александра Смоленского, владельца банка «Столичный», — и, как сам Стерлигов рассказывает «Медузе», банк одолжил начинающему бизнесмену два миллиона рублей. Реализовывать планы Стерлигов начал вместе с привычным партнером Сайдуллаевым, а деньги потратил на телевизионную рекламу, в которой его биржу рекламировала его зевающая овчарка. Звали биржу и овчарку одинаково: Алиса. Однофамилец из КГБ Советская система снабжения в тот момент была фактически разрушена. Как объясняет политолог, заместитель директора Центра политических технологий Алексей Макаркин, распределением товаров и поставок в стране долго занималось государство — и конкретно Государственный комитет по материально-техническому снабжению. «Когда началась рыночная экономика, возник вопрос: кто будет сводить друг с другом потребителей и поставщиков? — рассказывает Макаркин. — Начали развиваться бартерные сделки». Биржи сводили заказчиков с клиентами — и зарабатывать Стерлигов, уже потративший стартовый капитал на создание бренда, решил на продаже брокерских мест. Как вспоминал Тарасов, поначалу место на «Алисе» стоило 40 тысяч рублей, но к концу первого месяца работы цена выросла уже в 15 раз. Стерлигов, по словам Тарасова, описывал свою работу так: «Да я на бирже ничего вообще не делаю! Пришел продавец, который купил у меня брокерское место, пришел покупатель. Они могли встретиться где угодно: в каком-нибудь баре, в ресторане, в туалете. Но они встретились у меня, и настолько счастливы, что продали или купили кирпич или цемент, что тут же пишут благодарности». Сам создатель «Алисы» заявлял, что стал миллионером через три недели после открытия биржи — а всего за годы ее существования заработал «миллионов 200-250 [долларов]». Успех 23-летнего предпринимателя объясняли не только его хваткой. «Тогда были сотни бирж, но преуспели только несколько — и должна была быть причина, чтобы именно к тебе шли торговать госпредприятия, — говорит Андрей Бунич, директор фонда „Содействие предпринимательству“, который в годы расцвета „Алисы“ работал в государственных экономических структурах. — Была версия, что влиятельный, как говорили, генерал КГБ Стерлигов — родственник [Германа]. Иначе с чего вдруг молодому парню дали зеленую улицу?» Сам Герман Стерлигов в разговоре с «Медузой» говорит, что «Алиса» выстрелила просто потому, что была первой, но Александр Николаевич Стерлигов — «карьерный контрразведчик, который всю жизнь занимался противодействием иностранным спецслужбам, очень крутой товарищ» — действительно существовал, работал управделами Совета министров РСФР и приехал к нему — однофамильцу —знакомиться «в генеральской форме на правительственном ЗИЛе». У генерал-майора КГБ Александра Стерлигова жизнь в постсоветской реальности сразу не заладилась — после распада СССР он участвовал в создании Русского национального собора и Фронта национального спасения (Герман Стерлигов помогал им деньгами), но в СМИ попадал чаще из-за того, что генеральная прокуратура пыталась отобрать у него квартиру. Герман Стерлигов, напротив, стал одним из символов рыночной эпохи. В декабре 1992 года газета «Коммерсант» даже напечатала в рубрике «Подробно» материал о том, как ощенилась та самая овчарка Алиса. «Двенадцать отпрысков Алисы и титулованного кобеля Акбара появились на свет, когда Герман Стерлигов находился в офисе фирмы по неотложным делам, — рассказывало издание. — Сам хозяин каждый час получал телефонные сообщения о течении родов и остался доволен продуктивностью собаки, являющейся символом удачи фирмы».  ГЛАВА 3 Тускло освещенный подвал Герман Стерлигов утверждает, что в те годы его звали на свои дни рождения и бывший президент страны Михаил Горбачев, и новый президент России Борис Ельцин. «С горбачевского дня рождения почти сразу ушел. Там все были в вечерних платьях, а я — в джинсах, в рубашке клетчатой: о так называемом протоколе тогда не знал», — вспоминал Стерлигов. К Ельцину он пришел «уже в костюме», но что происходило, запомнил плохо: «Я тогда пил — был у меня такой период, а у Бориса Николаевича все время пили». Интересы Стерлигова распространялись на самые разные области жизни. Например, он собирался создать в России первую профессиональную хоккейную лигу, спонсировать традиционную весеннюю помывку памятника Минину и Пожарскому на Красной площади и, наконец, установить памятник Остапу Бендеру в Рио-де-Жанейро. Кроме того, бизнесмен занялся коллекционированием искусства. Тогдашний директор российского «Сотбис» Михаил Каменский вспоминал, как зимним субботним утром за ним приехал огромный черный джип — и отвез его в офис «Алисы» на Ленинском проспекте: Стерлигов хотел, чтобы Каменский оценил две купленные бизнесменом картины Малевича. «Потолок кабинета Стерлигова был изрешечен пулями, — рассказывал аукционер много лет спустя. — Оказывается, он имел привычку палить в потолок из ружья. А в центре этого тира испуганно стояли на стуле „Две крестьянки на фоне поля“». Название этой картины в контексте творчества Малевича встречается только в интервью Каменского; аутентичность другой работы художника из коллекции Стерлигова — «Красные крыши» — также подвергалась сомнению. Насколько богат был Стерлигов в те годы и насколько успешна была «Алиса» на самом деле, до конца неизвестно. «Медузе» не удалось найти ни одного человека, принимавшего участие в торгах на бирже; большинство собеседников знали о компании Стерлигова из рекламы и СМИ. Основатель «Алисы» говорил, что тратил огромные деньги на интерьеры помещений — однако очевидцы вспоминают офисы биржи по-другому. Как рассказывает Константин Боровой, создатель одного из конкурентов «Алисы», Российской товарно-сырьевой биржи, компания располагалась в доме на Ленинском проспекте в «обычном советском офисе, просто отремонтированном». Первый главный редактор российского Forbes Пол Хлебников описывал офис «Алисы» как подвал «с тускло освещенными коридорами и линолеумными полами» в жилом доме. Активно рассказывал Стерлигов и о зарубежных успехах «Алисы» — в частности, о том, что у компании был офис по адресу Уолл-Стрит, дом 2, а сам Стерлигов купил квартиру в нью-йоркском районе Бэттери-парк — «напротив статуи Свободы». «Кошмарная жизнь. Тысячи манекенов бродят, все одинаково улыбаются, острят одинаково, — рассказывал Стерлигов о Нью-Йорке. — У всех одна в жизни цель — заработать побольше денег». «Медузе» не удалось найти никаких доказательств того, что Стерлигову действительно принадлежала какая-либо недвижимость в США; в американских реестрах его фамилии нет — а его имущество в американских СМИ описывается исключительно с его слов (так, офис на Уолл-стрит упоминается в статье Los Angeles Times, где Стерлигов заявляет, что американских сотрудников «Алисы» пытались вербовать и преследовать сотрудники ЦРУ и ФБР). Константин Боровой считает, что все это — фикция: «[Стерлигов] просто договаривался с кем-нибудь из друзей, что регистрируется фирма маленькая, называется офисом „Алисы“, сидит человек и берет трубку, если позвонят». По мере роста известности «Алисы» компания начала заниматься не только биржевой деятельностью. Стерлигов посещал с официальным визитом объявившую себя независимой Чечню — и несколько часов обсуждал с президентом республики Джохаром Дудаевым, как «Алиса» может помочь региону выйти на «внешние рынки». Бизнесмен назвал Дудаева «решительным мужчиной»: «Он единственный пока в стране разогнал в один день Советы, комитет [госбезопасности], партию». Через три месяца после этого, в июне 1992 года, «Алиса» всплыла в истории с фальшивыми чеченскими авизо — поручительствами, по которым коммерческие компании получали от Центробанка десятки миллионов рублей и затем обналичивали их до того, как подлог вскрывался. «Коммерсант» писал, что с авизо в ЦБ приходил и бухгалтер «Алисы»; Стерлигов опровергал эту информацию. Так или иначе, 1992 год для бизнесмена выдался сложным. В частности, были проблемы с безопасностью — жену Стерлигов из этих соображений отправил во Францию, а сама Алена говорила, что переезжать с квартиры на квартиру в Москве приходилось больше сорока раз. Начались проблемы и у самой «Алисы». «Как только пришли гайдаровские реформы, кончился золотой век, — поясняет Бунич. — Вчерашние биржи стали обычными торговыми площадками, а их владельцы получали небольшой брокерский процент. Стерлигов был вспышкой, взлет его был короткий». У «Алисы» постепенно перестало хватать денег даже на оплату рекламы. Стерлигов обижался, когда его называли авантюристом (и даже подал за это в суд на газету «Московские новости»), но дела шли все хуже — и в итоге он поссорился с партнерами. В начале нового, 1993 года Малик Сайдуллаев пришел в редакцию «Коммерсанта» и заявил, что разорвал все отношения со Стерлиговым, назвав его «нечестным человеком». И если сам Сайдуллаев в итоге остался успешным бизнесменом (например, занялся с тем же Артемом Тарасовым организацией лотерей), то проекты самого Стерлигова постепенно сошли на нет. Московский муниципалитет отказался брать деньги «Алисы» для традиционной весенней «помывки» Минина и Пожарского. Памятник Остапу Бендеру в Рио-де-Жанейро так и не был установлен. «В 1990-х люди эпатажно восстали против империи, это был карнавал, — говорит политолог Алексей Макаркин. — Потом карнавал закончился, и они что-то увидели. Кто-то увидел своих родителей, которые смотрели и говорили: эх ты, ну заработал ты, а вот мы потеряли Украину, Белоруссию, дальше по списку. То, что произошло со Стерлиговым, похоже на эволюцию очень многих людей в те годы. Сначала они ощущали свободу, а потом стали воспринимать свой опыт как ошибку: у нашей страны другие традиции, наша страна — это великая святая Русь». ГЛАВА 4 Дворянин В 1995 году журналисты «Коммерсанта» решили найти былого героя газеты, который на несколько лет исчез радаров. Стерлигов, обнаруженный в офисе на улице Краснопролетарской, рассказал, что предпочитает водку Absolut и любит «под легким шафе с сумасшедшей скоростью гонять по московским улицам на своей „Волге“». Быть героем одного сюжета основатель «Алисы» отказался — как и почивать на лаврах. «Поживете недельки три в свое удовольствие и поймете насколько это убого, — говорил он. — Любой психически полноценный человек это понимает. Слава Богу, меня ненадолго хватило на эти бассейны и прочее убожество». Журналистам бизнесмен объявил, что теперь является главой Центра по борьбе с курением, «открытого при участии Профсоюза людей труда». В этой должности Стерлигов, в частности, пропагандировал японские мундштуки для сигарет, которые он ввозил в страны СНГ. Впрочем, это был только первый из многочисленных новых проектов создателя «Алисы». Вторую половину 1990-х годов Стерлигов потратил на переизобретение себя. Стерлигов всегда любил закрытые элитарные сообщества — еще занимаясь «Алисой», он вместе с братом придумал Российский клуб молодых миллионеров: кто был его участниками, кроме самих Стерлиговых, неизвестно, но организация успела получить в бессрочное пользование 3,5 тысячи гектаров в Рязанской области (позже Стерлигов говорил, что запуск клуба был способом сэкономить деньги на рекламу — «я в течение трех месяцев раздавал интервью с утра до вечера»). В 1995 году он создал Дворянское собрание Москвы — и стал его предводителем, поставив себе цель восстановить в России благородное сословие, к которому, как выяснилось, относился и род Стерлиговых. Как вспоминает бывший депутат Госдумы от КПРФ (и тоже потомственный дворянин) Владимир Семаго, собрания дворян были похожи на «местечковые игрища». «Встречи проходили в арендованных особняках. Собрались, встретились, кого-то наградили, — рассказывает он (награды Стерлигов тоже любил — ордена собственного производства он еще в начале 1990-х вручал сотрудникам „Алисы“). — Ничего скандального не было. Это было комическое сообщество, не способное сыграть какую-либо вообще социальную или общественную роль». Именно как предводитель дворянства Стерлигов пришел с проектом поисков библиотеки Грозного к Юрию Лужкову. Как быстро выяснилось, новые идеи Стерлигова, в отличие от «Алисы», плохо резонировали с эпохой. «Успех Стерлигова пришелся на тот момент, когда героем поколения был Остап Бендер, — говорит Макаркин. — Но потом началась эпоха олигархов, и Стерлигов в нее не вписался. Олигархи — это люди, прошедшие определенный отбор, умевшие дружить с властью. Стерлигов был слишком периферийной и эксцентричной фигурой. Остапы Бендеры уже были не нужны». ГЛАВА 5 Спешу купить себе гробок Стерлигова продолжали приглашать на вечеринки и светские мероприятия — но чем он занимается, уже никто особенно не интересовался. От его проектов конца 1990-х остались в основном названия юридических лиц — вроде компаний «Эгоист-ка» и «Реестр непьющих мужиков». Главное, что осталось в истории от тогдашних предприятий Стерлигова, — слоган его похоронной фирмы: «Вы поместитесь в наши гробики без диеты и аэробики». Как утверждает сам бизнесмен в разговоре с «Медузой», производство гробов изначально было политической акцией. В начале 2000-х, когда власти США начали обсуждать вторжение в Ирак, Стерлигов решил с этим бороться и якобы предложил поставить в Америку 50 тысяч гробов. «Повесили вывеску медную на Красной площади, дом 5, в самом шикарном офисе страны расположили гробовую контору, — рассказывает Стерлигов. — Туда приезжали всякие ЦРУшники, конгресс обсуждал предложение со стороны России, это очень серьезное дело, это не шутки были». Бизнесмены, работавшие в те годы на московском ритуальном рынке, сказали «Медузе», что помнят попытки Стерлигова войти в бизнес — по их словам, компания неудачно пыталась продавать клиентам дорогие канадские гробы. Как и в случае с «Алисой», самым памятным достижением «Гробовой конторы братьев Стерлиговых» стала ее рекламная кампания — кроме строчек про аэробику биллборд, размещенный на Ленинградском шоссе, также транслировал слоган «Куда мчишься, колобок? Спешу купить себе гробок». В разговоре с «Медузой» Стерлигов утверждает, что «это уже была развлекуха», — однако журналисты с того момента начали ассоциировать его именно с ритуальным бизнесом. Когда в 2002 году Стерлигов решил снова заняться политикой и выставил свою кандидатуру на выборах губернатора Красноярского края, сразу несколько СМИ определили его как «московского гробовщика» — а одной из акций кандидата стала доставка упряжной повозки с гробами к зданию краевой администрации. Еще через год бизнесмен, в тот момент представлявшийся как замглавы благотворительного фонда помощи материнству «Не убий», оказался одним из четырех кандидатов на пост мэра Москвы — и даже набрал чуть больше 3,5 процентов голосов. Юрию Лужкову та встреча со Стерлиговым запомнилась куда меньше, чем сюжет с библиотекой Ивана Грозного: по словам бывшего мэра, «[шансы на избрание Стерлигова] были примерно такие, как сейчас шансы у всех других претендентов на пост президента по сравнению с Путиным». Лужков на тех выборах набрал почти 75% голосов. Позже Стерлигов уверял: все локальные кампании были только подготовкой к главной — президентской. 23 декабря 2003 года бизнесмен, обещавший избирателям запретить в России аборты, заявил о том, что пойдет на выборы президента самовыдвиженцем. Через четыре дня ЦИК отказал ему в регистрации: в документах инициативной группы в поддержку предпринимателя отсутствовал правильно оформленный протокол собрания. Через некоторое время, как впоследствии рассказывал Стерлигов, он продал все свое имущество, включая особняк на Рублевском шоссе, «приехал домой и сообщил жене, что переезжаем в лес, потому что ничего у нас больше нет». ГЛАВА 6 Русский кибуц и афганский баран В 2004 году семья гробовщика состояла из жены (когда они выезжали из Москвы, она была на седьмом месяце беременности) и четверых детей. Как утверждает Стерлигов, они отправились в глухие леса в Можайском районе — и несколько месяцев жили в палатке, пока строился дом, в котором поначалу не было ни электричества, ни отопления, ни стиральной машины. Переждать трудные времена в городе Стерлигов беременной Алене не позволил: «Без мужа жить неприлично». «Жена поначалу стенала и пилила меня. Но где-то через месяц перестала, — рассказывал Стерлигов позже. — Она видела: насколько плохо нам, настолько хорошо детям — после этой драной Рублевки с заборами, видеокамерами и участочком с ограниченным периметром. Здесь была воля и красота необыкновенная». По словам Стерлигова, именно тогда для него началась настоящая жизнь: «Ощущение [было] такое, будто я сидел в тюрьме и наконец освободился». Обустраиваясь на земле, Стерлигов продолжал попадать в приключения. В октябре 2007 года он поехал в Афганистан, чтобы купить там курдючных баранов в провинции, которую контролировали представители движения «Талибан»; вместе со спутниками его задержали вооруженные люди. В СМИ утверждалось, что благодаря шуму в прессе и вмешательству МИД россиян вскоре отправили в Кабул; сам Стерлигов через год после инцидента уже не упоминал ни про каких баранов, а рассказывал, что ездил в Афганистан «по личным денежным вопросам», а задержали их с компаньонами, когда они «переоделись в национальную одежду, готовились перейти границу Ирана и тут напоролись на крепость, где проходил секретный саммит глав государств СНГ и Пакистана». В том же 2007 году Стерлигов заявил, что намерен создать в Тверской области аналог кибуца в России. «Поселки будем строить с чистого листа, в сторонке от зараженных мест, — рассказывал он журналу „Рекламные технологии“. — Чтобы детишки росли среди таких же нормальных детишек и видели вокруг только трезвых людей. Тогда их не надо будет прятать по лесам». Партнером Стерлигова в этом проекте должен был стать Владимир Ганеев — бывший генерал-лейтенант МЧС, который в тот момент отбывал 20-летний тюремный срок по делу «оборотней в погонах» (вместе с подельниками Ганеев вымогал у бизнесменов деньги, угрожая им проблемами с законом и физической расправой). Стерлигов называл Ганеева своим другом и «заслуженным боевым генералом», рассказывал, что ездил к нему в колонию в Мордовию, — и считал, что того оклеветали. Идея с кибуцем в итоге не выгорела — как утверждал Стерлигов, в итоге он помогал Ганееву создать «страусиную ферму» (судьба этого проекта неясна; Стерлигов по-прежнему значится совладельцем компании, которая должна была им заниматься). Через год, когда случился мировой финансовый кризис, Стерлигов снова вышел из леса — и заявил, что запускает биржу нового типа. Его Антикризисный расчетно-товарный центр должен был работать по системе бартера — чтобы клиенты могли обмениваться товарами напрямую или возвращать долги, минуя денежные расчеты. Под АРТЦ был арендован этаж в одной из башен «Москва-сити»; чтобы стать участником торгов, нужно было платить взнос — до несколько десятков тысяч евро (издание «РусБизнесНьюс» утверждало, что на взносах Стерлигов заработал немногим меньше 2 миллионов евро). Один из бизнесменов, который хотел открыть региональные представительства АРТЦ, впоследствии подал на Стерлигова в суд — он говорил, что заплатил АРТЦ более 10,5 миллионов рублей, не получив за это ничего. В конце 2009 года счета компании арестовали; еще через некоторое время Стерлигов подал заявление о банкротстве АРТЦ — гендиректор компании Иван Жизневский объяснил это тем, что «кризис не достиг [достаточной] глубины». На сайте Центра в этот момент говорилось, что АРТЦ «завершила процесс реорганизации» — и теперь займется либерализацией рынка золота.  ГЛАВА 7 Небольшой православный коллектив Несколько лет назад к Николаю Дзюбенко, директору всероссийского института генетических ресурсов растений имени Вавилова, который расположен на Исаакиевской площади в Петербурге, пришел Герман Стерлигов с женой. Директор предложил им, как и всем гостям, сфотографироваться, но Стерлигов ответил отказом. Он попросил у селекционера «исконно русские зерна», сообщив, что хочет восстановить незаслуженно забытые сорта пшеницы. «Больше часа разговаривали, ни кофе, ни чая, — вспоминает Дзюбенко, который помнил Стерлигова еще со времен „Алисы“. — Он вел себя как старовер. Борода, одежда. Такой хозяин русской земли дореволюционного образца». Из 45 тысяч сортов сотрудники института Вавилова выбрали для фермера 50, потратив на подготовку его заказа целый день. Когда через несколько лет Дзюбенко снова увидел своего гостя по телевизору, он испытал шок: на открытии магазина Стерлигова в Петербурге он вместе с единомышленниками бросал яйца в портреты «колдунов-ученых», среди которых оказался и Николай Вавилов. «Представьте, что в вашу маму или отца бросают яйца. Какая реакция у вас будет? — говорит Дзюбенко. — Вавилов, который создал для него бизнес фактически! Это или безграмотность, или циничность». Ситуация обсуждалась даже на ученом совете института, который единогласно осудил предпринимателя. Отдельно Дзюбенко оскорбило то, что Стерлигов даже не прислал свой хлеб в институт на пробу: «Я крестьянский сын, меня сложно удивить, что такое настоящий хлеб — я знаю. Но вообще-то, когда порядочные люди берут у нас коллекцию, они должны привезти свою продукцию». Свой первый магазин фермерских продуктов Стерлигов открыл в Москве в 2016 году; вскоре они также появились еще в нескольких городах — Петербурге, Перми, Кирове, Ростове-на-Дону. Предполагалось, что магазины будут специализироваться на дорогом хлебе, меде и печенье, а средний чек составит 10-15 тысяч рублей. Впрочем, писать о новом бизнесе Стерлигова быстро начали не только из-за стоимости натуральных буханок, но и из-за табличек «Пидарасам вход воспрещен», которые висели на входе в магазины. К тому моменту Стерлигов уже давно активно пропагандировал гомофобию — а его имя и усадьба даже всплывали в суде по делу БОРН: несколько подсудимых на допросах заявили, что тренировки по рукопашному бою активисты организации проводили именно на землях Стерлигова; демонстрировались на процессе и фотографии военного лагеря в его усадьбе. Одна из обвиняемых, Евгения Хасис, также рассказывала, что Стерлигов был готов заплатить лидеру БОРН Илье Горячеву за съемку постановочного ролика о нападении на гомосексуала. «Военный лагерь» размещался на землях рядом с деревней Нижневасильевское в Истринском районе Подмосковья — туда семья Стерлиговых сбежала из-под Можайска; по словам самого бизнесмена — из-за блох. «Они нас вышибли, — пояснял Стерлигов. — Они оказывались на нас, на мебели, на одежде. Но вот что интересно — как только мы оттуда сбежали, блохи пропали. Пять лет там живут другие люди и ни одной блохи никто не видел. Значит, в этом был какой-то промысел Божий». По делу БОРН Стерлигова (он признал, что был знаком с Горячевым, но отверг остальные обвинения) так и не допросили — в разгар процесса бизнесмен обнаружился в Нагорном Карабахе и заявил, что собирается переехать туда насовсем, но в итоге все же вернулся в Подмосковье. В Нижневасильевском Стерлигов построил свою Слободу — несколько сотен гектаров, где Стерлигов живет и работает за высоким забором с колючей проволокой и где есть открытая территория, демонстрирующая крестьянский уклад жизни, каким он видится бизнесмену: магазин-кафе, изба для собраний, женский «модельный дом», где продается одежда, скотный двор. На входе висят несколько указателей: «Пидарасам вход воспрещен», «С голыми пупками и подмышками вход воспрещен», «Бабам только в длинных юбкам»; посетителям Слободы с недавних пор предлагают предварительно заполнить анкету, в которой нужно, среди прочего, указать национальность и вероисповедание. «Для Стерлигова продажа продуктов — в большей степени попытка разговаривать с аудиторией, доносить миссионерские идеи до своей паствы. Человек сталкивается с хлебом за полторы тысячи и проявляет интерес. Стерлигову важно наставлять аудиторию на путь истинный, рассказывать, что мир вокруг неправильно устроен. Хлеб — инструмент, который позволяет привлечь внимание к своим ценностям», — говорит Борис Акимов, создатель фермерского кооператива LavkaLavka. Хлеб за полторы тысячи он пробовал — и говорит, что было очень вкусно. Круглый год в Слободу приезжают поклонники и последователи Стерлигова — чтобы побывать на его ярмарках и семинарах или поставить свою продукцию в его магазины. Мужчины в Слободе, как и во всех магазинах Стерлигова, — исключительно с окладистыми бородами; встретившись на улице, здесь обсуждают не погоду, а скорейшее отключение электричества на всей планете (последние годы Стерлигов активно проповедует эту идею). Женщины, как и предписано, — в платьях до пола и с косынками на голове. «Люди, разочарованные нынешним миром, периодически возвращаются к идеальному прошлому, пытаются творить реконструкции», — говорит Николай Митрохин, научный сотрудник Центра по изучению Восточной Европы при Университете Бремена. В пример ученый приводит Алексея Добровольского — идеолога российского неоязычества, называющего себя Доброславом, — и добавляет, что к реконструкциям обычно склонны люди, пережившие уникальный опыт и нуждающиеся в его повторении. «Например, бывшие спецназовцы — они возвращаются из крутой, романтической жизни на войне в мир, где не могут устроиться никем, кроме как охранниками, — объясняет Митрохин. — Вдруг оказывается, что все, что жизнь им может предложить, — это сидеть [где-то] охранником. И здесь подойдет более-менее любая идеология, где есть простой ясный миф, который выводит их из серых дней на яркую площадку». Игорь Панин в 1990-х работал в Москве как раз охранником, а потом уехал в Сибирь, где возил цемент и производил кирпичи, параллельно увлекаясь психологией (теперь мужчина считает, что психологи — обманщики). Два года назад, когда ему было 49, он увидел по телевизору репортаж про Стерлигова — и увлекся его идеями, а чтобы убедиться, что это «не какая-то интернет-штука», Панин решил устроиться в Слободу на работу, приехав в Подмосковье «за пять тысяч километров». Теперь Панин похож на героя «Слова о полку Игореве», а перед тем, как начать разговор, предупреждает: «Если хотите с нашим небольшим коллективом православным общаться, то не называйте нас фермерами, мы — крестьяне». «Теперь у меня сложилась картинка полностью», — рассказывает Панин. Стерлигова он называет человеком, «который очистил первоисточники, очистил правду». Речь о Летописном своде Ивана Грозного, который издает Стерлигов и который его последователи воспринимают как своего рода конституцию. «Там абсолютно все написано: как относиться к людям, какая должна быть женщина в нашем понимании, православном, — поясняет Панин. — Это не психология, которая от силы существует 15 лет. Этим законам 7 тысяч лет. Как воспитать ребенка настоящего, нормального, полноценного. Как относиться к людям, как вообще жить». ГЛАВА 8 Поросята в багажнике Сам Стерлигов чаще всего уклоняется от ответов на вопрос, откуда он берет деньги на свои проекты. Его друзья и партнеры, с которыми поговорили «Медуза», говорят, что бизнесмену помогают состоятельные спонсоры — по схеме, похожей на ту, по которой работал обанкротившийся Антикризисный расчетно-товарный центр. Так, Лицевой летописный свод издается еще одним элитным клубом, который создал Стерлигов, — он называется фонд «Общество любителей древней письменности» (ОЛДП), а в состав его учредителей входят сразу несколько успешных бизнесменов. Один из них — Олег Никифоров, директор петербургской строительной компании Richness Realty, которая называет себя «застройщиком класса люкс». Когда у Никифорова во время разговора с «Медузой» звонит телефон, он буднично распоряжается «перекинуть 140 миллионов» — так, будто выбирает себе хлеб в булочной. Со Стерлиговым он познакомился, когда, вернувшись с Афона, случайно встретился с ним во время завтрака в петербургской гостинице «Европа». Из четырехчасового завтрака родилась идея открыть отделение фонда ОЛДП в Петербурге; потом, как рассказывает Никифоров, они вместе несколько месяцев ходили по архивам — бизнесмен с видимым удовольствием вспоминает, как им выдавали перчатки для работы с документами и как шелестели страницы древних фолиантов. Чтобы получить доступ к документам, ОЛДП «пришлось потрудиться», потому что обычно их предоставляют только академическим ученым. Задачу ОЛДП бизнесмен видел как раз в том, чтобы реликвии дошли до обычных людей; сумму своих инвестиций в проект Никифоров раскрывать отказывается — по его словам, о деньгах, «когда речь идет о благотворительности от души, от сердца», говорить некорректно. Еще один учредитель общества — Константин Бабкин, владелец завода по производству комбайнов Ростсельмаш, получивший от минпрома звание почетного машиностроителя. За время разговора с «Медузой» в своем кабинете Бабкин не менее восьми раз запрокидывал голову и раздраженно смеялся. Бабкин познакомился со Стерлиговым в конце 2000-х. «В моде была глобализация, глянцевые журналы, вступление в ВТО, сплошная западная музыка, — вспоминает он. — И тут Стерлигов, которому это все не интересно, а интересны глубокоисторические вопросы России, древние рукописи. На этой теме — уважение к традициям, древней культуре, которая не является мейнстримом в обществе, мы сошлись». Хозяин Слободы пригласил Бабкина вступить в совет учредителей ОЛДП, тот согласился: «Я занимаюсь комбайнами, лоббизмом. Надо же человеку отвлечься и поговорить о древнем?» Деятельность бизнесмена в фонде заключалась в визитах в подвалы Ленинской библиотеки и в Слободу, где устраивались собрания общества — по словам Бабкина, «за столом сидели по 12-15 человек, и ученые, и олигархи, и военные отставные, простые люди». На одну из таких встреч Бабкин взял с собой своего приятеля Антона Бакова — бывшего депутата Госдумы, а ныне лидера Монархической партии России, который называет себя светлейшим князем придуманного им государства Романовская империя. Баков, вспоминая ту поездку, смеется. «Во-первых, сам Стерлигов не пьет, но нас он напоил, особенно меня, — рассказывает он. — Потом повел нас на умопомрачительную экскурсию. Он показывал на огромный бревенчатый сруб, говорил: вот этот дом построил мой сын Пантелеймон. Я спрашиваю: сколько ему лет? Он говорит: 12. Я ему говорю: не ******* [врите], пожалуйста». По словам Бакова, некоторые участники встречи представлялись полковниками ГРУ, другие «рассказывали про огромные связи в Африке», а в финале «в багажник нашего джипа загрузили несколько живых поросят, которые, естественно, все нам там обосрали, пока мы их везли». «Это была великолепная поездка», — резюмирует Баков. Больше со Стерлиговым, несмотря на общее увлечение монархией, он не встречался. Константин Бабкин рассказывает, что финансово помогал ОЛДП не один год, частично оплачивая подготовленные Стерлиговым сметы. Впрочем, результатом — издававшимся начиная с 2011 года Летописным сводом — предприниматель не очень доволен. «Свод написан древнерусским языком, прочитать невозможно, — объясняет Бабкин. — Потом сделали перевод, но не в традициях научного издания, а по интуиции. Интересный проект, но можно было сделать лучше». С тех пор пути бывших партнеров разошлись. Бабкин возглавил Партию дела, приоритетом которой, по его словам, являются «индустриализация, восстановление промышленности». «А Стерлигову это все неинтересно, — объясняет Бабкин. — Он, наоборот, против индустриализации, против науки, ему примитивная жизнь важна». Историей глава Ростсельмаша теперь интересуется по-другому — говорит, что спонсирует издание книги о небесных явлениях, составленной современником Ивана Грозного из Татарстана. Среди учредителей Общества любителей древней письменности еще много состоятельных людей: например, гендиректор военного концерна «Алмаз-Антей» Ян Новиков, владелец компаний по производству меда Борис Угринович и президент «Транснефти» Николай Токарев (все они отказались обсуждать Стерлигова с «Медузой»). Последнего называли спонсором Стерлигова — в частности, утверждалось, что он помог проложить к Слободе дорогу. Сам Стерлигов в разговоре с «Медузой» заявил, что к строительству дороги Токарев отношения не имеет, однако действительно финансировал издание Летописного свода, потому что он «очень образованный человек и поразился тому, какие сокровища хранятся под спудом и недоступны людям». В своих соцсетях Стерлигов утверждал, что президент «Транснефти» почти полностью оплатил его книгоиздательский проект. На сайте ОЛДП сообщается, что копии Лицевого летописного свода были подарены директору «Эрмитажа» Михаилу Пиотровскому, политикам Владимиру Жириновскому и Виталию Милонову, а также переданы в региональные школы. Приведено там и послание президента России Владимира Путина — он выносит благодарность «участникам уникального издательского и просветительского проекта». На деле, впрочем, послание Путина не имеет никакого отношения к Герману Стерлигову — и отправлено за несколько лет до того, как ОЛДП начало заниматься Лицевым летописным сводом. Президент благодарил издательство «Актеон», которое осуществило научное издание Свода еще в середине 2000-х. Как рассказывает «Медузе» один из ученых, работавших над изданием, «Актеон» ограниченным тиражом выпустил и распространил по основным библиотекам дорогое факсимильное издание — а заодно подготовил более дешевый вариант в обычном формате А3. Только после этого появился Стерлигов. «Герман Львович приобрел один комплект у Актеона и с этого комплекта сделал пересъемку, не заключая никакого договора с нами, — объясняет собеседник „Медузы“. — „Актеон“ [издавал Свод] максимально корректно — с заключением договоров, с соответствующими финансовыми обязательствами. А когда этим занимался Герман Львович, он сделал все это по-простому — приобрел, разодрал тома, отсканировал и выпустил свое издание». Директор «Актеона» называл поступок Стерлигова «абсолютно безнравственным делом». ГЛАВА 9 Стерлигов против Пушкина 12 февраля 2018 года Герман Стерлигов приехал в Петербург, чтобы представить созданный ОЛДП учебник российской истории, охватывающий период от Ивана Грозного до Николая II. К древней письменности это пособие отношения не имеет — его написал сам Герман Стерлигов. Происходила презентация в конференц-зале, который Стерлигову предоставил старый друг Олег Никифоров. Создатель ОЛДП, одетый в черную рубашку, черные брюки и кожаные сапоги по колено вместе с женой встречал на входе посетителей, которые просили его сфотографироваться и поговорить. — У меня сейчас один сын и одна дочь. Этого мало? — спросил бородатый мужчина. — Жена беременна сейчас? — ответил Стерлигов. — Нет? А почему? — Я был начальником личной охраны Пригожина, — сообщил другой бородатый мужчина. — У Пригожина есть двойник и у Путина наверняка тоже есть двойник. — Нас ждет уход воды, все остальное — фигня, — ответил Стерлигов. — Кто такой дьявол? — спросила еще одна женщина. — Сволочь! — ответил Стерлигов, и женщина что-то записала в свой блокнот. Войдя в зал, где должна была проходить пресс-конференция, Стерлигов обнаружил, что на его столе лежит журнал. Выяснилось, что его принес главный редактор издания, а сам журнал печатает стихи. «Художественная литература для безбожников, — сказал Стерлигов, протягивая журнал обратно. — А Пушкин — кощунник и сатанист». Обидевшись, главный редактор покинул зал, а за ним вышла еще половина пришедших послушать издателя — выяснилось, что они «поэты» и «поклонники Пушкина». После этого оказалось, что в зале сидят семь человек. «Ушли все писатели, а я же с ноября их собирал», — тихо проговорил один из оставшихся. Стерлигова все происходящее совершенно не смущало. Пресс-конференцию он начал с пересказа краткого содержания своего учебника. Выяснилось, что Николай I покончил жизнь самоубийством, Александра II убил Александр III: «Это все открытые данные». После революции семья Романовых выжила и уехала за границу — включая собачку цесаревича Алексея. Дочери Николая II жили под Лондоном. «Если порыться в интернете, все найдется — я просто ленивый», — сообщил Стерлигов и предложил перейти к вопросам из аудитории. — В интернете ходит информация о том, куда делось российское золото. Что вы об этом думаете? — Золото вывезли евреи через три месяца после Брест-Литовского договора. — Что нужно сделать, чтобы Россия не пропала? — Вырубить электричество. — Надолго? — Навсегда. — Идите в Госдуму с вашим интеллектом, трибуна на весь мир! — предложил кто-то. — Надо не в Думу идти, а чтобы каждый из собравшихся пошел до конца — отрубил у себя электричество, — ответил Стерлигов. — Вы ведь хотите быть частью общества? — Нет, мы хотим теплый унитаз! — самокритично заметил собеседник. С каждой минутой беседа все больше удалялась от вопросов истории к вопросам общефилософского характера. Обсуждалось, что у афганцев великолепное здоровье и белоснежные зубы, что японцы похожи на зомби, а также что с могилы мужа подруги одной из посетительниц пресс-конференции украли двухметровую тую. Дебатировались роды в воде — кто-то почему-то заявил, что балерины безобразно рожают; в ответ ему сказали, что недоношенные становятся гениями («Я тоже недоношенная, но я не гений», — заявила Алена Стерлигова). Прозвучали вопросы о том, из каких материалов лучше строить парники, как хоронить близких без справки и как человек проходит путь от головастика. Последний Стерлигов отклонил, предложив не уходить в эмбриологию. На несколько секунд наступила тишина. «Мы конченое хмырье, опущенное быдло, — cказал Стерлигов. — Кто не согласен, аргументируйте». Так прошло два часа. В конце встречи человек, рассказывавший про роды балерин, сообщил соседу: «Напиться надо сегодня, чтобы переварить все это». Стерлигов с женой в заключение пригласили всех в середине мая к себе в гости — на пятую крестьянскую выставку-ярмарку. «Московская область, станция Новопетровская, — диктовал адрес хозяин Слободы. — Если, дай бог, отключат электричество — приходите пешком». ГЛАВА 10 Бизнес пахнет ладаном Пятая крестьянская выставка-ярмарка в Слободе похожа на обычную выставку-ярмарку — только если бы все ее участники нарядились в древнерусские костюмы. Размах — как в фильмах Никиты Михалкова. На территории припаркованы дорогие иномарки («Комсомольская правда» сообщала, что «один купец» прибыл на мероприятие на вертолете), внутри ездят повозки, запряженные лошадьми, и ходят бородатые мужчины в косоворотках с сумками Gucci через плечо. Торгуют на ярмарке порядка сотни крестьян: мед, лоскутные одеяла, ножи, хлеб за 1500 рублей, широкий выбор чаев — «Мужской всегда готов», «Чистые почки», «Стальные нервы». Есть наколенники из крапивы и «Йод натуральный» — помогает от порезов и душевных ран (200 рублей). Можно поесть — щи в жестяной миске продают за 600 рублей, за ними стоит длинная очередь. Можно приобрести вывеску «Содомитам вход воспрещен» и «Пидарасам вход воспрещен» в трех размерах. «А кто такие содомиты?» — спрашивает пожилая женщина, идущая мимо прилавка. Между собой крестьяне и посетители обсуждают насущные дела: один жалуется, что не может «закрыть вакансию по майонезу», другой — что его не выпускают из страны, потому что насчитали «380 тысяч алиментов». В избе с вывеской «Модный дом Алены Стерлиговой» торгуют платьями в пол. В соседней проходит показ мод, но колонка не хочет играть музыку, и Алена Стерлигова называет ее «бесовской техникой». Приходится дефилировать без музыкального сопровождения. Демонстрируется летняя коллекция («подойдет для поездки в Москву в летний вечер») и деловая коллекция («К сожалению, есть девушки, которым приходится ходить на работу, — для них платья из хлопка, с кармашками»). Следующий пункт программы — мастер-класс по пуговицам из фарфора. Из других развлечений — метание боевого топора и рубка насаженных на деревянные колы кочанов: оба упражнения выполняются скачущим на лошади мальчиком. «Вот чем должны заниматься дети, — заявляет ведущий. — Если вы хотите, чтобы дети вас в старости поддерживали, срочно перебирайтесь на природу». Два мужчины, устроившись на бревне, распивают бутылку. «В Библии сказано: никогда не осуждайте руководство страны, — говорит один из них. — Ты не можешь критиковать человека, если не знаешь его глубоко… Чубайс не народа враг, а всей сути жизни… Перебор соли у тебя в рыбе». Чуть позже он заявит «Медузе», что «не увидел у Стерлигова канонического основания для возрождения крестьянства — все это сказки».  Сибирский последователь Стерлигова Игорь Панин считает иначе. Он тоже торгует на ярмарке — привез тушенку, сгущенку, линию кремов для лица, разработанных его женой, а также целый спектр настоек, которые «искореняют рак, диабет и много всего». После ярмарки Панин собирается уехать в свой новый дом, который он купил в Вологодской области. Работая у Стерлигова, мужчина узнал, что там есть много заброшенных деревень — и отправился в «экспедицию». «Я увидел огромное богатство, дома, огромные, как корабли, — рассказывает Панин. — Целые деревни стоят „под ключ“. Ощущение, что люди выскакивали в окошко — оставили все, от нижнего белья до лопат». Вернувшись, он поговорил с семьей, и через несколько месяцев они уехали на север. К Стерлигову Панин теперь ездит раз в два месяца — продавать ему товар. «В начале 1990-х Герман Стерлигов был яркой прогрессивной фигурой и виртуозно делал деньги из тогдашнего воздуха, — говорит журналист Александр Невзоров, познакомившийся с предпринимателем еще во времена „Алисы“. — Но состав воздуха изменился, делать из него деньги стало сложнее. Стерлигов стал искать другую бизнес-нишу — и нашел ее в православном мракобесии. С каждым годом у меня усиливаются подозрения, что это только его медийная роль, что в этом нет ни атома подлинных чувств. Просто быть православным мракобесом сегодня в России выгодно, и он пройти мимо этой очевидной выгоды не мог. Обычно после 30 начинается интеллектуальная деградация, и человек превращается в тихое социальное животное, но Стерлигов не такой. Он не засыпает, он продолжает поиски успеха — и придумал себе идею, подсмотренную на глупых картинах Нестерова и Васнецова. Он решил, что это и есть основа чувственности народа, не поняв, что это все вымысел, сказки, что этого никогда не было. Но он живет поиском успеха и денег — хотя всегда это будет яростно отрицать: если он признается в своих истинных намерениях, потеряет даже ту небольшую паству, которая у него есть».  Насколько можно судить, дела у нынешних проектов Стерлигова идут не слишком блестяще. На его магазины в Москве и других городах регулярно жаловались из-за табличек про «пидарасов»; возникали претензии и к тому, что продающиеся в них продукты не сертифицированы. В августе 2017 года он объявил, что открывает на Ленинском проспекте в Москве первую биржу криптовалют (называлась она, конечно, «Алиса»). В доказательство своей кредитоспособности участникам торгов предлагалось предъявить миллион рублей наличными, но уже в октябре проект закрылся. Несколько месяцев в том же помещении работал магазин фермерских продуктов Стерлигова, а теперь там торгуют цветами. В ноябре 2017 года предприниматель и вовсе объявил, что продаст свои московские магазины, поскольку «прокуратура хочет, что мы убрали таблички, а мы на такие уступки не пойдем», — но на момент публикации этого материала несколько магазинов продолжают работать. Невзоров считает такое положение дел логичным. «Чтобы бизнес был успешным, необходимо выполнять набор догм и предписаний этого бизнеса, — рассуждает он. — У Стерлигова это не получилось — именно потому что он оригинальничает, во все привносит свой яростный креатив. А здесь его быть не должно. Православный бизнес должен пахнуть лавочным ладаном, должен быть тихим и невзрачным».  «На самом деле он от одной маргинальности пришел к другой, — добавляет политолог Макаркин. — Его деятельность начала 90-х тоже была маргинальной и могла подняться только в период смуты, хаоса. Когда это закончилось, Стерлигов качнулся в другую сторону. Вообще, хорошо известно, что Россия — страна крайностей. Один американский исследователь хорошо сказал, что мы живем между иконой и топором. Вот начало 1990-х — это был период топора». «Стерлигов всегда создавал мифы, всегда требовал к себе внимания, всегда был русским Ф. Т. Барнумом, — говорит Дэвид Ремник, главный редактор журнала The New Yorker, писавший о Стерлигове еще в 1980-х. — Помню, раньше он говорил, что собирается создать „западную мини-страну“ (чтобы это ни значило) где-то в Подмосковье. Теперь он призывает отказаться от электричества и выступает как органический фермер-гомофоб. Пожалуйста! Есть такая поговорка: чем больше ты взрослеешь, тем больше становишься собой. Кажется, это подходящее описание для биографии Германа Стерлигова». ГЛАВА 11 Это Герман Львович? К тому моменту, как проходила пятая крестьянская выставка-ярмарка, Герман Стерлигов уже запретил мне появляться в его резиденции (визиту в Слободу это не помешало — гостей ярмарки никто не проверял). Встретиться со Стерлиговым получилось только однажды — за несколько месяцев до этого, в феврале 2018 года после той самой пресс-конференции по поводу издания его учебника в Петербурге. Бизнесмен сообщил, что «никогда не врет», сравнил себя с Борисом Ельциным и отказался отвечать на большинство вопросов о своем бизнесе, объяснив, что «быть скучным — это [значит] рассказывать все до конца». Кроме того, Стерлигов объявил о том, что намерен в ближайшее время отойти от дел и передать их детям. «Я ничем не буду заниматься, — рассказывал он. — Я попросил детей уже построить мне маленький домик, 3 на 4 метра. Буду сидеть в этом домике, читать книги, молиться, встречать рассветы и закаты, наслаждаться жизнью. Жена у меня будет рядышком. Красота!» За два с половиной месяца до этого, вечером 4 декабря 2017 года, я позвонила по номеру телефона, который был указан как номер Стерлигова в одной из баз данных. (Разговор не записывался; его расшифровку редактор «Медузы» получил через 15 минут после того, как он состоялся; «Медуза» не может утверждать, что собеседником был именно Стерлигов.) — Это Герман Львович? — спросила я. — Что вы хотите? — ответил мужчина на том конце трубки. Он внимательно выслушал предложение «Медузы» сделать материал о Стерлигове, несколько раз переспросил, как меня зовут, и отметил, что у меня красивое имя (тот же комплимент Стерлигов скажет мне при личной встрече в феврале). После чего сказал: «Еще раз позвонишь, я тебя в рот *****. У меня *** большой и толстый, я тебе гланды порву, сука. Поняла?» На этом разговор закончился. Через несколько минут мужчина перезвонил. — Ну, ты приедешь? — спросил он. — Вы только что сказали, что ******* меня в рот. — Если ты согласна на секс, приезжай, я тебе все покажу, интервью дам. А если не согласна, отключай телефон. Еще через несколько минут он прислал мне голосовое сообщение. Оно звучало так: «Пошла ты на ***, сука». Топ