Экс-спикер АТО Алексей Дмитрашковский: "Стыдно за то, что очень много доводилось говорить неправды об Иловайске и Саур-Могиле"

Алексей Дмитрашковский  censor.net.ua

Полковник Алексей Дмитрашковский прослужил в украинской армии 24 года, но сразу после увольнения по состоянию здоровья этой осенью обвинил Генштаб и Минобороны в нарушении закона и сокрытии информации о потерях на войне.

Заместитель начальника аналитического отдела главного управления по работе с личным составом ГШУ, а попросту пресс-секретарь начальника Генерального штаба Украины, тогда еще подполковник Алексей Дмитрашковский, стал первым журналистом на службе у армии, которого отправили в зону АТО прошлой весной.
Там он, как умел, организовывал и возглавлял работу пресс-службы воюющей армии, общался в с журналистами, выезжал на места гибели украинских военных и в освобожденные города, снимал фото и видео, озвучивал на камеру главные события в Донецкой и Луганской областях.
В декабре прошлого года уже полковника Дмитрашковского отозвали из Краматорска на основании анонимной жалобы, а в сентябре этого он, военный не в первом поколении, уволился из армии и публично обвинил бывшее командовании в нарушении закона и лжи, став, по большому счету, первым кадровым офицером за всю войны, который решился вынести ссор из избы.Реакция гражданских и военных на его поступок предсказуемо разделилась: часть приветствовала его как правдолюба, остальные обвинили в предательстве. поговорил с офицером, чтобы выяснить, что им движет — жажда справедливости или, может быть, личные обиды.- Алексей, вы провели в армии почти четверть века, а в АТО в последний раз были еще в декабре, но только сейчас решились жестко критиковать бывшее командование. С чем это связано?
- О том, что меня не устраивало в работе пресс-центра и подаче информации, я начал говорить еще в ноябре прошлого года. Может быть, именно поэтому и было принято решение придумать то анонимное письмо, потому что другого способа убрать меня из штаба АТО просто не существовало. Работа на тот момент оценивалась высоко и по всем вопросам была налажена, несмотря на трудности с перемещением. Из транспорта у нас на весь пресс-центр был один бус, подаренный Днепропетровской администрацией. И тот — в нерабочем состоянии. Но мы все-таки умудрялись на нем даже в Дебальцево ездить.- Давайте по порядку. Вас командировали на работу в АТО и сперва все шло хорошо?
- Весной 2014 года я оказался первым военным журналистом, который прибыл в зону АТО. Обустраивал и организовывал работу пресс-центра армии, работу журналистов, выезжал на места гибели украинских военных. Понимание работы по-настоящему начало появляться ближе к концу мая. Пресс-центр начал работать, штат с трех человек расширился до шести. И тогда же к нам прибыл Влад Селезнев с полномочиями от Турчинова (Александра Турчинова, в то время исполняющего обязанности президента. — Цензор.НЕТ).- Сейчас вы много нелицеприятного пишете о нем . У вас с ним не сложились отношения?
- Я ни с кем не ссорился. Но с его приходом начали происходить какие-то непонятные вещи. Например, начали ротировать не тех, кого надо. Например, постоянно присылали в АТО Мазепу (Алексея Мазепу, одного из спикеров АТО. — Цензор.НЕТ). Это спящая красавица, которая целый день спала и одного предложения про родную маму сложить не могла. Тексты ему писал Селезнев, а зачем он сам там находился — непонятно. 3 июня меня впервые убрали из АТО, но 25 июня вернули, а Селезнева, наоборот, убрали — появились претензии к его работе. Я опять возглавил пресс-центр.- К вашей работе претензии у руководства были?
- За все время было всего несколько раз и то за внешний вид. Был случай, когда я надел белую шапку, которую девушка одна связала и прислала, а поскольку у меня позывной Светлейший, то я решил ее надеть и получил неприятный разговор с начальством. Претензий по поводу моего профессионализма не было. Так я проработал до начала сентября. Потом отозвали Леонида Матюхина, а впоследствии и меня. В Киеве поручили создать пресс-службу начальника генерального штаба. Я два с половиной месяца занимался этим, а затем меня снова отправили в АТО, а господина Селезнева вернули в Киев, где назначили на должность начальника пресс-службы, которую я создавал. Позже он сказал студентам университета Тараса Шевченко, что сам лично создал пресс-службу АТО Генерального штаба. Мне было обидно, что все мои начинания присвоены человеком, который не приложил никаких усилий к этому. В тот же момент я принял решение об изменении подачи информации. В прежнем сухом виде она вызывала большое количество критики. Все форматы я придумывал сам. Были у меня тогда очень талантливые журналисты — Владимир Скоростецкий, Тарас Грень, Данило Ищенко оператор. В один прекрасный день мы на свой страх и риск дали информацию о "казачках".
Потом мы цитировали Тараса Шевченко. Словом, мы изменили подачу и это выглядело совершенно иначе. Для примера скажу, что выражения "выпестки Кремля" и "гоблины из Новороссии" вошли в десятку выражений прошлого года наравне с высказываниями президента и премьера.- Эти новшества, к слову, критиковали не меньше прежних.
- Людей, которые понимали, что в армии есть проблемы и потери, сухая форма раздражала гораздо сильнее.- Кстати, о потерях. Четкие цифры о потерях противника, озвучиваемые вами, вызывали, мягко говоря, недоумение.
- Цифры, которые мы называли, нам давали в штабе АТО, мы их сами не придумывали. Ни одна цифра без начальства не озвучивалась. Все цифры и статистика получались непосредственно из штаба АТО. Про наши потери с самого начала сообщали тоже мы, а потом было принято решение, что делать это будет спикер СНБО Андрей Лысенко.- А вы теперь называете то, что говорили, "несоответствующим действительности".
- Да, это так. Я сказал, что мне очень стыдно за то, что очень много доводилось говорить неправды об Иловайске и Саур-Могиле.- Сейчас вы можете назвать правдивые данные потерь в этих боях?
- Никто не может сказать точное число жертв, но их больше, чем сообщалось.- Откуда вам это известно?
- Я сейчас много общаюсь с людьми, которые находились в Иловайске.- Данные о потерях в остальных эпизодах войны были корректны?
- Не всегда. Дело в том, что сказать правду никто не мог. Потому что пока тело бойца не забрано с поля боя — он не числится убитым, он без вести пропавший.- Значит, обвинять в умышленном сокрытии информации все-таки нельзя?
- Обвинять некого. Потому что информации о потерях в Иловайске и Дебальцево по сегодняшний день нету, потому что учет потерь велся и ведется очень халатно. Я даже считаю, что это делается намеренно.- Это серьезное обвинение.
- Это обвинения Министерству обороны и Генеральному штабу. Учет личного состава — дело каждого военного командира. Это все халатность и безалаберность.- Вернемся к вашей личной истории. В последний раз вы были в АТО зимой. 16 декабря вас отозвали. С чем это было связано?
- С анонимным письмом. О нем мне накануне сообщил по телефону товарищ. После этого был разговор с Селезневым, который также подтвердил его наличие и даже пообещал мне его показать. Правда, этого он не сделал и на мои звонки не отвечал больше. С тех пор мы с ним не общались. В этом письме речь идет о том, что я якобы мешал работать журналистам в зоне проведения АТО. Кроме моей фамилии и должности в нем не указан ни журналист, ни средство массовой информации, нет никакой подписи и даже обращения к тому, к кому оно адресовано. Зато под ним есть подпись начальника Генерального штаба с резолюцией "ротировать". Это был шок для меня. Тем более на фоне усугубления ситуации в районе Дебальцево, где у меня в "Киевской Руси" находился брат. Литературный редактор газеты "Народная армия", который правил всю жизнь тексты Селезнева и видел эту анонимку, сказал, что это точно Селезнев написал, потому что там есть ошибка, которую допускает только он.