Следствие ищет основателя стартапа Medesk Дмитрия Лазуткина, чтобы надавить на отца

«Надеюсь, ты узнаешь голос своего ребенка, когда он в соседней камере здесь орать будет», — рассказывал об угрозах в адрес сына экс-министр здравоохранения Забайкалья Михаил Лазуткин 6 мая на суде в Чите. За несколько минут до этого бывший чиновник был приговорен к 12 годам колонии строгого режима и штрафу в 12 млн рублей. Суд согласился с версией следствия, согласно которой экс-министр получил более 14 млн рублей в виде откатов за поставку в регион медоборудования.Дело на 14 млн рублей Михаила Лазуткина задержали в ноябре 2017 года в Хабаровске, почти через полтора года после того, как он покинул должность министра здравоохранения Забайкальского края. В операции участвовали сотрудники ФСБ и Следственного комитета, которые на самолете перевезли экс-чиновника в Читу, где его ждало уголовное дело. Согласно обвинительному заключению, бывший министр получил откат от поставщиков медоборудования за победу в тендерах. В деле фигурируют два аукциона, которые, по данным следствия, были проведены с нарушениями. Первые торги прошли в ноябре-декабре 2014 года. В их рамках были распределены контракты на поставку передвижных хирургических рентгеновских систем, дефибрилляторов и другого оборудования на сумму 56 млн рублей. Аукцион сопровождался взяткой в 9 млн рублей, следует из материалов дела. Вторая закупка в июле 2015 года — на поставку медоборудования для краевого противотуберкулезного диспансера — была на сумму в 31 млн рублей. В этом случае, согласно фабуле обвинения, Михаил Лазуткин получил откат в 5,2 млн рублей. Его сына Дмитрия Лазуткина, который жил с женой и ребенком в Москве, новость о задержании отца застала врасплох. «Я человек далекий от всех этих криминальных историй. А тут по всем каналам в Забайкалье крутят пресс-конференцию каких-то генералов на эту тему, я обрывками узнаю, что происходит. Какие-то очные ставки, следственные действия», — вспоминает Лазуткин-младший в интервью Forbes по шифрованному каналу связи через даркнет. В марте 2018 года он собирался заняться организацией нового раунда финансирования для своего стартапа Medesk и уже запланировал поездку в Лондон. Но в итоге сосредоточиться пришлось совсем на другом деле. В середине января 2018 года следователи приехали за предпринимателем в Москву, а в марте его объявили в федеральный розыск. С тех пор Лазуткин-младший находится в бегах, а его партнер по бизнесу Владимир Ковальский думает не о развитии компании, а о том, «как не утонуть». Занимая должность технического директора Medesk, Дмитрий Лазуткин искал, нанимал и контролировал всех разработчиков, на нем завязано много процессов, как в любой технологической компании, объясняет Ковальский. После исчезновения партнера ему пришлось решать и эти проблемы. Развитие компании, претендовавшей на статус революционера в области новых технологий для российских клиник, резко замедлилось.Чем известна Medesk Medesk первой выпустила облачную платформу для клиник на российском рынке, рассказывает Forbes руководитель направления цифровой медицины «Инвитро» Борис Зингерман. Медицинская информационная система, которая позволяет автоматизировать процессы внутри медучреждений, — это сложный многоуровневый механизм, и его внедрение, как правило, очень напрягает клиники — необходимо нанимать айтишников, создавать IT-отдел, объясняет эксперт. Облачная же платформа решает проблему: все, у кого есть интернет, могут к ней подключиться и пользоваться ее функциями. По мнению Зингермана, за такими платформами, как Medesk, будущее, но пока они «не очень хорошо приживаются». «Для медорганизаций это непривычно, кроме того, они боятся отдавать данные на сторону: им кажется, что данные в «облаках» — это данные в открытом доступе», — говорит эксперт. Однако по крайней мере десять частных инвесторов Medesk в технологию верят. Один из первых — член совета директоров «Яндекса», американка Эстер Дайсон. Дайсон не ответила на запрос Forbes. Об остальных инвесторах Ковальский говорит, что «это в основном сотрудники банковского сектора».История появления Medesk Основатели компании Medesk Дмитрий Лазуткин и Владимир Ковальский познакомились в Японии в 2005 году. Они приехали в Токио на стажировку: Лазуткин учился в Дальневосточном государственном университете путей сообщения на инженера-электронщика, а Ковальский — в Хабаровском политехническом университете (сейчас Тихоокеанский государственный университет) на программиста. В этих двух вузах в 2005 году японская хайтек-компания Accretech (Tokyo Seimitsu) искала студентов для оплачиваемой стажировки в Токийском технологическом институте. Грант выиграли в том числе и будущие основатели Medesk. Ковальский вернулся на родину через год, в 2006-м, а Лазуткин остался в Японии еще на год. Идея создать компанию пришла в голову Лазуткину, когда он сломал руку и попал в токийскую больницу. «Я лежал там целый месяц, была операция. Все это время я удивлялся, какая больница автоматизированная», — вспоминает он. Все процессы работали онлайн: запись в клинику, рассказ пациента о себе, создание медицинской карты. Пациент приходил на прием с пластиковой картой, проводил ею по картридеру, после чего вся информация о нем появлялась на экране компьютера у врача. «Мы обсуждали, почему в России не так, на этой теме зародилась идея Medesk», — рассказывает Лазуткин. Партнеры решили создать информационную систему для управления частными клиниками. Искать первых клиентов начали в родном регионе. Лазуткин и Ковальский росли в семьях врачей, поэтому знали, как устроены медицинские учреждения на Дальнем Востоке. Для начала они создали дистанционную систему диагностики пациентов и подключили к ней несколько частных больниц в Хабаровском крае. В небольших клиниках достаточно было держать в штате медсестру, которая могла бы прикрепить к пациенту электроды для снятия ЭКГ. Эти данные передавались в крупный центр, там их расшифровывали сотрудники и отправляли обратно, объясняет систему Лазуткин. Платформа была прототипом Medesk. Стартовые инвестиции составили около $50 000: Лазуткин вложил заработанные в Японии деньги, Ковальский продал автомобиль. Параллельно партнеры пытались развивать другие проекты. Среди них был сервис по видеосъемке дорожного полотна при помощи камер на общественном транспорте, программа смс-рассылок, софт для измерения объемов угля в разрезах для местной энергокомпании. Выручку от этих проектов вкладывали в развитие Medesk. «На Дальнем Востоке нет бизнес-инкубаторов, никто не мог рассказать, как вести бизнес, поэтому у нас было десять программистов и ни одного продажника», — сетует Лазуткин. Себе партнеры платили минимальную зарплату. Резкий скачок в бизнесе стал возможен благодаря новой работе Лазуткина-старшего. В 2007 году он стал начальником Забайкальской медицинской дирекции РЖД и познакомил сына и его партнера с вице-президентом РЖД по здравоохранению Олегом Атьковым, который одобрил пилотный проект по автоматизации клиник РЖД в Забайкалье в 2010 году, рассказывает Лазуткин-младший. «Мы замкнули их клиники, около 14 штук, в одну сеть, прошли аттестацию по безопасности системы и настроили обмен данных», — перечисляет Дмитрий. На этом этапе компания еще использовала коробочный продукт. Первая облачная версия появилась у Medesk в 2012 году. Вначале партнеры фокусировались на удобстве работы системы для врачей и делали упор на электронные карточки, но потом поняли, что сервис должен быть удобен прежде всего тем, кто принимает решение о внедрении системы, — руководителям клиник и главврачам. Они добавили функции, которые позволяли управлять финансами и аналитикой. В 2016 году компания привлекла первые инвестиции. В 2018-м ее выручка составила 37 млн рублей. Сейчас у Medesk около 500 клиентов: это небольшие частные клиники, у которых менее 100 сотрудников. У больниц с большим штатом, как правило, есть собственные IT-департаменты и программисты, говорит Ковальский. Рынок автоматизации частных клиник он оценивает в 15 000-20 000 учреждений. По словам партнера Лазуткина, отсутствие технического директора привело к тому, что обновления к продукту Medesk выходят медленнее, чем должны были. «Ты хотел выпустить 25 новых функций, а выпускаешь только пять или десять. У тебя падает возможная доля рынка, ты не можешь продать продукт тем клиентам, которые хотели получить все функции сразу», — сокрушается предприниматель. Что за дело встало на пути Medesk?Показания друзей семьи Главным свидетелем по делу о взятках Лазуткину-старшему стала предпринимательница Наталья Каркуленко — жена близкого друга семьи, менеджера РЖД Сергея Алексеева (сейчас он занимает должность первого замначальника дирекции здравоохранения РЖД). «Алексеев — это хороший друг моего отца и матери, они семьями ездили отдыхать. Отец общался с ним гораздо больше, чем со мной», — рассказывает Дмитрий Лазуткин. Теперь именно на показаниях жены Алексеева строится и приговор Лазуткину-старшему, и обвинение в адрес его сына. Каркуленко утверждает, что несколько раз передавала деньги бывшему министру. Дважды, согласно ее показаниям, через Дмитрия Лазуткина — в апреле и мае 2015 года в торговом центре «Атриум» в Москве женщина якобы передала ему в общей сложности 5 млн рублей. «На самом деле я Каркуленко видел всего один раз. Это было в октябре 2014 года, но действительно встреча проходила в «Атриуме». Я точно помню, что это был октябрь, потому что мы сидели и рассуждали об октябрьской революции», — приводит свою версию Лазуткин-младший. По его словам, накануне той встречи ему позвонил Алексеев и предложил поговорить о новом проекте — внедрении и перепрограммировании нового лабораторного оборудования в Забайкалье. На встречу пришла и Каркуленко. Разговор длился примерно час, утверждает Дмитрий. «Я спрашивал, что за оборудование и так далее. Но у нас есть Medesk, у нас бизнес, поэтому я отказался. С Каркуленко я поздоровался и попрощался. Она почти все время молчала», — настаивает он. После той встречи Алексеев в мае 2015 года якобы звонил и просил Лазуткина-младшего перевезти в Читу «некий пакет с документами». «Но на тот момент я не собирался лететь в Читу и отказался», — рассказывает Дмитрий. Он утверждает, что ничего никогда не брал и не передавал отцу от Алексеева и Каркуленко.«Нестыковки в деле» По словам Лазуткина-младшего, денег, о которых идет речь в его деле, у отца не нашли. Нет и свидетельств того, что отец роскошно жил, уверяет Дмитрий. Сооснователь Medesk считает, что был объявлен в розыск только за тем, «чтобы давить на отца». В деле много нестыковок и противоречий, уверен и адвокат Лазуткина-старшего Денис Курочкин. Он сам провел исследование по материалам дела и установил, что 14 млн рублей, которые якобы передавались экс-министру, были потрачены по картам самой Каркуленко. Она постоянно летала за границу — в Лондон — и покупала драгоценности. Соответствующие банковские проводки есть в материалах дела, настаивает адвокат. Согласно этим материалам, именно Каркуленко в рамках расследования дела об откатах задержали первой и предложили ей сделку со следствием. В итоге женщина дала признательные показания и получила условный срок. Когда под арест попал Лазуткин-старший, ему якобы также предложили дать показания на экс-губернатора Забайкальского края Константина Ильковского, сообщил Forbes сам бывший глава региона. «Правоохранители шли по стандартной схеме», — уверен он.«Стандартная схема» Выходец из Якутии Константин Ильковский был назначен Владимиром Путиным временным главой Забайкалья в марте 2013 года. Вместе с ним в край приехал и Лазуткин-старший: в апреле он был назначен сначала исполняющим обязанности министра здравоохранения, а затем утвержден в должности. До этого 53-летний уроженец Пензенской области успел поработать много где. Окончив Хабаровский медицинский институт, он работал в системе здравоохранения МВД Свердловской области, хирургом, а затем и главврачом больницы на станции Литовко Дальневосточной железной дороги, заместителем главврача Дорожной клинической больницы Хабаровска. Спустя три года — в 2004-м — Лазуткина-старшего перевели на должность замначальника в медицинскую дирекцию Дальневосточной железной дороги. В 2007-м он стал начальником Забайкальской медицинской дирекции. Именно в РЖД на Лазуткина-старшего и обратил внимание Ильковский. «Я видел, насколько он профессиональный управленец и профессиональный врач, мне нравилось, как построена работа в больницах РЖД, а я хотел провести реорганизацию больниц в регионе, поэтому я и пригласил Лазуткина», — объясняет бывший губернатор. По его словам, после того как Лазуткин принял предложение, в крае началась реорганизация больниц. «Но это был 2014 год, начался кризис, у региона не было денег», — констатирует Ильковский. Поэтому часть больниц были переведены в статус фельдшерских пунктов, а некоторые отданы на баланс РЖД, продолжает он. Это вызвало недовольство среди жителей, в местных газетах появились публикации против Лазуткина, вспоминает Ильковский. «Вот представьте: далекая деревня, там больница, но в ней нет ни одного врача — вот мы и меняли статус. А в больницы, переданные РЖД, местные как ходили, так и продолжили ходить, только оснащение улучшилось. Одну больницу мы в новое здание перевели и бесплатный автобус к ней пустили», — объясняет экс-губернатор. Официально Ильковский в феврале 2016 года ушел в отставку по собственному желанию. Однако, как сообщал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков РБК, за неделю до отставки президенту доложили на встрече с членами правительства, что в регионе не выполнена программа по переселению из аварийного жилья, несмотря на выделяемые субсидии. После отставки в 2016 году Лазуткин-старший вернулся в РДЖ на должность начальника Дальневосточной дирекции здравоохранения. Но проработал там недолго — до ноября 2017 года, когда был задержан. В декабре 2018-го его дело поступило в суд, а уже в мае 2019-го экс-чиновник был приговорен к 12 годам колонии. В августе защита Лазуткина пыталась обжаловать приговор, но без успеха. Сейчас экс-министр этапирован в колонию в Находке. Наталья Каркуленко отказалась давать комментарии Forbes. «Без согласования со своими адвокатами никаких комментариев давать не буду, — заявила она в субботу. — Если говорить откровенно, будет моя позиция озвучена или нет, мне все рано. Существует тайна следствия, и защита свидетелей, и другие моменты. Все, что следствие обещало [мне] в этом смысле, что я расскажу правду и меня это никак не коснется, все это, к сожалению, повернулось против меня». Следственный комитет не ответил по существу на запросы Forbes. Топ