Владимир Пансков. Карьера на костяшках

 

Оригинал этого материала © "Профиль", 07.08.2000

Инга Ростовцева

Владимир Пансков

Ожидаемые уже осенью пертурбации в кабинете министров, по слухам, в первую очередь заденут основу основ любого кабинета — Министерство финансов. Говорят, нынешнему наркомфину Кудрину готовится синекура в «Газпроме». Им крупнейшая естественная монополия будет как бы укреплена — в новой путинской манере. А на его место будто бы станет претендовать один из заместителей и скромный аудитор Счетной палаты, бывший министр финансов Владимир Пансков. За плечами которого, как говорят, мрачным силуэтом возвышается Роман Абрамович. Но даже если Владимиру Георгиевичу и не удастся ступить второй раз в одну и ту же реку, отчаиваться не стоит: у таких людей по нынешним временам прекрасные перспективы.

Уникум

Он один из немногих успешных чиновников советского образца, кто безболезненно перешел на сторону новой власти после событий августа 1991-го. Хотя до путча власть эту на дух не переносил. Из кресла заместителя министра финансов СССР он плавно перекочевал в кабинет замглавы налоговой полиции России. Он единственный, кто был арестован по подозрению в получении взятки, занимая столь высокий пост в руководстве страны. Дело было прекращено. После полугода в Лефортове Пансков вышел на свободу триумфально и вскоре был назначен министром финансов. Но когда Борис Ельцин подписал это назначение (при горячем одобрении парламента, увидевшего наконец «экономиста-практика», и при горячем неодобрении А. Шохина, тут же подавшего в отставку с вице-премьерского поста) — громче всех возмутились Алексей Ильюшенко и Сергей Степашин. Ильюшенко был тогда и.о. генпрокурора, Степашин — главой ФСК. Обоим прекращение дела Панскова казалось необоснованным. Жизнь их разбросала: про отсидевшего в Лефортове Ильюшенко теперь мало кто вспоминает, а Степашин возглавляет ту самую Счетную палату, аудитором которой в последнее время успешно работает Пансков. Есть все основания полагать, что чудеса в послужном списке Владимира Георгиевича не закончились. Если предрекаемая многими экспертами осенняя смена нынешнего кабинета министров все-таки произойдет, у г-на Панскова появятся шансы стать либо очередным премьером, либо, на худой конец, первым вице, куратором экономического блока.

Старые счеты

Владимир Пансков родился в Москве за год до окончания войны. Послевоенное детство, голодное, с хлебом по карточкам и перешитой одеждой с чужого плеча, очень долго диктовало Владимиру Георгиевичу трепетное отношение к вещам и деньгам. Он всегда был чрезвычайно бережлив. Новый костюм покупал только тогда, когда прежний окончательно изнашивался. С первой зарплаты все расходы стал заносить в книжечку, а в конце месяца подсчитывал сальдо. И, кстати, вовсе не стыдился своей пунктуальности. Наоборот, если кто-то из коллег одалживал у него деньги до получки, он сразу же, на глазах просителя, фиксировал в книжечке сумму долга. Положительно, этот человек рожден для Счетной палаты! Интересно, что сам Пансков в долг брать не любит. Тоже не худшее качество для министра финансов. Маленький Вова часто заходил в гости к соседу по коммунальной квартире, одинокому и бездетному бухгалтеру. Тот, заметив у мальчика способности к математике, выучил его считать на деревянных счетах. Однажды, уже возглавляя Министерство финансов РФ, г-н Пансков принимал делегацию западных инвесторов в своем рабочем кабинете. Кто-то из гостей заметил на столе министра счеты, прикрытые бумагами, и простодушно спросил: «А что это такое?» — Называйте любые числа и говорите, что с ними сделать: сложить, умножить... — предложил министри тряхнул костяшками. Иностранцы ушли потрясенными. 

Его любимые предметы

В старших классах школы у Володи Панскова было два увлечения, два любимых предмета — химия и девочка Лариса. Все свободное время он тратил либо на решение химических задачек, либо на сопровождение маленькой, хрупкой и вечно печальной Ларисы: куда шла она, туда следовал и влюбленный Володя. Но дальше провожаний дело тогда не пошло: Володя готовился к институту, было не до любви... После школы Лариса, отправившись по стопам родителей-инженеров, поступила в Институт стали и сплавов. А Володя подал документы в Менделеевский. «Смыслом моей жизни был институт, — признается Владимир Георгиевич через тридцать пять лет. — Я очень хотел стать химиком. Но у меня даже не приняли документы из-за плохого зрения. В семнадцать лет для меня это было настоящей трагедией».  Пришлось вспомнить слова соседа по коммунальной квартире: «Ты, Вова, прирожденный бухгалтер». Так и появился у страны «один из лучших бюджетников-финансистов», по оценке лидера фракции «Женщины России» Екатерины Лаховой. Впрочем, со своими организаторскими талантами и упорством Володя все равно не пропал бы: например, стал бы хорошим министром химической промышленности. В сущности, перед нами идеальный чиновник, крепкий профессионал для любых времен, формаций, перетрясок... Когда Валентин Павлов решил провести обмен купюр в 1990 году, курировать эту широкомасштабную операцию со стороны союзного Минфина поручили Панскову. Помните ту предновогоднюю панику? Владимир Георгиевич подошел к делу основательно. «Для ведения отчетности» постановил собирать с граждан, пожелавших обменять больше трехсот рублей, объяснительные записки на тему «откуда деньги». Записки бесили людей больше, чем сам обмен. По счастью, этот прообраз будущих налоговых деклараций был довольно быстро упразднен. ...После путча, положившего конец карьере премьера Павлова, Владимир Пансков сразу же перешел на работу в аппарат президента СССР Михаила Горбачева. А когда и должность Горбачева упразднили, Панскова назначили первым заместителем главы Государственной налоговой инспекции России. Здесь, учитывая его интерес к чужим доходам, он был более чем на месте.

Гром среди ясного неба

...В начале февраля 1993 года у Владимира Георгиевича обострилась язва, и он слег в больницу. Выписали его через три недели, накануне предстоявшей ему поездки в США. Однако делегация налоговой службы России улетела без руководителя. В день вылета, ранним субботним утром 25 февраля, в дверь московской квартиры Пансковых настойчиво позвонили. Жена и дочь еще спали, а хозяин, по-видимому, едва открыл глаза. На пороге стояли сотрудники оперативно-следственной группы Министерства безопасности, которые предъявили ошарашенному Владимиру Георгиевичу постановление о проведении обыска и вежливо предложили сдать имеющиеся в доме финансовые документы и крупные ценности. Пансков и в мыслях не допускал ареста и с готовностью согласился на предложение оперативников еще до окончания обыска поехать побеседовать на Лубянку, чтобы «быстрее успеть на работу». Пока с главой семейства разговаривали на Лубянке, оперативники перетрясли все вещи в доме. Выстукивали стены в надежде обнаружить тайники. В итоге в качестве ценностей изъяли домашнюю видеотехнику, ювелирные украшения жены, деньги в рублях и валюте — все это, впрочем, не превышало обычного достатка для чиновника министерского ранга. С Лубянки Панскова отвезли в следственный изолятор Лефортово и там десять дней спустя предъявили обвинение по статье 173 УК РФ (получение взятки). В СМИ обсуждали в основном две версии происшедшего — политическую и финансовую. Первая была связана с именем экс-министра финансов СССР Валентина Павлова, который в этот момент ожидал суда как член ГКЧП. Дескать, Павлов и Пансков — единомышленники, чуть не друзья и арест Панскова — своего рода давление на Павлова перед предстоящим судом. Но Валентин Сергеевич обиженно открестился от подобных предположений: «Нет у меня таких единомышленников. Пансков работал в Минфине до меня, а в аппарат президента СССР перешел по собственному желанию... Не могу сказать, кто рекомендовал его туда, но знаю: рекомендация должна быть достаточно высокой». Финансовая версия выглядела более правдоподобно. Назывались имена бизнесменов, которым г-н Пансков будто бы помогал уходить от многомиллионных налогов.

Странное дело

Несмотря на особую секретность дела Панскова, кое-какие детали просачивались в печать. Выяснилось, например, что рабочий кабинет Владимира Георгиевича давно был оборудован прослушивающей аппаратурой, под контролем находились и рабочие телефоны. Следователи с особой дотошностью изучали даже... журналы бюро пропусков налоговой службы, выписывая фамилии тех, кто посещал Владимира Георгиевича. 3 марта 1993 года Пансков написал чистосердечное признание, из которого следовало, что он давал консультации некоему г-ну Сальнику и получил за это в общей сложности 300 (!) немецких марок. Правда, через несколько дней Владимир Георгиевич от признания отказался. Странности этого дела можно перечислять бесконечно. Бывшие сослуживцы Панскова, с которыми он проработал в Минфине четверть века, собирали подписи в его защиту и писали письма руководству страны: «Он кристально-чистый человек и за несколько месяцев на новой работе не мог превратиться в матерого взяточника!» А в приватной беседе добавляли: «Да он просто побоялся бы от кого-то что-то получить. Никому не доверял»... Следователи тоже не скрывали особого отношения к узнику-язвеннику. Организовали ему диетическое питание, по просьбе родственников назначили медицинское обследование. Комиссия обнаружила у Владимира Георгиевича «целый ряд тяжелых заболеваний». Пять месяцев спустя Панскова выпустили из следственного изолятора Лефортово под подписку о невыезде. Причем так же неожиданно, как и забрали. Выйдя из заключения, наш герой долго без работы не сидел. Еще до окончания следствия он возглавил аппарат комитета по бюджету Госдумы, а потом и вовсе перешел в администрацию Президента РФ. Жил себе, как обычно, только за границу не выезжал и резко ограничил жену в тратах. К тому же он стал ненавязчиво показывать знакомым, что все его благосостояние построено собственными руками в прямом смысле слова. Ничего не соображая в строительном деле, Владимир Георгиевич с братом жены задумали построить баню на дачном участке. Без чертежей и расчетов, на глазок, они ее все-таки соорудили. После расформирования Министерства безопасности России (сейчас мало кто вспоминает об этом монструозном изобретении эпохи зрелого Ельцина) дело Панскова попало в Генпрокуратуру. Его принял к производству следователь по особо важным делам Руслан Тамаев. При ближайшем рассмотрении дела он пришел к выводу о необоснованности предъявленных Панскову обвинений. Невиновность его и других подследственных подтверждалась показаниями свидетелей и многочисленными документами (в том числе расшифровкой аудиозаписей, полученных при прослушивании кабинета Панскова и переговоров по его рабочему телефону). И 25 июля 1994 года адвокаты Владимира Георгиевича объявили о прекращении уголовного дела. Тогда же, в июле, стали известными и конкретные факты правонарушений, которые вменялись Панскову в ходе следствия. Финансист якобы получил от первого вице-премьера АО «АСМ-Холдинг» г-на Горнева взятку в виде оплаты разницы между продажной стоимостью и отпускной ценой завода на автомобиль «Москвич», приобретенный его сыном. Из другого АО, «Виза-Аудит», Владимир Георгиевич вроде бы тоже получил гонорар по фиктивно оформленному с его дочерью трудовому соглашению. По нынешним временам — читать смешно... Автомобиль «Москвич», кстати, сразу после завершения следствия продали.

Сберегательные кассы

Многие считают, что исключительная аппаратная живучесть Панскова связана с его не менее исключительным талантом заводить и поддерживать полезные знакомства

11 октября 1994 года случился обвал рубля. Этот день, названный «черным вторником», можно считать одним из самых удачных в жизни Панскова. Тогда Черномырдин лично хлопотал за его назначение министром финансов России. «При нем ничего такого, никаких там революций не произойдет. Вообще ничего не произойдет». Александр Шохин, узнав о протеже Виктора Степановича, в знак протеста подал в отставку с поста вице-премьера. Ведь с ним никто не посоветовался, а Пансков считался министром советской школы! Без всякого монетаризма! Отставка вице-премьера не помогла — Пансков занял кресло министра финансов России. Но Черномырдин сильно переоценил покладистость приятеля, которого знал еще по работе в «союзные» времена. После почти полугода в следственном изоляторе Владимир Георгиевич кардинально изменился. Он потратил массу сил, чтобы снизить значение своего первого зама Андрея Вавилова, занимавшегося тогда внешними долгами России. Для этого он возвысил Михаила Касьянова. Касьянов и Вавилов начали конкурировать каждый повел свою игру, что очень скоро сказалось на результатах дела. Кредиторы не знали, с кем вести переговоры. Появилась у нового министра и тяга к глобальному переустройству экономики нехитрыми способами. Это он укрепил рубль посредством «валютного коридора» — фиксированного курса рубля к доллару. Покончить с инфляцией, по Панскову, можно было, изъяв из оборота лишние наличные деньги. Когда же на предприятиях совсем перестали платить зарплату, что в контексте приближающихся выборов-96 оказалось совсем некстати, Пансков в одном из интервью раздраженно заметил: «Если вы хотите, чтобы я тратил деньги, не упрекайте меня в том, что я много растратил». Еще Владимира Георгиевича сильно беспокоила низкая собираемость налогов. Чтобы быстро исправить ситуацию, он предложил ввести сбор налогов с «челноков». По его подсчетам, они наторговывали на миллиарды рублей, а государству ничего не перепадало. К середине лета 1996 года собираемость налогов упала до 60% от плановых показателей. По этому поводу Пансков сообщил журналистам: «Ситуацию исправит готовящийся указ президента, в котором со стороны Министерства финансов предложены эффективные меры по борьбе со злостными неплательщиками». Одна из этих мер, в частности, предусматривала «выделение специального счета для каждого предприятия, через который будут осуществляться платежи в бюджет». «Если указ реализуем, то в августе достигнем стопроцентного уровня собираемости налогов», — совершенно серьезно пообещал Владимир Георгиевич. В августе собрали еще меньше, чем в мае. И вскоре Панскова заменили на Лившица. Но для Владимира Георгиевича это было не смертельно. Многие считают, что исключительная аппаратная живучесть Панскова связана с его не менее исключительным талантом заводить и поддерживать полезные знакомства. Среди таковых наиболее часто называют Бориса Березовского и Романа Абрамовича, с которыми он, будучи министром финансов, весьма тесно общался в ходе создания ОРТ. Есть версия, что не без помощи главного финансиста страны Борис Абрамович, владеющий 15% акций канала, стал его фактическим владельцем.

«И сделался я безупречен»

В школе у Володи было два увлечения: химия и девочка Лариса

Пребывание Панскова на посту министра финансов особенно не одобряла его жена Лариса. Как-то ее спросили, доводилось ли ей вместе с мужем переживать тяжелые времена. Она ни словом не обмолвилась об обысках, допросах, свиданиях в Лефортове, а вспомнила 1994—1996 годы. «Володя тогда был министром финансов. Вы знаете, что для меня было праздником? Когда муж приходил домой не в одиннадцать часов вечера, а в восемь. Единственный свободный день — воскресенье. По субботам — работа до 23.00». Был у Пансковых и другой трудный период в жизни, о котором они, наоборот, охотно рассказывают. Лариса — та самая девочка с печальным лицом, за которой еще в школе ухаживал Владимир Георгиевич. Поступив в свои институты, они больше не встречались. Каждый завел семью: у Владимира родился сын, у Ларисы — дочь Татьяна. У каждого семейная жизнь протекала без особых потрясений: ясно, что не любовь, но и до ненависти далеко. Однажды, через семнадцать лет после окончания школы, Ларисе на работу позвонил тот самый мальчик из школы. Именно в тот день у Ларисы умер папа. Встречаться они начали через несколько месяцев, тем более что работали в пяти минутах ходьбы друг от друга: он — в Минфине, она — через дорогу, в Политехническом музее. И вскоре поняли, что не могут не пожениться. Тут-то и начался настоящий кошмар. Разводы, слезы, упреки за разбитую жизнь... Став г-жой Пансковой, Лариса обнаружила, что ее супруг не избалован женским вниманием. В первые месяцы совместной жизни он по привычке порывался сам погладить себе рубашки, постирать, супчик диетический сварить, паровые котлетки приготовить... Хотя и делал все это не совсем качественно. Любил сходить в магазин за продуктами и всегда знал, в отличие от большинства представителей сильного пола, чего в данный момент в хозяйстве не хватает и что почем. С назначением Владимира Георгиевича на пост министра финансов Ларисе пришлось оставить работу менеджера по рекламе в Издательском доме «Коммерсантъ» (туда она перешла из Политеха). «Я стала брать работу на дом, а параллельно стирала рубашки, гладила костюмы: ведь Володя должен был выглядеть безупречно!» — вспоминала она. Сам Владимир Георгиевич оказался не только равнодушен к моде, но и вообще безразличен к тому, как он одет. Присутствие стрелок на брюках он считал необязательным, галстук предпочитал вообще не менять, ботинки чистил только по выходным... Увы, министерская должность требовала жертв.

Избранные места

После довольно мирной отставки с поста министра финансов Владимир Георгиевич долго без работы не сидел. По предложению губернаторов Кресса, Мухи и Степанова Совет Федерации назначил его аудитором Счетной палаты РФ. Коллеги стали его в шутку называть «опальным» профессором — и, как ни странно, Панскову такое обращение нравилось. Веяло от него далеким, но модным западным либерализмом. В Счетной палате Пансков уже не усердствовал, как прежде. Теперь на выходные выезжал надачу, с удовольствием колол дрова, парился в самодельной бане и играл на бильярде. Завел дружбу с бизнесменами, устроил на работу в банк «Возрождение» дочь Татьяну. Президент Дмитрий Орлов был давним приятелем Панскова. Поэтому в банке закрыли глаза на отсутствие у Татьяны экономического образования (она окончила иняз) и сразу назначили ведущим специалистом Департамента внешнеэкономических связей. В качестве аудитора Владимир Георгиевич по странному стечению обстоятельств попадал в структуры политически значимые. В РАО «Газпром» Пансков оценивал «эффективность организации и обеспечения полноты и своевременности расчетов по налогом с федеральным бюджетом». В Министерстве путей сообщения опальный профессор изучал причины «неплатежей, отсрочек, а также эффективность принимаемых министерством мер по обеспечению уплаты налогов». Чтобы установить, как исполняют закон РФ «Об акцизах» «в части дифференциации ставок акциза на нефть, включая газовый конденсат», аудитор Пансков провел немало времени в Минтопэнерго России. В такие места абы кого не пошлют. Сейчас Владимир Пансков ждет осени и не скрывает, что это его любимое время года. Даже несмотря на «черные вторники». И у него есть все основания пережить своего рода «бабье лето»: чиновники его типа — с могучим советским опытом и столь же мощной постсоветской закалкой — востребованы нашим временем, поскольку сочетают волю, гибкость, послушание и умеренно либеральные взгляды. Учет и контроль, которыми славится Пансков, сегодня востребованы, как никогда: кассовые аппараты, похоже, скоро установят даже в кабинетах у высшего чиновничества, чтобы ни один коррупционер не ушел от налогообложения. А главное — Путину очень нужны люди, на которых в случае чего можно свалить экономические неудачи. Пансков в этом смысле идеал непотопляемости и корректности. Никто никогда не слышал от него плохого слова о бывших начальниках.

  Топ