Временная "Родина" Глазьева

© "Компромат.Ru", 09.02.2004, "Серийный предатель"

Иван Рачковский

Если бы еще полгода назад разбудить обыкновенного российского избирателя посреди ночи и прямо спросить у него, кто такой Сергей Глазьев, то, ручаюсь, избиратель в лучшем случае надолго бы задумался.  В худшем - ответил не совсем цензурно и снова бы заснул. Потому что вплоть до декабря 2003 о самом существовании Сергея Юрьевича догадывались разве что бывшие соратники по доброму десятку политических партий, в которых он успел; отметиться, да внимательные читатели газеты «Завтра», со страниц которой скучноватый депутат Государственной Думы иногда учил патриотически настроенную общественность азам политэкономии.  Больше о Глазьеве вспомнить было действительно нечего. За свою почти тринадцатилетнюю карьеру в политике он так и не стал по-настоящему узнаваемым лидером. Обычный депутат поднадоевшей всем Думы из фракции КПРФ, полтора года назад лишившийся поста председателя комитета по экономической политике.  Но, как ни странно, именно Сергей Глазьев был выбран объектом чуть ли не самой масштабной и дорогостоящей рекламной кампании последнего времени. Именно о нем, никогда не поднимавшемся выше второго-третьего места в самых разных политических блоках и партиях, неожиданно заговорили как о серьезном сопернике Путина на выборах-2004 и чуть ли не самом вероятном кандидате на президентский пост в 2008.  Как-то сразу вспомнили, что Сергей Юрьевич был самым молодым доктором экономических наук в СССР защитив диссертацию в 29 лет, а пару лет назад на выборах в Красноярске занял почетное третье место. В госструктурах он - аж с 1991, а в политической карьере Глазьева найдет что-то близкое любой избиратель: он сумел поработать и с «реформаторами» Гайдара, и с «державниками» генерала Лебедя, и с «политиками без убеждений» в окружении Егора Строева, и с коммунистами Зюганова. Да и с национал-социалистами из, нынешнего блока «Родина» Сергей Юрьевич пусть на время, но все же сумел найти общий язык.  По мнению многих экспертов, правда, никаких убеждений у Глазьева и вовсе нет, а его жизненное кредо еще в 1993 году предельно кратко сформулировал Анатолий Чубайс, назвав начинающего политика «типичным предателем». Хотя в свое время Сергей Юрьевич действительно подавал немалые надежды. 

В поисках учителя

Родился нынешний кандидат 1 января 1961 года в Запорожье. В жизни родителей ничего выдающегося не было, так что о них официальный сайт политика Глазьева информирует предельно скупо - «работали на заводе «Запорожсталь». А вот в жизни предков героические эпизоды действительно были, так что им на сайте www.glazyev.ru уделено куда больше места. Прадед, например, «обладал сильным характером» и даже в начале века «выделился из крестьянской общины и стал вести хозяйство самостоятельно», а бабушка и вовсе, «будучи пятнадцатилетней девочкой, спаслась верхом на лошади от проводивших коллективизацию чекистов». Правда, о том, как оценили бы подобную наследственность бывшие коллеги Сергея Глазьева по коммунистической партии, авторы сайта почему-то умалчивают.  С детства Сергей Юрьевич был всегда примерным мальчиком, приводившим в восторг всех школьных учителей. Отучившись в гуманитарной «украинско-английской» школе, он с золотой медалью наперевес без особых проблем поступил на химический факультет МГУ. В химии Глазьев разочаровался уже на первом курсе и всего лишь через год вместе с несколькими товарищами перевелся на экономический факультет. Тогдашние однокурсники вспоминали, что все годы учебы «бывшие химики» старались держаться вместе и общались почти исключительно между собой. Может быть, этим и объясняется странный на первый взгляд факт: на факультете, славившемся вольнодумством и подчеркнутым либерализмом, отличник Глазьев специализировался исключительно на постановлениях ЦК КПСС и советского правительства. Демонстративную лояльность и вместе с тем, смышленность провинциального студента заметили: его научным руководителем стал академик Дмитрий Львов. Под его началом Сергей Глазьев не только сумел с отличием закончить МГУ, но и поступил в аспирантуру Центрального экономико-математического института Академии наук СССР. Должность заместителя директора этого института тогда занимал все тот же академик Львов.  Под руководством маститого ученого научная карьера Глазьева развивалась стремительно: едва ли не на следующий год после прихода в ЦЭМИ он стал руководителем лаборатории, потом с блеском защитил кандидатскую, а в 1990 году - и докторскую диссертацию.  Именно в это время, кстати, постоянный научный руководитель Сергея Юрьевича академик Львов занял кресло директора института. Но, как утверждал сам Глазьев, это - всего лишь совпадение, и за стремительностью карьеры ученого стоят вовсе не личные отношения двух мужчин, а лишь его собственные немалые способности. Тем не менее, академик до сих пор не забывает своего ученика и дорастил его теперь уже до ранга члена-корреспондента Академии наук. 

Первая «петля Глазьева»

В конце 80-х быть экономистом было модно. Их выступления собирали целые залы, без экономического доклада не обходилась ни одна газета или телевизионная передача, а всенародной славе самых «раскрученных» могли бы позавидовать нынешние поп-звезды.  Мода, впрочем, сулила не только известность, но и неплохие дивиденды: экономистов наперебой приглашали в правительственные комитеты и комиссии. Начинающий ученый Глазьев упустить такую возможность никак не мог. В кружке молодых экономистов, который возглавляли Анатолий Чубайс и Егор Гайдар, он впервые появился еще в 1987. Аккуратного кандидата наук, старавшегося не пропускать ни одного из заседаний кружка, вскоре заметили и, более того, даже допустили к единственно доступной тогда «кормушке» - грантам западных исследовательских центров. Финансировать научные исследования в СССР тогда было модно, и когда в 1989 году британский Центр изучения коммунистической экономики создал в Москве Международный центр исследования экономических реформ, Сергей Глазьев сразу же занял должность заместителя директора. Пригласил его на работу, кстати, один из членов кружка Константин Кагаловский, не так давно ставший одним из фигурантов шумного скандала по отмыванию денег через «Бэнк оф Нью-Йорк».  А политические взгляды Глазьева тогда вполне устраивали его британских работодателей. Говорят, что в середине 90-х они были просто ошарашены, узнав о том, что Сергей Юрьевич страстно защищает «левые» идеи.  Еще один соратник по «гайдаровскому» кружку, нынешний cовладелец «Альфа-банка» Петр Авен, с которым Глазьев познакомился во время стажировки в Вене, раскрыл перед Сергеем Юрьевичем все перспективы государственной службы. Став осенью 1991 председателем комитета по внешнеэкономическим связям в правительстве Гайдара, Авен взял к себе заместителем подающего надежды экономиста из ЦЭМИ. Потом председатель комитета стал министром, а Глазьев, соответственно, его замом.  Своего «благодетеля» Сергей Юрьевич «переплюнул» довольно быстро: уже в конце 1992 года, когда после отставки Гайдара правительство покинул и Петр Авен. Глазьев без проблем согласился занять его место. Но первая в жизни попытка «отправиться в свободное плавание» закончилась громким скандалом: всего лишь через полгода после вступления в должность бурная деятельность Сергея Юрьевича, попытавшегося сформировать собственную схему торговли оружием, привлекла внимание руководителей аж пяти государственных ведомств.  3 июля 1993 года на имя Бориса Ельцина была направлена докладная с чрезвычайно длинным названием: «Об ответственности должностных лиц Минэкономики России. МВЭС России и Минтопэнерго России за невыполнение распоряжений Президента Российской Федерации, постановлений Совета Министров Правительства Российской Федерации по вопросам внешнеэкономической деятельности».  В бумаге, подписанной и.о. министра юстиции, министром внутренних дел, начальником контрольного управления администрации президента, начальником Государственно-правового управления и руководителем комиссии по борьбе с коррупцией, говорилось: «Десяти подведомственным министерству внешнеторговым объединениям дано право выступать на внешнем рынке в качестве спецэкспортеров почти всех стратегически важных сырьевых товаров...хотя по этим вопросам они не специализированы.  Такие объединения, как «Оборонэкспорт», "Техностройэкспорт" и "Продинторг"... не обеспечили эффективную реализацию нефти и металлов на экспорт, что в ряде случаев отрицательно сказалось на выполнении межправительственных соглашений... Объединение "Продинторг", например, которому, неправомерно минуя аукцион... были выделены квоты на экспорт нефти в количестве 900 тыс. тонн в Индию и Болгарию, до сих пор ни одной тонны в эти страны не поставило, в результате чего выросла задолженность...»  Плюс к этому - упущенная выгода, поставки без квот, «недоведение в положенное время до экспортеров квот по госнуждам и доведение затем заниженных», из-за чего «резко выросли квоты для свободной реализации». В результате - «срыв госпоставок, нехватка валюты по критическому импорту». Ущерб, нанесенный стране, руководители пяти ведомств тогда оценили в несерьезную по нынешним временам сумму - 13,6 миллионов долларов США. Правда, и многие нынешние олигархи, с которыми Сергей Глазьев познакомился как раз в начале 90-х. далеко не сразу стали ворочать миллиардами...  Бумага до Ельцина то ли не дошла, то ли президент не счел ее достойной внимания, но никаких мер по изменению ситуации предпринято не было. И тогда факты «серьезных нарушений в деятельности МВЭС» были обнародованы на пресс-конференции Межведомственной комиссии Совета безопасности РФ по борьбе с преступностью и коррупцией.  Эта пресс-конференция состоялась в субботу, 18 августа 1993 года. В тот же день произошло событие, предвосхитившее знаменитую «петлю Примакова»: министр внешнеэкономических связей Сергей Глазьев без согласования с руководителями Кабинета министров попытался слетать на переговоры в Африку. По распоряжению Виктора Черномырдина, спецсамолет развернули уже после вылета из правительственного Внуково-2 и вернули в Москву.  На правительственной карьере после таких событий можно было бы ставить крест, но бизнес-партнеры Глазьева не теряли надежды. С субботы по вторник включительно активно работал добровольный «штаб по поддержке» министра, сумевший в пожарном порядке организовать настоящий вал положительных публикаций в прессе. В поддержку Глазьева неожиданно высказались главы нескольких думских комитетов, а экстренно вызванные из отпуска члены Совета по внешнеэкономической политике при МВЭС обратились к Ельцину и Черномырдину. Соответствующий документ в Совмин послали и члены коллегии министерства, которых Глазьев собрал немедленно после приезда из аэропорта.  А еще через два дня, 20 августа, Сергей Юрьевич и вовсе сделал «ход конем», направив на имя премьера Виктора Черномырдина пространное заявление. Объяснив, что «истинной подоплекой развернутой против меня травли является борьба за власть мафиозных структур, почувствовавших угрозу своим интересам в деятельности МВЭС по наведению порядка во внешнеэкономической деятельности», Глазьев гордо попросился в отставку. Об утерянных государством 13 миллионах долларов не было сказано ни слова.  Ельцин отставку все еще подающего надежды министра не принял, и Глазьев отделался всего лишь выговором, вынесенным на заседании Совета министров: на заре демократии в России применяли и такой способ наказания проштрафившихся министров.  Но с госслужбы уходить было все-таки нужно: в Белом доме уже говорили о том, что начальник контрольного управления администрации президента требует провести расследование по некоторым сделкам, проведенным руководством МВЭС, и даже собирается обратиться в Генеральную прокуратуру.  А вскоре представился и долгожданный повод: после появления в конце сентября 1993 года президентского указа о прекращении полномочий Верховного Совета Глазьев вновь запросился в отставку. Причем громко заявил, что покидает правительство в знак протеста. Тут уже Ельцин колебаться не стал, а перед Сергеем Юрьевичем открылись новые перспективы: ведь любые обвинения в адрес оппозиционного министра и теперь уже политика можно легко объяснить местью властей. 

Два шага «налево», два шага «направо»... 

«Обидевшийся», а вернее, вовремя ушедший в отставку министр на всякий случай пересидел надвигающуюся грозу в родной лаборатории в ЦЭМИ, а когда стало ясно, что президент Ельцин не собирается давать ход докладной записке Ильюшенко, быстро вернулся в политику. На этот раз Глазьев решил попробовать себя на ниве зарождающегося парламентаризма и вошел в предвыборный список Демократической партии России, которую возглавлял Николай Травкин. Поговаривали, кстати, что в ДПР он попал с «черного хода», протекцию ему составил другой отставной министр гайдаровского правительства, нынешний губернатор Чувашии Николай Федоров.  Имидж члена реформаторского кабинета министров Глазьев старательно поддерживал, и хотя Демпартия на выборах едва осилила пятипроцентный барьер, Сергей Юрьевич сумел занять в Думе солидный пост председателя Комитета по экономической политике.  «Тогда его воспринимали, в первую очередь, как известного ученого-экономиста, члена научного истеблишмента», - признавался потом журналистам один из парламентариев, работавший в комитете Глазьева. От кабинетного ученото особых подвохов не ждали, и Сергей Юрьевич не преминул этим воспользоваться: тогдашние коллеги по Думе до сих пор с ужасом вспоминают, как Глазьев «протаскивал» поправки к закону о СРП (соглашениях о разделе продукции). Опыт работы в правительстве Черномырдина явно пошел на пользу доктору наук, и борьбу против СРП он вел, используя весь арсенал бюрократических ухищрений. Глазьева даже как-то обвинили в том, что он в обход существующей процедуры сумел протащить в закон поправки, полностью изменяющие его суть. При этом на вопрос, чьи же интересы так рьяно отстаивал начинающий депутат, его коллеги до сих пор отвечают: «Ничьи. Он был искренне уверен, что таким образом приносит стране пользу».  «Переучившиеся дураки» - так оценил в свое время известный экономист Николай Шмелев своих более молодых коллег из поколения Глазьева. Многие экономисты считают, что именно из-за поправок, внесенных Глазьевым, механизм соглашения о разделе продукции в России так и не заработал. Но это было уже неважно: борьба с «разбазариванием недр» наделала немало шума, а ее автор наконец-то стал заметной фигурой в российской политике. Пора было делать следующий шаг, но начинающему «спасителю России» очень мешала фигура председателя ДПР Николая Травкина. При известном демократе-перестройщике Сергей Юрьевич всегда оставался бы, в лучшем случае, вторым. И тогда при поддержке своего тогдашнего союзника Станислава Говорухина Глазьев организовал маленький внутрипартийный переворот. Травкин был с помощью дворцовых интриг отправлен в почетную отставку, а лидером ДПР стал сам Сергей Юрьевич. Председательство в «раскрученной» политической партии, да еще и кресло председателя Комитета по экономике в сумме давали вполне реальные надежды на премьерский пост, но демократы стремительно теряли симпатии избирателей, и, бросив ДПР Глазьев снова пошел «налево», здраво рассудив, что социалиста-популиста народ поддержит всегда. Оставалось лишь найти «паровоз», который сумел бы утащить немалый багаж бывшего министра на вершины большой политики.  Выбор пал на Александра Лебедя: харизматичного генерала народ любил, а значит, за его спиной будущее Сергея Юрьевича было обеспечено. И Глазьев стал третьим в федеральном списке «Конгресса русских общин». Ставка на генерала, впрочем, так и не оправдалась. Сначала КРО с треском проиграл думскую кампанию, а затем на президентских выборах Александр Лебедь сумел занять лишь третье место. О планах стать премьером пришлось на время забыть.  Сначала Лебедь, назначенный главой Совета безопасности, трудоустроил было бывшего соратника, отдав под его начало Управление экономической безопасности СБ, но после скандальной отставки генерала Сергей Юрьевич вновь оказался у разбитого корыта. Тем более что, по воспоминаниям сослуживцев Лебедя, генерал довольно быстро разглядел «бегающие глаза» своего помощника.  «Конгрессу русских общин» в российской политике не светило ровным счетом ничего, возвращаться в родную лабораторию мучительно не хотелось, так что пришлось вновь менять «паровоз». В то время о грядущей отставке Черномырдина говорили как о вопросе, уже решенном, а среди его потенциальных преемников все чаще называли имя тогдашнего спикера Совета Федерации Егора Строева. В его-то команду и поспешил доктор Глазьев, став начальником информационно-аналитического управления аппарата СФ.  Скучная чиновничья работа не сулила никаких перспектив только на первый взгляд. На самом деле, умело используя внушительную «марку» Совета Федерации и личное влияние Егора Строева, можно было многого добиться. Вынужденный политический простой Сергей Глазьев компенсировал попытками наладить полезные контакты с губернаторами, а заодно принял участие в очередных выборах в российскую Академию наук, здраво рассудив, что члена-корреспондента РАН куда быстрее пригласят в правительство, чем обыкновенного доктора наук. Но экономическое отделение Академии демонстративно «прокатило» подающего надежды кандидата. Для Глазьева это голосование стало последним сигналом - пора было возвращаться в политику. 

Интеллигентное лицо партии

Беглое изучение российского политического поля, проведенное Сергеем Юрьевичем в начале 1999 года, привело к нехитрому выводу, из всего спектра политических партий в экономистах с большой буквы «Э» явно нуждалась только КПРФ. У всех остальных были собственные доктора наук, да и единственная связная программа, написанная Глазьевым еще в 1994 году, предполагала тотальное усиление государственного контроля в экономике. Понравиться это могло разве что Геннадию Зюганову. Собственно говоря, очередную экономическую программу коммунисты к тому времени уже написали. Весной 99-го свой проект обнародовал секретарь ЦК президент компании «Росагропромстрой» Виктор Видьманов. Предложения главного спонсора КПРФ, удачно, кстати, вписавшегося в рыночную экономику, сводились к простому тезису: основными отраслями экономики управляет государство, а «частнику» можно отдать лишь малый бизнес. Да и то не навсегда, а только до поры до времени. Столь радикальные предложения могли отпугнуть и без того немногочисленных союзников КПРФ, и поэтому Геннадий Зюганов объявил, что, помимо экономической программы собственно партии, всем сочувствующим надлежит разрабатывать еще и экономическую стратегию Народно-патриотического союза России (НПСР).  Глазьев подоспел вовремя. Правда, по свидетельству самого Геннадия Зюганова, сначала Сергею Юрьевичу пришлось пройти обряд очищения, публично покаявшись в сотрудничестве с «антинародным правительством Гайдара». Только после этого ему доверили разработку партийной стратегии.  На самом деле, программа, предложенная доктором наук, отличалась от концепции Видьманова только тем, что была написана вполне грамотным, пусть и предельно простым экономическим языком. Глазьев лишь чуть-чуть «причесал» старые коммунистические лозунги: отнять сверхдоходы у нефтяников, прибыль Центробанка перечислить в бюджет, отменить конвертируемость рубля по текущим операциям, усилить валютный контроль, ввести госмонополию на водку, повысить импортные тарифы.  Подобный набор расхожих призывов и в 1999 году годился разве что для очередного коммунистического митинга в городе Воронеже. Но выбора у Зюганова не было: уход из партии Алексея Подберезкина грозил потерей и всего лево-центристского электората. Предложить этим людям можно было только «известного экономиста Глазьева».  В итоге Сергей Юрьевич не только стал «экономическим лицом компартии», но и в составе первой «тройки» КПРФ триумфально вернулся в Думу, занял привычное кресло председателя Комитета по экономической политике. А через несколько месяцев Глазьева еще и повысили: после однодневного выезда на сборы ему торжественно присвоили звание подполковника запаса.  Потом коммунисты помогли осуществить и заветную мечту доктора Глазьева: летом 2000 года его наконец-то избрали членом-корреспондентом РАН. 

Партийный «академик»

Российская Академия наук принимает новых соискателей в свои ряды раз в два года. А конкурс-2000 был жесточайшим: на 76 мест для академиков и 156 для членкоров было подано 1766 заявок. Это, впрочем, только подогрело интерес: тайное голосование всегда было подчеркнуто независимым, и лоббировать интересы того или иного соискателя в Академии всегда считалось признаком дурного тона.  Но именно в 2000 это правило было нарушено: сначала, скомкав общепринятые процедуры, за кандидатуру Глазьева принялся агитировать глава отделения экономики РАН академик Дмитрий Львов, а вслед за ним Сергея Юрьевича принялись расхваливать еще несколько членов Академии. При этом все выступавшие не забыли, раскритиковав либеральные экономические новации начала 90-х, особо подчеркнуть «правильные научные взгляды» претендента Глазьева.  Интересно, что в краткой биографии соискателя, розданной членам собрания, ни словом не упоминался тот факт, что Глазьев возглавлял внешнеэкономическое министерство в правительстве столь не любимого академиками Гайдара...  Но даже при столь солидной поддержке Глазьеву едва удалось набрать необходимый минимум голосов, а его результат оказался худшим из четырех новых членкоров-экономистов. Правда, могло быть еще хуже: либерального депутата-«яблочника» Алексея Арбатова академики завалили сразу же.  Однако вскоре выяснилось, что звание членкора не спасло Сергея Юрьевича от очередного карьерного краха: весной 2002, после передела думских портфелей. Глазьев лишился своего главного «трамплина» - поста председателя парламентского Комитета. Пришлось вновь искать себе применение. 

Под крылом Абрамыча

Решение лидеров коммунистической партии выставить на губернаторских выборах в Красноярске кандидатуру Сергея Глазьева стало настоящей сенсацией. При этом логику вождей КПРФ не мог объяснить никто: членкор-экономист никогда не имел никакого отношения к Красноярску, заметным публичным политиком его не могли назвать даже самые преданные сторонники, так что надежд на победу у коммунистов не было никаких.  Уже потом появились сообщения, что подобный выбор был продиктован вполне земными соображениями: КПРФ просто зарабатывала деньги. (Стоит напомнить, что в свое время именно Березовский финансировал губернаторскую компанию генерала Лебедя в Красноярске.)  Расклад сил в Красноярском крае тогда был весьма своеобразным. Ни спикер местного собрания Александр Усе, которого поддерживал «Русский алюминий», ни губернатор Таймыра Александр Хлопонин, представлявший не только «Норникель», но и вообще всю империю Потанина, ни тем более мэр Красноярска Петр Пимашков на поддержку коммунистического электората даже не рассчитывали. И вдруг «зюгановский выдвиженец» Глазьев сначала при поддержке местных структур КПРФ получает аж 21 процент голосов, а накануне второго тура так же неожиданно призывает своих сторонников голосовать за Александра Хлопонина. Результат известен - Хлопонин выиграл выборы, Глазьев, занявший почетное третье место, наконец-то получил статус политика федерального масштаба, а коммунистическая партия - столь необходимые ей средства на дальнейшую борьбу с «антинародным режимом».  Существует, впрочем, еще одна версия: красноярские выборы стали чуть ли не первой пробой сил Бориса Абрамовича Березовского, решившего любой ценой вернуться на российскую политическую сцену.  К тому времени опальный олигарх уже успел разочароваться в созданной им «Либеральной России», правые - и СПС, и «Яблоко» - избегали любых контактов с «лондонским сидельцем», так что у Бориса Абрамовича осталась только одна «точка опоры» в грядущей антипутинской революции - КПРФ. А выборы в Красноярске предоставили Березовскому уникальную возможность наладить прочные деловые контакты с левой оппозицией.  То, что в Лондоне на «фазенде» (как ее окрестил идеолог НПСР Александр Проханов) Бориса Абрамовича успели отметиться почти все члены ЦК КПРФ, секретари многих обкомов и крайкомов, уже известно. Но. по некоторым сведениям, тропинку в Англию «протоптал» вовсе не Проханов, который на страницах газеты «Завтра» первым легализовал мысль о союзе с Березовским. Утверждают, что первым контакт со ссыльным олигархом сумел наладить именно Сергей Глазьев, и связано это было с выборами в Красноярске.  Посредником в этом союзе выступил старый знакомый Глазьева, Сергей Батчиков. В 80-е он был офицером разведки, «вел латиноамериканское направление». Потом, уже под началом Сергея Юрьевича, трудился в МВЭС, курируя всю ту же Латинскую Америку. Покинув министерство после отставки Глазьева, Батчиков перешел в «Интеррос» Владимира Потанина, где отвечал в том числе и за аналитическую работу. Сейчас он руководит правлением Российского торгово-финансового союза. Свое участие в политических играх Сергей Батчиков старается особенно не афишировать. Тем не менее, известно, что он входит в состав координационного совета НПСР и, если верить некоторым сообщениям СМИ, даже занимает должность министра торговли, внешнеэкономических связей и развития предпринимательства в «теневом кабинете» КПРФ. Именно Батчиков был одной из ключевых фигур не только в разработке экономической стратегии КПРФ-НПСР которую в итоге и предложил Глазьев, но и в организации предвыборной кампании в Красноярске.  Говорят, что на выборах в крае Сергею Глазьеву отводилась скромная роль дублера Хлопонина. Кампанию коммунистического выдвиженца, все через того же Сергея Батчикова, финансировал «Интеррос». Но средств Потанина экономисту Глазьеву не хватило, и тогда старый знакомый посоветовал обратиться к Березовскому.  Борис Абрамович не упустил возможности наладить отношения с «левыми». По тропинке, протоптанной Глазьевым, в Лондон отправился Александр Проханов, а еще через некоторое время в Москву переправили первые «транши» от Березовского. На должность курьера был назначен все тот же Сергей Батчиков. Правда, если верить функционерам партии, деньгами олигарха он распоряжался по собственному усмотрению. По крайней мере, из самого первого «транша» до Сергея Глазьева дошло едва ли тридцать процентов: остальное Батчиков решил оставить себе. 

Одиночное плавание

Деньги «невъездного» Березовского доверительные отношения с крупнейшими олигархами страны (Авен, Потанин, Ходорковский. Дерипаска), да еще и сенсационное третье место, неожиданно полученное Глазьевым на выборах в Красноярске, - все это вместе сыграло с Сергеем Юрьевичем злую шутку. Об экономисте-политике впервые заговорили всерьез, и Глазьев решил использовать подвернувшуюся возможность, отстранив от руководства компартией поднадоевшего широким массам Геннадия Зюганова. Но бунт, организованный Глазьевым вместе с молодым вице-спикером Думы, членом руководства НПСР предпринимателем Геннадием Семигиным, Зюганов сумел подавить. О предательстве Семигина тогда написали все партийные газеты, ни словом не обмолвившись об участии Сергея Юрьевича в «заговоре». «Раскрученного» экономиста решили сохранить для партии. Да и, по слухам, деньги коммунистам Березовский давал именно «под Глазьева». Несколько месяцев подряд руководство ЦК КПРФ вело переговоры с отступником, убеждая его занять место в предвыборном списке КПРФ. Сергей Юрьевич с доводами товарищей поначалу согласился, но всего лишь через несколько недель, накануне решающего съезда партии, неожиданно объявил о создании собственного предвыборного блока. Эта новость вызвала в руководстве компартии настоящий шок. - Как мы только не убеждали Сергея Юрьевича, что надо идти вместе, - жаловался потом журналистам Геннадий Зюганов. - Но нет, опустив глаза, твердил, что пойдет отдельно... Партия его приютила, отмыла, а он... И когда меня спрашивают, куда ушел Глазьев, отвечаю: ушел туда, откуда пришел. Мы не раз спрашивали у Сергея Юрьевича: ну, был ты в правительстве Гайдара. Рост цен и обесценивание вкладов остановить не удалось. Был в правительстве Ельцина. Расстрел парламента также не удалось предотвратить. Был вместе с Лебедем, когда тот за должность секретаря Совета безопасности сдал свои голоса и посадил на шею стране больного и спившегося Ельцина на второй срок...  Впрочем, дальше Геннадий Андреевич решил не продолжать. В роли бессовестно обманутых не любят выступать даже нынешние коммунисты. 

Временная «Родина»

Последний политический союз, заключенный Сергеем Юрьевичем Глазьевым, оказался самым коротким в его бурной карьере. C «триумфальным» блоком «Родина» один из его создателей фактически распрощался сразу же после прихода в Госдуму. Не прошло и полугода. Политологи сейчас спорят, что стало действительной причиной самовыдвижения все еще подающего надежды экономиста на высший пост в стране: то ли неожиданно-высокий результат, показанный блоком на парламентских выборах, то ли не выполненные до конца обязательства перед олигархами. (Потанин, Авен, пострадавшие Ходорковский с Березовским и даже «семейный» Дерипаска - у каждого из них найдется десять главных причин, что называется. «втихаря» попытать счастья и выставить своего кандидата против напугавшего их Путина. У олигархов, как известно, еще меньше принципов, чем у политиков.)  Как бы то ни было, на мнения бывших товарищей по блоку Глазьев решил внимания не обращать. И уже самостоятельно призвал своих избирателей поделиться с ним трудовыми сбережениями:   - На нашу беду, выборы в России -очень дорогое коммерческое предприятие, - пожаловался в середине января Сергей Юрьевич. - Это дает значительный перевес кандидату, которого поддерживают бесстыжие «денежные мешки». Надо что-то делать, иначе не видать нам народного президента! И я прошу вас, сограждане: поддержите вашим честным рублем мою избирательную кампанию!  Что будет делать кандидат в президенты Глазьев, когда ему станет невыгоден союз с народом, толком не знает никто. Понятно только, что, побывав во всех без исключения политических партиях и движениях, он вряд ли сможет найти сторонников. Предателей, тем более серийных, не любят нигде.