К юбилею Фултонской речи

70 лет назад, 5 марта 1946 года, бывший премьер-министр и один из величайших государственных мужей Британии, мудрец и авантюрист Уинстон Чёрчилль, почти за год до этого лишенный власти бездарной кликой лейбористов во главе с популистом Климентом Эттли, находясь по приглашению президента США Гарри Трумэна его родном городке Фултон, , немедленно прогремевшую как "Фултонская речь". Ибо в этой речи Чёрчилль формально констатировал, что между СССР и свободным миром (англо-саксонской коалицией) идет холодная война.

Осторожный американский президент, который – как лидер мировой демократии – должен был бы сам объявить о новой эпохе в международных отношениях, хитроумно уступил эту честь отставному герою.
Чёрчилль именно констатировал факт (первой) Холодной войны (в подражание обозначения Второй мировой WWII назовём ее CWI), но не объявил ее. Потому что с его точки зрения, а также с точки зрения Трумэна и будущего президента США и главнокомандующего силами Запада в CWI генерал-полковника Дуайта Эйзенхауэра, эта война уже шла. И начал ее Сталин, который стал советизировать страны, отведенные ему в сферу влияния – в первую очередь, Польшу; поддерживал коммунистических партизан в Греции, атакующих британские части; пытался расколоть Иран, создавая на севере страны азербайджанское и курдское квазигосударства…

Однако, ведя CWI, Эйзенхауэр лишний раз показал, что война – слишком ответственное дело, чтобы доверять генералам ею руководить. Америка не просто "отзеркалила" сталинские имперские методы, еще хуже, она взяла на основу самый проигрышный – "брежневский" вариант коалиционной политики. Против сталинской мессианской империи была создана вертикально интегрированная консервативная коалиция имперского типа. Применяя шантаж в обоих смыслах (побью и не накормлю) США сколотила трансатлантический военный блок, который немедленно стал потрескивать и вызвал массу недовольства среди левой общественности. Наверное, лучше было бы заключить два военных пакта – со странами, реально хотевшими отражать натиск Советов – Англией и ФРГ, дав возможность Франции, Италии, Бельгии и Голландии также попросить о пактах.

Но эта мания гигантских коалиций, скопированная со времен Антанты! Потом началось строительство региональных пактов из прозападных диктаторов, поддержка Франции в ее колониальных войнах… Целью  Первой Холодной было остановить коммунизм. Никакой альтернативной мессианской идеологии у Запада не было, тем более  что США погрязли в расовых волнениях, а Англия, Франция, Индонезия и Португалия – в многолетних колониальных войнах. Всю антикоммунистическую идеологию вырабатывали только политэмигранты из коммунистического мира.

Леволиберальные мантры и эксперименты с подталкиванием мезоамериканских и индокитайских диктаторов к экономическим и политическим реформам Джона Кеннеди ничего принципиально не изменили.

Впрочем, именно Кеннеди заложил предпосылки итоговой победы Запада тем, что, во-первых, соединил национальную объединительную идею немцев с верностью союзу с США в холодной войне (как сейчас Барак Обама – национальные идеи отпора московскому гегемонизму у восточноевропейцев), а, во-вторых, уйдя от угрозы реальной войны, втравил Советы в неподъёмную для них гонку вооружений и геополитическую экспансию.   

Собственно от полного поражения Запада спасло только то, что в 60-е годы насмерть перессорились Москва и Пекин, экономическая и идеологическая стагнация СССР в 70-е годы, и тайное желание нового поколения советского истеблишмента подравняться на западные стандарты комфорта и многообразия.

Поэтому в ходе целого ряда соглашений, начиная от признания ФРГ "вечного" раздела Германии и Берлина и "вечного" отказа от этнически зачищенных немецких областей, переданных СССР, полякам и чехам, и вплоть до Хельсинских соглашений, Запад пошел на почетный мир, признавая проигрыш по очкам.

Впрочем, это тот случай, когда сильному и умному впрок даже поражения. Теряя бывшие европейские колонии в Азии и Африке, признавая "незыблемые итоги Второй Мировой", Запад заставил европейские коммунистические режимы, подобно успокоенной улитке, выбраться из ее домика. После чего распад противоестественных советских устоев стал необратимым.

В панических поисках выхода брежневско-андроповская клика пошла "путинским путем": сперва оккупировали Афганистан, по-детски надеясь гальванизировать труп советского коммунизма повторением "защиты Испанской республики", а потом непрерывными угрозами интервенции польских военных заставили силой подавить движение "Солидарность".

И тут началась CWII (или, если угодно, CW 1 ½).
В начале президент Джимми Картер выдвинул лозунг "приоритета прав человека".
В простой и ясной трактовке Роберта Бернса:  

За тех, кто далёко, мы пьем,
За тех, кого нет за столом.
А кто не желает Свободе добра,
Того не помянем добром…
Да здравствует право читать,
Да здравствует право писать.
Правдивой страницы
Лишь тот и боится,
Кто вынужден правду скрывать.
     
Дальше подточенную изнутри советчину уже добивал Рональд Рейган, а его преемник – Джордж Буш-старший уже пытался сохранить либеральный СССР в качестве младшего партнёра Вашингтона по либеральной глобализации Евразии.

Принцип антикоммунистической коалиции в ходе CWII был уже совсем иным – это был клуб по интересам. Китай, Пакистан, Саудовская Аравия сами хотели поражения СССР в Афганистане. От США требовалось только современное оружие, подготовка инсургентов и выстраивание логистики. Сами рвались бить коммунистов и кубинцев никарагуанские политэмигранты. Польские антикоммунистические подпольщики, советские и чешские диссиденты тоже просили все больше моральной поддержки.  
Подведем итог. Задача CWI – остановить и отпросить коммунизм – была позорно провалена. Единственные, пусть временные, успехи были у чехословацких реформаторов и польских стачечников.

Задача CWII – “оставить коммунизм на пепелище истории" (формулировка Рональда Рейгана) – была быстро и блестяще реализована. Даже как бы социалистические страны Восточной Азии восстановили у себя традиционный мандаринский (экспертно-бюрократический) меритократизм с госкапитализмом сверху и самым диким капитализмом снизу, но – дань конфуцианскому почитанию предков – под красными флагами…

2 года назад началась CWIII. Иногда я называю ее Виртуальной Мировой войной.  На этот раз московской империи досталась честь не только начать холодную войну  интервенцией на Крымский полуостров и вторжением (и задействованием внутренней агентуры) по всей Восточной и Южной Украине, но и официально объявить, что ни гарантированные границы, ни национальный суверенитет Украины ничего не значат, и что она превратилась в поле геополитической битвы между Россией и Западом.

Краткую историю CWIII напоминать не стоит. Необходимо только отметить несколько факторов. Прежде всего, у московской империи не было никакой внешне-мессианской доктрины (экстаз великодержавного реваншизма – продукт для сугубо внутреннего потребления). У Московской империи не оказалось ни одного союзника. Ее не поддержали ни Пекин, ни формально союзный Минск, ни Астана. Обложенный в центральных кварталах Дамаска палач, воюющий штыками Хезболлы и иранцев – тоже не союзник. Да, есть пара-тройка на корню скупленных европейских консервативных политиканов и пара-тройка латиноамериканских левых диктаторов.

Это очень похоже на судорожное выстраивание антикоммунистической коалиции братьями Даллес. Необходимо отметить и то, что население московской империи вовсе не хочет ни пережить еще раз период героической аскезы, ни ощущает себя альтернативной Западу "Святой Русью". Скорее, распространено представление о России как о Европе, но "правильной", неиспорченной либералами, левыми и правозащитниками.

Заодно мы получили уникальную возможность посмотреть на геополитический поединок в некоей параллельной вселенной – между Эйзенхауэром и Кеннеди.

CWIII завершился закономерным поражением Кремля. Нет "второй Украины" –  есть степной "Сектор Газа". Нет восстановления "легитимной" асадистской Сирии. Есть плацдарм на левантийском побережье, простреливаемый от турецкой границы, и стратегический "мешок" у Алеппо. Итак, мы имеем два фронта по обоим концам Средиземного моря (Азовское и Черное моря – заливы Средиземноморья). Мы имеем клуб борцов с московским гегемонизмом. Для Украины и Турции крах московской империи – это попросту гарантии государственного существования, поскольку Москва отрицает национальную самостность Украины и вновь стала заигрывать с антитурецким курдским сепаратизмом.

Какова же задача CWIII с антимосковской стороны? "Зоологический" антикоммунизм базировался на совершенно солженицыновском представлении о Советской (большой) России, как о нормальной европейской стране, только порабощенной идеологическими фанатиками, произведшими над ней чудовищный эксперимент (Борис Ельцин объяснял свое видение именно так). Примеры "выздоровления" немцев, итальянцев, испанцев, португальцев и японцев, казалось, говорили в пользу такого подхода. Эту же версию идеально подтверждала прозападность российской культуры и диссидентского движения.

Однако превращение антикоммунистической рыночной многопартийной России, с одними из самых вестернизированных за все ее историю элитами и субэлитами, в самого последовательного, грозного и изобретательного врага Запада, точно также обрушило эти представления, как события 21 августа 1991 года обрушили "надежно фундированные" позиции западных "славистов" – сторонников вековой незыблемости советского коммунизма.     

Теперь доминанта – доктрина о том, что царизм, большевизм и путинизм – это лишь аватары извечного русского деспотизма и антизападного, антиевропейского гегемонизма. И расширение НАТО на восток, которое в прошлом веке казалось бутафорским шагом, только провоцирующим российский реваншизм, оказывается необычайно дальновидным поступком. Меняется и общее осознание триумального для Запада финала CWII: отныне это не освобождение России от коммунизма и введение ее в сообщество демократических наций, но отбрасывание границ влияния российского империализма из центра Европы на сотни километров в глубь Евразии, к пределам московских князей.

Поэтому исходя из такого понимания картины мира финальной победой в CWIII для Запада будет не повторение событий 1988-91 годов (изматывание России и сокращение ее влияния до национальных границ, не перевоспитание России, заблудшей в коммунизме), но такой подход, какой ждал Западную Германию и Японию, не пригодись они внезапно США как идеальное стратегическое предполье Третьей Мировой, а именно такая трансмутация России, после которой она гарантировано либо станет безопасной – разоруженной и конституционно "рыхлой" или вообще дезинтегрированной, подобно той участи, что готовил Германии советник и министр Ф.Д.Рузвельта Генри Моргентау-мл. – большое картофельное поле, поделенное на несколько государств по конфессиональному признаку (где – католики, где – протестанты); либо станет абсолютно прозападной и с такой политической системой, которая сделает невозможным появление авторитаризма или милитаризма (как это сделали с Италией и Японией).

И поскольку Путин потерпел явное поражение в CWIII, то перед Россией драматическая развилка между двумя этим моделями.

Кстати, о Григории Явлинском. Прозападный, произносящий непрерывные демократически-правозащитные мантры Явлинский – идеальный глава России, которого постпутинский истеблишмент может показать торжествующему Западу как доказательство "исправившейся" России. Так посткайзеровский истеблишмент в конце 1918 года показывал торжествующей Антанте правительство из только что выпущенных из Моабита социал-демократов, брошенных старым режимом в тюрьму за антивоенные настроения. Только ведь такая маскировка отнюдь не помогла Германии при выработке условий Версальского мира.  

Но, конечно, в таком разе за спиной красиво говорящего и подписывающего правильные декреты Григория Явлинского (ГЯ) должен был бы стоять грозный генерал (ГГ).
Как маршал Жуков за премьером Хрущевым первые четыре  года его правления. Или кто-то (нечто) вроде покойного генерала Александра Лебедя.

Словом, чтобы сначала ГГ объявил, что "органами военной контрразведки арестована банда правящих коррупционеров, а разжигатели войны и сепаратизма в восточных районах Украины были ликвидированы при попытке вооруженного сопротивления нормам международного права". Ну, а затем бы ГГ представил почтеннейшей публике ГЯ – как лучшего представителя самых здоровых сил общества. "И, уважаемые господа и дамы – депутаты, позвольте считать ваши аплодисменты как выражение вашей единодушной законодательной позиции…"