Как Пугачев свои миллиарды потерял

Опальный экс-сенатор, проходящий по уголовному делу, дал интервью Собчак

В интервью Собчак он рассказал, почему ему не заплатили 5 млрд за «Северную верфь» и «Балтийский завод» (видео)

Бывший друг Владимира Путина, беглый олигарх Сергей Пугачев впервые рассказал о том, как он лишился своей бизнес-империи. Стоимость потерь бизнесмен оценивает в $15 млрд — именно столько он намерен отсудить у России. Пугачев утверждает, что для решения конфликтов уже после бегства в Лондон лично встречался с Путиным. Это вторая серия его эксклюзивного интервью Ксении Собчак.

Собчак: Предлагаю поговорить о том, почему вы тут находитесь, почему сейчас перед вами серьезное уголовное обвинение и начато дело об экстрадиции, мы не знаем, чем оно закончится, в любом случае хочется поговорить об этом. Я прочитала внимательно все материалы, и мы будем отдельно делать репортаж на тему всех тех сложных судебных процессов, которые у вас сейчас происходят, но хотелось бы в общем понять какие-то вещи, которые мне показались наиболее странными. Первое: кому принадлежал Межпромбанк в момент отзыва лицензии в 2010 году?

Пугачев: Не мне.

Собчак: А кому? Не мне – это странный ответ.

Пугачев: Он был в трасте, часть акций принадлежала топ-менеджерам банка. Просто нужно понимать, что такое – принадлежала через траст. Это некое имущество, которое было передано в траст, и в случае реализации этого имущества бенефициары, которые были члены моей семьи, мои дети, на самом деле, два моих сына старших, могли бы что-то получить от этого. В случае, если бы туда деньги пришли от продажи…

Собчак: То есть на момент октября 2010 года…

Пугачев: Не на момент октября, на момент 2001 года. Я к тому, что с 2001 года я никакого отношения к этому банку не имел вообще.

Собчак: Я еще раз повторю свой вопрос: кому в октябре 2010 года, на момент отзыва лицензии принадлежал банк?

Пугачев: Трасту.

Собчак: Трасту, бенефициарами которого являлись два ваших сына.

Пугачев: В том числе. То есть это люди, которые прожили всю жизнь за границей и, естественно, никаким образом не участвовали, то есть со школьных времен просто уехали за границу и, естественно, никоим образом не понимали…

Собчак: То есть бенефициары – два ваших сына от траста, которому были переданы активы, и небольшая какая-то часть – доля топ-менеджмента.

Пугачев: Огромная часть – 25%. Огромная часть.

Собчак: Просто я читала в каких-то ваших интервью о том, что это был так называемый народный банк.

Пугачев: Я объясню, в каком смысле. Ничего здесь удивительного нет, дело в том, что если, допустим, Михаил Фридман является собственником Альфа-банка, он там решения всякие принимает, ему это очень важно, может быть, у него времени нет, но, тем не менее, без него там ничего не происходит. В данном случае в силу ситуации, которая сложилась, то есть просто…

Собчак: То есть вы им не управляли?

Пугачев: Да боже упаси. То есть не то что я им не управлял, я им

Собчак: Вы понимаете, что в это поверить, я вам честно скажу, очень сложно, потому что, получается, приводя ваш же пример с Альфа-банком, что сейчас вдруг Михаил Фридман решит создать траст или, не знаю, придумает новую налоговую схему, и просто в какой-то момент заявит: знаете, друзья, Альфа-банк больше не мой, а он – народный банк. Согласитесь, что в это мало кто поверит, что Михаил Фридман ушел и оставил, бросил на дороге Альфа-банк, как вы, по сути дела, бросили…

Пугачев: Да не бросил я ничего. Все было очень просто.

Собчак: Слушайте, вы – владелец крупного банка, одного из крупнейших на тот момент в России. А потом вы – раз, уходите, оставляете все топ-менеджерам и говорите: это народный банк.

Пугачев: Я вам объясню вот вы поймите, просто банк – это один из основных активов, который был для меня крайне интересен в начале 90-х. Потому что это позволяло мне аккумулировать средства, покупать какие-то другие активы и т.д.

Собчак: Но согласитесь, даже неинтересный актив просто так…

Пугачев: Да нет, я вам сейчас объясню, если вы позволите пару слов. Никто ничего не бросал, все было просто. В 200 1 году просто не было физической возможности заниматься. Второе – мое глубочайшее убеждение на тот момент было, что банковский бизнес абсолютно неперспективен в России, никакие частные банки… вот сегодняшний результат, вы видите, что происходит?

Собчак: До этого вы говорили другое. Вы говорили о том, что банк – это идеальный бизнес, потому что это работа с конечным продуктом, что все что-то создают и производят, а конечный продукт…

Пугачев: Это я говорил в 1992 году.

Собчак: Да. Вы поменяли полностью свое мнение.

Пугачев: Не я мнение поменял, а поменялась ситуация.

Собчак: То есть банк стал не нужен, и вы решили…

Пугачев: Банк стал не нужен, и я решил его продать. Это была первая главная идея. После этого менеджеры стали владельцами на 25%, и в течение трех лет они вели переговоры по продаже разным западным банкам и т.д. Впоследствии они создали какой-то дочерний розничный банк, потому что это было интересно для покупателя.

Собчак: Я как не бизнесмен мыслю: я хочу продать какую-то собственность – квартиру, банк, какое-то предприятие, свой маленький ресторан «Бублик» хочу продать. Наверное, последнее, что я сделаю – это отдам, условно, эту продажу и подготовку к продаже каким-то менеджерам и вообще не буду это контролировать.

Пугачев: Конечно, это нормально, совершенно нормально.

Собчак: Если вы хотите продать, вам же нужно следить за тем, чтобы эти активы…

Пугачев: Поймите, мы же вперед смотрим, мы идем вперед. Что в этот момент происходило? Это был самый активный момент развития многомиллиардной империи, которая представляла из себя перспективный проект, которая отнимала огромное количество времени, сил, средств. Условно, может быть, вы свой бизнес начали с торговли в ларьке пивом, а через 10 лет у вас сеть супермаркетов, а вам говорят: я не поверю, вот вы все-таки начали 10 лет назад торговать пивом, что вы так прям бросили этот ларек, что ли, вот не поверю, мне не верится.

Собчак: Просто МПБ на тот момент был крупным банком.

Пугачев: Да не был он ничем таким. Ну был крупным банком. Не было бизнеса, не было…

Собчак: Сравнивать с ларьком все-таки, согласитесь, нельзя, это крупный банк с большими активами, получивший беспрецедентную поддержку в 2008-м.

Пугачев: В 2008-м? Что за поддержку он получил?

Собчак: Ну мы об этом еще поговорим.

Пугачев: Ок. Давайте еще раз. Я не знаю верится, не верится, то есть это факт, я и до этого-то банком особенно не занимался, было, чем заняться, надо понимать, что любой банк – западный банк, можете взять Citibank, кто им занимается? Если у вас есть иллюзия, что какие-то собственники принимают какое-то активное участие, это неправда. Вот эти топ-менеджеры этим и занимаются, более того, топ-менеджмент банка был крайне заинтересован работать эффективно, это было мое глубочайшее убеждение, что если вам принадлежит 25%, вы понимаете…

Собчак: То есть виноваты топ-менеджеры в том, что потом произошло?

Пугачев: Не только.

Собчак: При этом экс-глава Центрального банка Игнатьев утверждает, что вы лично активно участвовали в переговорах о предоставлении кредита Межпромбанку в 2008 году – то, о чем я хотела спросить.

Пугачев: Это недоразумение, я думаю, что вы, наверное, что-то там неправильно прочитали между строк.

Собчак: Нет, это прямое его заявление, в том числе, он давал такие показания.

Пугачев: Нет, такие показания он не давал никогда, я, естественно, это все отслеживаю. Речь шла о другом. Была сделка по продаже судостроительных активов. Собственно, в которой участвовал Игнатьев, участвовал Кудрин, участвовал Дмитриев, ВЭБ. В итоге так сошлось, что ресурсы были у Центрального банка. Он должен был либо фрондировать ВЭБ, либо еще кого-то. Собственно, вот эта схема продажи и оплаты, в том числе, включая долги Межпромбанка, это результат предложений Игнатьева. Я, например, вообще в тот момент не то что про банк не знал…

Собчак: Сейчас чтобы мы просто понимали, вы меня поправьте, если я ошибаюсь: в 2008 году кризис в России, сложная экономическая ситуация, Межпромбанк получает беспрецедентный беззалоговый кредит 32 млрд.

Пугачев: Удивительно, я об этом не знал. Больше, по-моему. Был период, когда 35 млрд.

Собчак: Господин Игнатьев утверждает, что вы лично вели переговоры по поводу этого кредита. То есть это он врет?

Пугачев: Я не скажу, что это ложь, потому что я думаю, что он такого никогда не говорил.

Собчак: Ну как, есть ссылки на его…

Пугачев: Я проще скажу. Это ложь, это неправда, я об этом вообще не знал ничего. Я вообще не знал о программе беззалоговых каких-то там кредитов. Не знал, я узнал постфактум.

Собчак: То есть Игнатьев лжет, если он утверждает подобное.

Пугачев: Если он это говорит, это ложь, да. Игнатьев участвовал в экспроприации моих активов, поэтому все, что он говорит постфактум…

Собчак: Можно ли, по вашему мнению, утверждать, что Игнатьев был в части этой сделки и получил некий откат за то, что такой кредит был выдан?

Пугачев: Я убежден в этом.

Собчак: Это ваше личное оценочное суждение, вы так считаете?

Пугачев: Не совсем так, но оно на чем-то базируется.

Собчак: А вы можете это доказать каким-то образом?

Пугачев: Нет, конечно.

Собчак: То есть, по-вашему, события развивались так: этот беспрецедентный кредит, который был выдан банку без залога, 32 млрд…

Пугачев: Для чего это произошло? Зачем? Что за чудо произошло? Что это за банк такой великий? Почему Игнатьев, Центральный банк решили его нагрузить полутора миллиардами долларов? Если мы все-таки придерживаемся не версий, а правды? Я в этом не участвовал, я об этом узнал вообще в 2010 году, когда Игнатьев мне предложил в счет оплаты за судостроение забрать долг, который составлял 1/5 часть. А в этом момент уже шла экспроприация Красной площади, то есть, уже ситуация была очень тяжелая. И разговаривать о том, что «мы так не договаривались», хотя я об этом говорил и сказал об этом Путину. Я сказал: «Я не знаю, Игнатьев предлагает чьи-то долги, не долги». На что Путин мне сказал: «Знаешь, сейчас такой кризис, люди вообще потеряли деньги. Поэтому что предлагают – бери, соглашайся, все нормально».

Собчак: Подождите, давайте восстановим события, чтобы люди поняли, о чем мы говорим.

Пугачев: Это очень сложно.

Собчак: Это не сложно, но крайне важно в той ситуации экономической…

Пугачев: Я имею в виду, это очень сложно в этом формате.

Собчак: Смотрите, есть Межпромбанк, который в 2008 году получает беспрецедентный кредит – без залога 32 млрд.

Пугачев: Больше.

Собчак: По вашему утверждению, он получает их без вашего ведома, с Игнатьевым, который участвует в каком-то своем финансовом интересе.

Пугачев: Я думаю, не только Игнатьев.

Собчак: Соответственно, дальше происходит следующее (и здесь тоже момент крайне непонятный). В сделке о продаже ваших судостроительных верфей фигурирует Межпромбанк. То есть, вы отдавали акции ОПК в обмен на кредит, который, по сути, как вы сами утверждаете, вы не брали, не имели к нему отношения. Получается, по факту того, что вы согласились на такую сделку, вы признаете, что эта сделка была, ну, соответственно, правомерна, и как бы тем самым подтверждаете, что кредит все-таки брали вы.

Пугачев: Нет, конечно. Ничего общего. Если учесть, что мы даже в Росси 1,5 года в судах упражнялись на эту тему, то в течение 3 минут очень сложно объяснить.

Собчак: Я вам поясняю очень просто, как маленький бизнес. Вот у меня есть кафе «Бублик» и есть какой-то Межпромбанк. И мне говорят: давайте, вы продадите в счет какого-то кредита, который брал вообще другой человек на Межпромбанк.

Пугачев: Вопрос не кредита. Это некие активы. Что такое кредит? Что такое Межпромбанк? Это некие активы. Если вы говорите о вашем кафе «Бублик», то, например, 1 млн долл. стоит ваше кафе. Вот вам говорят: давайте, мы вам 800 дадим деньгами, а 200 вот там второй ларек, он там кому-то должен, мы сделаем договор цессии и как это уже произойдет, он будет должен не мне, вот я – покупатель, он не мне будет должен, а вам, а вы уже с ним разбирайтесь. Что в этот момент я подумал? Я подумал: собственно, если еще потянуть немножко, поторговаться, то и этого не будет. То есть, ок. Я же не знал ситуацию в банке, не знал, куда там деньги делись, что там происходило, не знал про эти кредиты. Вот вам предлагают: 4 млрд мы вам заплатим деньгами, а 1 млрд… Потом выяснилась эта сумма совершенно невообразимая. Вопрос раздумья, то есть, было совещание такое, где был весь Совет директоров ЦБ. Я спросил Игнатьева: «Сергей Михайлович, а сколько, вы думаете, эта сделка займет времени?». Он мне сказал (Улюкаев напротив меня сидел): «2 дня, я думаю». Я сказал: «Спасибо вам. Спасибо».

Собчак: Правильно я понимаю, что вам на столько нужно было получить какие-то деньги и вы не рассчитывали в будущем вообще их получить, что вы согласились де-факто признать вот этот беззалоговый кредит, к которому вы не имели отношения?

Пугачев: Да не признавал я никакой кредит. Еще раз, что происходило: это некий договор цессии. Упрощенно, что предложил Игнатьев. Он говорит: «Вот, цена вопроса там, договоренность ваша с Путиным, 5 млрд»… Путин-то это делать не будет, это я буду делать. Вы там можете договариваться хоть каждый день 10 лет, но пока я деньги не заплачу, ничего не произойдет. Он говорит: «Вот у меня там всякие токсичные активы в ЦБ, и мы должны от них избавляться». Если упрощенно сказать: слушай, я же тебе помогаю – помоги и ты мне. «Давай, я тебе часть отдам некими активами?». Вот с этого разговор начался.

Собчак: Ну, не «некими»…

Пугачев: Нет, именно «некими». Он не сказал на сумму, не сказал ни какой банк. Он сказал: «Вот как ты к этому относишься?». Я говорю: «Позитивно. Нормально. Почему нет?». Причем я себе вполне отдавал отчет, что вполне возможно, что это ноль.

Собчак: Подождите, ну, вы такой наивный человек?

Пугачев: Почему же наивный?

Собчак: Ну как, вам предлагают какие-то токсичные активы…

Пугачев: В тот момент не то, чтобы я не интересовался, он сказал: «Я скажу завтра и сделаю конкретное предложение, если в принципе ты согласен». Я говорю: «В принципе, я согласен».

Собчак: Хорошо, когда вам было сделано это конкретное предложение?

Пугачев: На следующий день.

Собчак: Вы не захотели разобраться во внутренней ситуации банка?

Пугачев: Поехал к Путину. У меня времени не было: 2 дня сделка. Причем я понимал, что она или сейчас произойдет, или не произойдет никогда.

Собчак: Огромная сделка на гигантские деньги…

Пугачев: Все очень просто. Вот я говорю, что я что-то хочу у вас купить за 1 млн долл., и говорю, что вот там что-то про 200 тыс., оно как-то очень сомнительно. То есть вы либо принимаете на себя риски и принимаете решение продать это за 800. Понимаете, для меня это было абсолютно неважно: Межпромбанк, Газпромбанк, какие-то займы…

Собчак: Получается, что таким образом вы признали…

Пугачев: Да не признавал я ничего. Это вообще никак не связано было ни с чем. Он мне сказал дословно: «Тебе легче будет разобраться. Ты же в начале 90-х банк организовывал, наверное, какие-то люди там остались. Твоей команде легче будет, как минимум, получить оттуда эти деньги». Выбора-то не было. Это мог быть не Межпромбанк, это мог быть любой другой банк, это могли быть какие-то бумаги, еще что-то.

Собчак: И никакого отношения это к погашению кредита не имело?

Пугачев: Ни малейшего.

Собчак: Это было отдельно и просто случайно так получилось, что это был Межпромбанк?

Пугачев: Нет. Я думаю, что с точки зрения Игнатьева это было не случайно.

Собчак: А какая у него была цель?

Пугачев: А цель у него была реализована впоследствии. Что произошло? Вот следующие шаги. Представьте, мы договорились, причем на каком уровне – Путин, Кудрин, Игнатьев. Условно, Медведев тоже был вовлечен в это, но в меньше степени.

Собчак: А каким образом был Медведев вовлечен?

Пугачев: Ну, Игнатьев сказал (Путин был премьер-министром), что «Путин – это прекрасно, но у нас гарант Конституции – Медведев, поэтому я бы хотел, чтобы он тоже подбодрил меня, одобрил это». Я позвонил Медведеву и сказал: «Дмитрий Анатольевич, такая сделка…» — «Да, я слышал. А я-то здесь причем?» — «Ну, там Игнатьев переживает. Если он к вам на прием придет, вы не возражаете?» — «Пожалуйста. Но я глубоко не в теме, что там происходит». Я говорю: «Ну вот, то-то и то-то». Он: «Ну да, это замечательная идея, мы хотим сейчас создавать вот эту государственную корпорацию, авианосцы будем строить». Я говорю: «На здоровье. Стройте, что хотите, хоть самолеты. Но нормально это?». Он такой: «Да, конечно. Пусть мне звонит». Я перезвонил, сказал: «Сергей Михайлович, давай, звони ему. Все в порядке, он готов». В итоге он с ним созвонился, он сказал, что «ну да, но я глубоко не в теме, вполне не возражаю».

Собчак: Не возражает против сделки с участием…

Пугачев: Глобально. То есть, не возражаю как президент, что государство приобретает этот актив. Да, он полезный, важный, он замечательный.

Собчак: При этом вы ничего не стали проверять?

Пугачев: Два дня! То есть, я согласен был продать за 4 млрд. Когда говорят, там у них кредит 1 млрд, ты будешь получать… Я говорю, что разберемся, вы мне 4 млрд пришлите, пожалуйста. Два дня! Четыре млрд пришлите, а потом я разберусь, что там происходит. Если там ничего – ничего страшного тоже.

Собчак: Не знаю, я, наверное, просто не участвую в большом бизнесе, но мне кажется, что такие решения…

Пугачев: Я вас уверяю, что в большом бизнесе только так все происходит. Конечно, там сидят 500 юристов, пишут всякие договоры и так далее, и так далее, но это не принятие решения. Сделка, она, собственно, вот таким образом происходит. Вот ты согласен, что вот так будет? Да, согласен. Руки пожали, до свидания.

Собчак: Вы дали согласие на то, что даже не проверили…

Пугачев: Да не надо мне проверять ничего. Я же вам в 15-й раз говорю, я сказал: «Ок. Я согласен». Для себя я думаю: я не знаю про это вообще ничего, но даже если там ноль, то мне в данной конкретной ситуации достаточно вот этой суммы, которую мне…

Собчак: Ок. Вы получили вот эту сумму. Что дальше случилось?

Пугачев: Я ее, конечно, не получил.

Собчак: Я имею в виду по договору.

Пугачев: Если бы, вы имеете в виду? Если бы я получил эту сумму, по договору цессии долг перед ЦБ Межпробанка переходил ко мне, и я должен был получать, не знаю, в течение какого-то времени, может, сделать какую-то реструктуризацию, еще что-нибудь. Но это уже совершенно отдельная песня. Может, вообще сказать: спасибо, мне ничего не надо, ни в чем себе не отказывайте.

Собчак: Насколько я понимаю, вам не удалось убедить высокий суд Лондона в этой версии…

Пугачев: Удалось.

Собчак: …Потому что он принял решение…

Пугачев: Он не принял никакого решения.

Собчак: В апреле 2014 года было принято решение и сейчас идет апелляция, я так понимаю…

Пугачев: Апелляция чего?

Собчак: Этого решения, которое было уже принято…

Пугачев: А решение о чем?

Собчак: Решение о том, что Высокий суд Лондона принял сторону Агентства по страхованию вкладов.

Пугачев: Если мы с этой темой закончили, то подведу черту. На самом деле, это совершенно банальная на сегодняшний день ситуация вообще в России. То есть, независимо от того, кафе «Бублик», или заправочная станция, или это глобальный какой-то бизнес, который стоит 15 млрд. То есть, это нормальная история, когда у вас его забирают, а потом вас, естественно, всячески пытаются обвинить в том, что вы сами его и украли и так далее. Началось это не вчера.

Собчак: Почему тогда английский суд…

Пугачев: Чтобы было понятно: никаких решений английский суд, естественно, не принимал. Агентство по страхованию вкладов пришло в английский суд только лишь с одной идей – получить обеспечительные меры на мои активы. Все. В Англии больше ничего не происходит. Обеспечительные меры, в принципе, их можно было получить в России в Арбитражном суде, но с точки зрения глобального пиара для АСВ это было замечательно. Почему? Потому что, как и вы, все остальные тоже не понимают, что происходит в Лондоне. И вот у вас есть какое представление: «Высокий суд Лондона принял сторону…». Да никакую сторону никто не принимал. Было заседание, которое длилось 15 минут. Пришли туда и сказали: вот у нас там есть какое-то дело в России и вот есть гражданин какой-то, вот он где-то тут живет, не знаем, во Франции, или в Англии. Вот вы не возражаете, если… А это нормальная процедура в Англии – вынести обеспечительные меры. Она делается без присутствия второй стороны. Вопрос в том, что вы предлагаете в случае, если это окажется не так. Вы готовы компенсировать некий ущерб материальный. Не моральный, а материальный. Что сказало Агентство по страхованию вкладов? Они сказали: мы готовы положить в депозит 100 млн долл. на случай, если то, что мы просим, вот разгласить активы и так далее, и так далее – вот эти обеспечительные меры. Это не арест активов, как это представляется, это именно обеспечительные меры. То есть, собственно, суд попросил меня на трех страничках написать, что лично мне принадлежит. Я написал и отдал это в суд. Они сказали, что, вот если вы вздумаете что-либо из этого продавать, сообщите, пожалуйста, вот этим адвокатам. Все.

Собчак: Смотрите, я так понимаю, вы заявили о том, что вы сами собираетесь судиться с Россией как с государством по делу об экспроприации…

Пугачев: Не то, что собираюсь, это происходит уже. Это в процессе.

Собчак: Где вы собираетесь судиться, в каком арбитраже?

Пугачев: Это международный арбитраж.

Собчак: Стокгольмский, гаагский?

Пугачев: Это разные площадки.

Собчак: Ну, вы в каком будете судиться?

Пугачев: Я не знаю. Это решение принимается в процессе переговоров со второй стороной. Законодательная база, она не отличается. То есть, это некое помещение, которое вам предоставляют.

Собчак: Это я понимаю, но вы для себя какой-то выбор сделали?

Пугачев: Мне абсолютно все равно. Условно говоря, заседание суда где будет проходить – здесь, или в Париже?

Собчак: Вы считаете, что вы выиграете это дело?

Пугачев: Несомненно.

Собчак: То есть, у вас есть доказательства того, что эта собственность была именно экспроприирована?

Пугачев: Абсолютно, да. 100-процентные доказательства, причем они абсолютно формализованы. Это не сказки каких-то там людей и так далее.

Собчак: Вот вы в части суда меня удивили. Скажу почему. Мы с вами очень долго первую часть интервью говорили о Путине, о ваших отношениях и вы должны хорошо его знать, учитывая сколько времени вы с ним проводили. Вы знаете, что этот человек понятийный и объявлять такой, условно, следующий этап войны в виде суда, ну, это очевидно нарваться на агрессию в любом случае со стороны нашего президента. Пытались ли вы каким-то другим способом, не знаю, послать ему письмо…

Пугачев: Писали письма, встречались.

Собчак: А когда была ваша последняя встреча?

Пугачев: Достаточно теперь уже давно, но встречались здесь, он приезжал.

Собчак: В Лондоне?

Пугачев: Не в Лондоне, в Амстердаме.

Собчак: А когда это было?

Пугачев: Ну, я уже не помню точную дату, года 1,5 назад.

Собчак: То есть, 1,5 года назад вы встречались в Амстердаме с Путиным, когда уже вся эта ситуация была и вы уже находились в Лондоне?

Пугачев: Конечно. Но не было уголовного дела, я бы так сказал.

Собчак: А как вы встречались, как была организована эта встреча?

Пугачев: Встретились, поговорили недолго. Он сказал, что «я обязательно этим займусь, напиши детали, я разберусь, помню, держу на контроле». Ну, всякие такие дежурные вещи. Он сказал: «Я, естественно, все это решу. Никаких проблем, я все понимаю, все будет замечательно».

Собчак: То есть, в личной встрече он сказал, что у него к вам претензий нет.

Пугачев: Конечно.

Собчак: Эта встреча в Амстердаме была после его выступления на Балтийском заводе?

Пугачев: Конечно, выступление-то было в 2010 году.

Собчак: В том-то и дело, поэтому я удивляюсь. Получается, что публично Путин выступил и, можно сказать, послал вам некий такой телевизионный месседж. Мы все помним это выступление, где он сказал, что «я надеюсь, что акционеры Балтийского завода и собственник одумаются и все-таки вернет деньги».

Пугачев: Одумается, и отдаст нам бесплатно все свои активы.

Собчак: Что говорит о том, что он был в курсе всей этой ситуации.

Пугачев: Несомненно. Вот это вот экспроприация и есть.

Собчак: Соответственно, вы утверждаете, что уже после этого вы встретились в 2012 году и он сказал в личной беседе, что претензий к вам не имеет?

Пугачев: Не то, что претензий не имеет… Вы просто несколько, вот, на мой взгляд, некая такая ошибочная точка зрения, что Путин занимается всякими такими нюансами, деталями. Ну да, глобально он понимает, что некий вектор, вот кто-то там его окружает. Одни ему сказали, что это так надо делать, другие – по-другому. За это время многое поменялось. То есть, он понимает, может быть, что это ошибка, что не заплатили денег. Вот забрали Красную площадь, забрали это, забрали ЕПК и так далее. То есть, вопрос: денег же не заплатили. Ну, это же понятно, для этого не нужно быть бизнесменом. Я скажу, что Путин – не бизнесмен, и не экономист, и не какой-то там специалист в этом. Но банальные такие вещи, вы же понимаете, что если вы забрали квартиру у соседа, машину и так далее, денег не заплатили, вы же понимаете. Вы можете, конечно, между собой договориться, что он плохой сосед был, музыку громко включал ночью, слушал, но это совершенно не исключает того, что хотелось бы…

Собчак: Эта встреча у вас один на один была?

Пугачев: Ну, да. Ну как, там были разные люди.

Собчак: А вы его тогда предупредили, что собираетесь судиться с Россией?

Пугачев: Да, до встречи.

Собчак: И как он на это отреагировал?

Пугачев: Никак.

Собчак: Ну что, сказал «хорошо, судись»?

Пугачев: Да.

Собчак: То есть, судя по тому, что вы утверждаете, получается, что публично Путин уже занял некую позицию по поводу вашего разбирательства по имуществу в России, верфи и Тувинского верфехранилища, а получается, что между вами в личной беседе он пообещал решить вопрос в вашу пользу?

Пугачев: Да. Надо понимать такую вещь, что кроме публичный выступлений, лично у нас этого конфликта в прямой форме, чтобы он мне сказал, мол, я вот подумал, я тебе деньги не буду платить, я у тебя заберу все. Вот этого не было никогда.

Собчак: Хорошо, но кто же заинтересован в том, по-вашему, чтобы забрать у вас эти активы? Путин или кто-то другой? Кто стоит, собственно, за этим Агентством по страхованию вкладов? Исходя из вашей версии, это должен быть какой-то человек…

Пугачев: Это детективная история. Это разные люди. Допустим, Сечин был в тот момент, в тот период.

Собчак: Кто заинтересован в экспроприации активов Пугачева в России? Сечин или Путин?

Пугачев: Еще раз: заинтересован Путин, несомненно. Это мое убеждение. Ну, просто не бывает так…

Собчак: Почему бы вам с ним напрямую не попытаться договориться?

Пугачев: О чем?

Собчак: О том, чтобы эти активы по тем или иным условиям, может быть, гораздо ниже той цены, которую вы за них хотели, перейдут государству?

Пугачев: Нет, ну, он принял решение. Мы же договорились о цене и была оценка, все было решено. Это же формальный процесс. Это поручение премьер-министра, это поручение президента. Бумаг там – тома поручений, совещаний, согласований, Росимущество и так далее.

Собчак: Что меня смущает. Из вашего рассказа Путин получается таким лицемерным экономическим деятелем, который вам в глаза говорит «решу вопрос», а за спиной пытается экспроприировать у вас активы.

Пугачев: Он их экспроприировал давно. Когда он говорит «решу», я же не понимаю, что он имеет в виду. Он говорит «я решу», а что решу?

Собчак: Вы сравнивали в одном из интервью иностранной газете вашу ситуацию с ситуацией с Евтушенковым…

Пугачев: Нет, я не сравнивал.

Собчак: Вы говорили о том, что это некая одна цепочка таких дел по переделу собственности в России.

Пугачев: Передел собственности, тотальная такая история, да.

Собчак: Но ведь в том же деле Евтушенкова очень многие эксперты сходятся на том, что одна из проблем была в том, что как раз, условно, закулисно не смогли договориться о цене вот этой сделки. И условно, если совсем грубо, Евтушенков пожадничал, за что и получил то, что получил. Может быть, в вашей ситуации было какое-то предложение по деньгам, на которое стоило согласиться, чтобы не оказаться в этой ситуации?

Пугачев: Нет. Я бы так сказал: было предложение, которое не звучало от Путина, а звучало от Сечина. Он просто исходил из того, что у него денег нет.

Собчак: Может, все-таки стоило снизить цену?

Пугачев: Откуда я знаю, может…

Собчак: Вы не жалеете о том, что вы настаивали на достаточно высокой цене?

Пугачев: Эта цена была ниже российской рыночной. То есть, я не говорю о каких-то там оценках глобальных.

Собчак: Оценка была сделана, достаточно высокая, но она все же была сформирована на максимальной загруженности этих заводов, а не реальной прибыли, которая потом как показатель была гораздо меньше.

Пугачев: Абсолютно реальной на тот момент. На реальных заказах и так далее.

Собчак: Но потом же годы показали, что эта оценка не совпадала…

Пугачев: А как вы это поняли? Я этого не понял пока. Дело в том, что, может, у меня автомобиль стоит больших денег, но если вы не умеете ездить, врезались в столб, это не значит, что автомобиль подешевел.

Собчак: Давно ли вы французский гражданин?

Пугачев: Да, давно.

Собчак: Сколько?

Пугачев: Много лет. Еще когда я жил в России, я был французским гражданином.

Собчак: Не кажется ли вам странным, что французский гражданин владел в России заводами, которые занимались, в том числе, строительством ледоколов, работающие с атомной энергетикой, военными судами.

Пугачев: Да, 100% военного надводного флота, все строилось…

Собчак: Не считаете ли вы это странным?

Пугачев: Нет, конечно. Опять же, я же не занимался операционной деятельностью, я же не был директором завода. У меня нет допуска к секретности. Я же не видел какие-то секретные документы, чертежи, как там устроены винты и так далее. То есть, это же владение. Ну, вот вы можете владеть, я не знаю, военным предприятием в Америке. Это совершенно не означает, что вам кто-то будет рассказывать какие-то военные секреты.

Собчак: Но вы знаете такие примеры, чтобы в Америке военными предприятиями владел русский гражданин? Я таких примеров не знаю.

Пугачев: Нет, я не знаю.

Собчак: Я просто к тому, что не кажется ли вам, что даже один вот этот факт вашего французского гражданства должен был вас ну, как бы предупредить, что рано или поздно этот вопрос встанет?

Пугачев: Ну вот, он встал. Я готов был продать это все. Извините, я потратил на это больше 10 лет, чтобы выстроить это производство. Я его где взял? Я же его не приватизировал, я его на рынке купил. По частям, по кускам, эти акции и так далее. Это просто была груда металлолома. Там занимались бункеровкой – заправкой кораблей. Там никакие корабли никто не строил 25 лет.

Собчак: А почему ваши активы никто не захотел купить за деньги? Чье это было решение? Покупателя же искали достаточно долго, насколько я понимаю.

Пугачев: Я вообще не искал покупателя. То есть Путин ко мне обратился. Он, собственно, и создал для этого ОСК. Вот покупатель. Вы представьте, что у вас есть частное предприятие, называется «Газпром», а потом указом президента создается государственное предприятие и тоже называется «Газпром». Вот, собственно, вам как-то придется поделить это. А «Газпром», он может быть один. То есть для меня был такой месседж, когда создали эту Объединенную судостроительную корпорацию, она как-то там, ну, то есть было понятно, мы, кстати, обсуждали это тоже с Путиным, что и как. Он говорил, что, мол, хочу как-то собрать, чтобы где-то на одной полке все лежало про корабли. Ну, там были пакеты каких-то полуобанкротившихся ненужных предприятий ремонтных и так далее. То есть, было понятно, что судостроительный комплекс, он один – «Северная верфь», Балтийский завод и так далее. В меньше степени, на самом деле, Балтийский завод. И до момента назначения Сечина председателем Совета директоров, это было неочевидно. Сразу после назначения Путин мне сделал предложение. Он сказал: «Вы с Игорем не договоритесь. А как ты относишься к тому, чтобы это продать?». Я говорю: «Я отношусь к этому замечательно». Я, собственно, создавал его для этого. Я кораблестроительный институт не заканчивал, и каких-то идей, я не фанатично отношусь к строительству кораблей и так далее. Это не моя мечта и идея. Поэтому, естественно, я это создавал для того, чтобы получить некую прибыль как инвестор. Я покупал нефтяные компании, угольные компании, кроме ЕПК. Например, компания «Русский уголь». Вот просто собрал все угольные предприятия, через год продал. Кстати, государству в лице «Роснефти».

Собчак: По этой сделки люди, эксперты, занимающиеся этим вопросом, говорят, что реальная причина конфликта – завышенная цена.

Пугачев: Это неправда. Это неправда еще и потому, что хронологически это не совпадает. Потому что, допустим, проект, который мне Путин предложил лично, я его вообще не хотел и не думал о нем, — реконструкция Красной площади. Это строительство там отеля, апартаментов и так далее. Прекрасный проект, я считаю, замечательный. Путин очень активно занимался, вовлечен был в него, даже предложил мне оператора. Он мне сказал: «Вы оператора выбрали». Я сказал: «Ну, да, там тендер идет». Он говорит, что, мол, не надо, я рекомендую вот кого-то. Представляете, вот выходит распоряжение, что этот проект надо закрыть. Через четыре года! Только за то, чтобы подписать договор о том, что я участвую в этом проекте, я заплатил 1,5 млрд просто так, за подпись.

Собчак: Хорошо, и вы отдельно на эту тему не говорили с Владимиром Владимировичем по поводу этого? Кто отобрал в итоге эту Красную площадь?

Пугачев: Я считаю, что Путин. Он передал это ФСО, но там ничего не происходит.

Собчак: Кто бенефициар?

Пугачев: ФСО.

Собчак: А какие-то конкретные люди?

Пугачев: Не, никто там ничем не занимается.

Собчак: Ну, так не бывает. Если у вас отбирают какой-то актив, или принуждают вас к какой-то сделке, от которой вы не можете отказаться. Красная площадь, строительство апартаментов – большой крутой проект. Не может быть так, что это некое ФСО. Кто конкретно?

Пугачев: Путин. Это было его прямое решение.

Собчак: То есть, на сегодняшний момент вы считаете, что этот актив, условно, принадлежит Путину через какое-то подставное лицо?

Пугачев: Да не, я не про это. Я же не знаю мотивов. То есть, условно говоря, может, я хочу, чтобы у вас не было активов.

Собчак: Так не бывает. Вот, смотрите, про ту же ситуацию с Евтушенковым. Там понятно – «Башнефть» и понятно, кто интересант: есть Игорь Иванович Сечин, который в этом активе заинтересован. Понятно, что это противостояние Сечина и, соответственно, Евтушенкова, в котором на сегодняшний момент Сечин как бы победил. Вот в вашей ситуации, давайте возьмем ту же Красную площадь как пример. С одной стороны – вы. С другой стороны кто?

Пугачев: Ну, тоже был Сечин в этой истории, как ни странно.

Собчак: То есть сейчас этот проект, условно…

Пугачев: Я не знаю, у кого этот проект, я не отслеживаю в данную секунду, в данный момент. Я разговаривал с Муровым, что за история, в чем идея. Муров участвовал в этом, потому что это ФСО.

Собчак: Участвовал каким образом?

Пугачев: Как ФСО в числе тех, кому были направлены поручения президента и так далее. Потому что было распоряжение президента, были подписаны соглашения и так далее. И он сказал: «Я не знаю. Тут мне Сечин звонил, говорит, что шеф передумал, что неактуально, сейчас неправильное время, не надо гостиницу строить». То есть, он мне этого не сказал, а сказал Сечину? Вот это странно. Я встретился, поговорил…

Собчак: Встретились с Сечиным?

Пугачев: Нет, с Путиным. И спросил, что там происходит. Еще тогда не было распоряжения. Он сказал, что, мол, сейчас такая проблема, нет помещений и вообще я не уверен, что это хорошая идея была делать гостиницу. Он сказал: «Не волнуйся, мы, естественно, тебе компенсируем». Тут же, после того, как вышло распоряжение, он подписал поручение и на протяжении 1,5 лет проходили заседания правительства. Вот он поручил первому вице-премьер Зубкову лично курировать этот вопрос и компенсировать. Там сумма порядка 1 млрд долл. Собственно, были даже какие-то разговоры на тему, а не подойдет ли тебе 0,5 млрд? Обсуждали, Кожин в этом участвовал, потому что изначально Управлению делами президента принадлежало… Управление делами вообще были стороной в соглашении. То есть, надо понимать, что на момент продажи судостроения, это такой важный момент. Когда вы спрашиваете «а как же вы согласились?», что «вот, вам предлагают, а вы даже не проверили, что они предлагают». Ну, извините, у меня в этот момент уже почти год идет какая-то непонятная история, раз в две недели совещание на тему компенсации, где там присутствует Набиуллина (тогда министр экономики). Она мне говорит: «Нет, я вообще не понимаю, как это должно произойти. Откуда мы должны компенсировать? Из бюджета?». Кудрин говорит: «А как мы из бюджета?». То есть, я понимаю, что поручение и компенсация – это совершенно разные вещи. Идет некий процесс, и я понимаю, что он непонятно каким образом завершится.

Собчак: То есть, вы понимаете, что нужно хватать и брать, пока дают.

Пугачев: Абсолютно. Вот это абсолютно мое состояние.

Собчак: Понимаете, этот же принцип, вот вы в этом смысле подтверждаете, может быть, какие-то догадки своих оппонентов. Потому что этот же принцип они, я имею в виду люди, которые обвиняют вас в растрате этих денег, применяют и к выводу, например, наличности из компании.

Пугачев: Послушайте, Ксения, никто ничего не выводил ниоткуда. Абсурд все это. Вы представьте себе, 5 лет шло расследование. После того, как я написал письмо о том, что я обращаюсь в международный арбитражный суд, вдруг я стал фигурантом уголовного дела, вдруг выяснилось, что кто-то что-то там выводил. Но до этого три года они не знали, что кто-то что-то выводил, ЦБ не знал. А ЦБ сидел в банке. То есть, его представители просто сидели в банке 24 часа в сутки.

Собчак: Давайте я вам задам другой вопрос. Куда вообще могли исчезнуть деньги ЦБ, если то, в чем они вас обвиняют, это все ложь. Вы же наверняка проводили собственное расследование?

Пугачев: Нет.

Собчак: Куда делись эти деньги?

Пугачев: Я думаю, куда они делись… На самом деле, есть два пути размещения этих средств. Первый путь – то, о чем мы говорили, что никакие там беззалоговые кредиты не давались бесплатно. И вот просто «навешать» на какой-то банк в силу того, что у него рейтинги хорошие, а потом они говорят, что они были на самом деле плохие, мы им не верили. В общем, противоречивая история. Вот представьте, вот для меня, я в 2010 году узнал, что банку дали, кстати, не 1 млрд, а почти 1,5 млрд долл.

Собчак: То есть, вы говорите о том, что вы не знали про эти кредитные деньги.

Пугачев: Я об этом не знал, это факт. Вопрос в другом. То есть, представьте мое эмоциональное ощущение. То есть, я думаю, это странно: какие-то хорошие ребята, топ-менеджеры, им просто вот так вот раздают…

Собчак: На ваш взгляд, куда исчезли эти деньги?

Пугачев: Я думаю, что часть поделили.

Собчак: Кто?

Пугачев: Участники, те, кто давал кредиты, кто давал откаты. Это же не то, что там сидел Игнатьев и лично распределял. Ну, представляете – это империя, Центральный банк.

Собчак: То есть, поделили топ-менеджеры, в том числе Дмитрий Амунц, Александр Диденко?

Пугачев: Нет. Амунц не являлся сотрудником банка, поэтому он ничего там делить не мог.

Собчак: Действительно ли вот эти люди пошли на сегодняшний момент на сделку с правосудием и стали давать показания?

Пугачев: Я так понимаю, что Амунц ни на какую сделку с правосудием не пошел, а Диденко – да. Его освободили из-под стражи за всякие показания, которые не соответствуют действительности.

Собчак: Ложные?

Пугачев: Конечно, заведомо ложные.

Собчак: А дают они их почему, на ваш взгляд?

Пугачев: Потому что выбор между тюрьмой и ложными показаниями. Я даже в этом смысле их не осуждаю. Ну, вот их поставили в такие условия. Такая карательная судебная процессуальная система.

Собчак: С этим тоже понятно. Давайте еще поговорим о тувинском большом бизнесе, который тоже, по вашему, был экспроприирован. Были ли у вас на тот момент какие-то отношения с Рамзаном Кадыровым и как он, помимо фотографии с Байсаровым, о которой вы рассказывали, фигурировал в этой сделке, если фигурировал, конечно?

Пугачев: Нет, у меня с ним никаких отношений не было. Я его не знаю и никогда не встречался. В том числе и с Байсаровым.

Собчак: Просто я читала о том, что в момент торга по этому угольному месторождению вы говорили о том, что Руслан Байсаров присылал вам фотографию Рамзана Кадырова с ним с желанием снизить, скажем так, сбить цену.

Пугачев: Не совсем так. Присылал ее не Байсаров, присылал ее Игорь Алтушкин. Такой русско-чеченский бизнесмен, который живет в Сибири, у него там какая-то медная компания и так далее. Собственно, это сторона в договоре по покупке этого месторождения, акционером которого был мой старший сын. Вот, собственно, все.

Собчак: Смотрите, сначала Байсаров был вашим партнером…

Пугачев: Да не был он никаким моим партнером. Я его в жизни никогда не видел. Более того, в договоре четко совершенно прописано… Во-первых, не моим, потому что акции принадлежали моему сыну, и он потратил, я думаю, 1,5 года на работу со всякими западными адвокатами, потому что представляли Алтушкина тоже американские адвокаты. То есть, все это было достаточно сложно. Я этим не занимался.

Собчак: Сейчас кто является владельцем этого актива?

Пугачев: Байсаров, Кадыров, Алтушкин, я не знаю формально детали.

Собчак: То есть, вся эта схема, по вашему, была сделана в их интересах?

Пугачев: Очевидно. Ну, как, президент написал прямое письмо. Вы же помните этот скандал, когда Байсаров написал, что, мол, я там был директором, мне там не нравится, передайте-ка мне лицензию на мою компанию. Он сказал Шувалову разобраться, передать, решить. Моментально все решили. Что за чудо?

Собчак: То есть два главных интересанта по вашим двум крупнейшим активам (просто, чтобы мы поставили на этом точку) – это Сечин и, соответственно, Байсаров и Алтушкин.

Пугачев: Опять же, финально все интересанты – это Путин. Без его участия ничего не происходит. Условно говоря, Алтушкин – это некий технический человек. Кстати, организатором сделки был Credit Suisse.

Собчак: Вы рассчитываете получить политическое убежище в Англии?

Пугачев: Не знаю. Пока у меня такой идеи нет.

Собчак: То есть, вы за этим не обращались?

Пугачев: Нет. Я гражданин Евросоюза, мне никакое политическое убежище не нужно.

Собчак: Как вы считаете, чем закончится дело о вашей экстрадиции, которому был сейчас дан ход?

Пугачев: Во-первых, ход никакому делу ни о какой экстрадиции не дан. То есть, это нормальная такая процедура, когда присылают, не знаю, тысячи запросов на кого бы то ни было. Собственно, это формальная процедура, когда должны поставить печать и сказать, что надо это рассмотреть.

Собчак: То есть, вы считаете, что экстрадиции не будет?

Пугачев: Нет, конечно.

Собчак: Уверены?

Пугачев: Абсолютно.

Собчак: А почему?

Пугачев: Ну как, это политически мотивированное дело. Собственно, что произошло: сначала отобрали все активы, потом возбудили уголовные дела, а теперь говорят, мол, а теперь его к нам сюда пришлите, мы его разорвем здесь. Вот, собственно, вся история. Она очень простая.

Собчак: Вроде да, вроде она простая. Вот есть такой вопрос, он не совсем в бизнес-плоскости. Вот не кажется ли вам, что получается ситуация, при которой, пока вы были в России, пока все эти активы были, нельзя сказать, что вы были каким-то таким борцом за демократические ценности.

Пугачев: Нет, конечно. На Болотную площадь я не выходил.

Собчак: То есть, сказали вам с Сурковым работать – пожалуйста. Нужно судить с «Новой газетой» — вы судились.

Пугачев: Не, ну с «Новой газетой» я судился по совершенно очевидным причинам.

Собчак: Ну, понятно.

Пугачев: А что здесь такого?

Собчак: В общем, я имею в виду, что вы были человеком, который принимал систему, которая была, и знали ее правила. Знали лучше, чем кто-либо другой.

Пугачев: Ну, она меня, конечно, не устраивала. У меня были огромные противоречия.

Собчак: Она много кого не устраивает. Но вы не давали на эту тему интервью, вы как бы тихо обсуждали…

Пугачев: А смысл? Я это обсуждал и с Путиным, и с окружением, со всеми. А что я должен был?.. Как вы себе это представляете, если я общаюсь с Путиным, мне надо было выйти, интервью дать? Черкесов уже дал интервью, помните?

Собчак: Какое интервью?

Пугачев: Ну, Черкесов дал интервью, что спецслужбы должны чего-то там. После чего он потерялся как-то сразу. То есть, в чем идея? Ну, вы со мной общаетесь, а я говорю: вы знаете, мы общаемся-то общаемся, давайте, чайку лучше попьем, а вы, если мне сказать что-то хотите, идите, интервью дайте в «Коммерсанте», а я потом прочту. Или куда я должен, на Болотную площадь выйти с транспарантом? В чем идея-то?

Собчак: Я немножко о другом. Не кажется ли вам, что сегодняшняя ситуация будет расценена как, условно, жил-был Пугачев в путинской России, имел ресурс общения с президентом…

Пугачев: А что мне эти ресурсы? Он мне подарил что-то?

Собчак: …А сейчас ситуация изменилась, сейчас его преследуют и он пытается это дело из чисто экономического сделать политическим.

Пугачев: Оно и есть политическое. Вы поймите, я же общался не с чиновниками из Министерства финансов. То есть, собственно вся элита современной России, она так или иначе в этом участвовала. Там Козак проводил какие-то совещания, мы с ним это обсуждали. Вот у меня был разговор с Козаком по телефону (я уже был здесь). В Белом доме проходит заседание Совета директоров частного предприятия. Пункт №1 (он единственный) – поменять директора с этого на того. Я позвонил и говорю: «Слушай, вы с ума сошли? Как ты у себя в кабинете (причем они стенографируют, у меня там стенограмма), это же 100% частное предприятие. Ты рассылаешь какие-то бумажки в секретариат, что приезжайте в 10:00 члены Совета директоров частного предприятия, я, вице-премьер правительства РФ буду проводить заседание Совета директоров. Вопрос: смена директора». Что он мне говорит на это, как вы думаете?

Собчак: Не знаю.

Пугачев: Он мне говорит: «Слушай, ничего личного. Шеф поручил – я делаю».

Собчак: Смотрите, я просто в завершение нашей долго беседы, мы, мне кажется, покрыли сегодня огромный круг вопросов, все-таки я хочу вернуться. Смотрите, вы сами говорите, говорили работать с Сурковым – работали, на Болотную не ходили…

Пугачев: Мне никто не говорил работать с Сурковым.

Собчак: Дайте мне задать вопрос, я очень прошу. То есть, у нас об этом был разговор: сказали, что надо – все делали. Почему тогда, как вы считаете, ваше дело не экономическое, а политическое. В чем, собственно, вы являетесь политически преследуемым бизнесменом в России?

Пугачев: Во-первых, я не бизнесмен, а политик в большей степени. Мы с этого начали.

Собчак: Но вас же не как политика преследуют.

Пугачев: Ну, как вам сказать…

Собчак: Вас же не преследуют из-за того, что, будучи в Сенате, вы проголосовали против закона имени Димы Яковлева. Вас же не за это преследуют?

Пугачев: Не за это. Но дело в том, что политическая мотивация, она не всегда выражается в таких примитивных формах.

Собчак: Ну, вот в чем? В экономической составляющей мы примерно разобрались. В чем политическая составляющая?

Пугачев: Я же все объяснил. Это же не какие-то там бизнесмены принимали участие в разграблении моего имущества. Это было некое такое экономическое преступление. Надо было в прокуратуру заявление написать и этого было бы достаточно. Непосредственно глава государства, премьер-министр, президент и так далее принимали конкретные решения. Он говорит: «Если акционеры не одумаются, мы примем жесткие меры». Вот в этом и есть политическая мотивация. А в чем она еще должна выражаться. Я же не говорю, что я инакомыслящий, я листовки разбрасывал, а меня преследуют как диссидента.

Собчак: То есть, против вас просто используют политический ресурс.

Пугачев: Абсолютно. Какой выше может быть ресурс, чем ресурс президента России? То есть, он соседнюю страну взял, кусок захватил себе, а все говорят: да, мы не знаем, каким там танки, не танки, они в отпуске, не в отпуске. Слушайте, просто вы сравните ситуацию. Ну, забрал он судостроение, забрал это, подарил Кадырову. Может, он ему лоялен, он его любит, сказал, мол, вот тебе лицензия на это.

Собчак: Тогда у меня последний вопрос по этой теме. Встреча, по вашим словам, в Амстердаме была, разговоры были и ничем не закончились. Может быть, стоило написать письмо Путину о том, что давайте договоримся, условно, полюбовно, я на все согласен?

Пугачев: Во-первых, я «на все» не согласен. А условное письмо, оно, естественно, есть и даже несколько, но в рамках арбитража. Его писали адвокаты.

Собчак: Вам ответили?

Пугачев: Ответили. Возбудили новое уголовное дело две недели назад.

Собчак: Ну что, я надеюсь, что ваш оптимизм по поводу того, что экстрадиции не будет, он подтвердится решениями. Я вам желаю в этом смысле, чтобы так плачевно все это для вас не закончилось.

Пугачев: В этом я не сомневаюсь.

Собчак: Последний вопрос мой такой. Вот вы верующий человек. Вы сами говорили о том, что участвовали непосредственно и в назначении Путина, и во многих вещах, связанных с тем, как выстраивалась политика. Не думаете ли вы, что все, что с вами произошло, это своеобразная кара Господня за какие-то ваши деяния?

Пугачев: Конечно, думаю. За все приходится отвечать. Знаете, благими намерениями вымощена дорога в ад. То есть вопрос, был ли у меня какой-то злой умысел в этот момент? Конечно, нет. Мечтали мы о светлом будущем Российской Федерации? Да. То есть, все было абсолютно прозрачно и очевидно. Случилось то, что случилось. Но я бы не стал это, как православный человек, как-то мистифицировать, но Господь каждому дает крест, которое он способен понести. То есть, только по силам, ничего больше. Поэтому, ну, значит, вот так должно случиться.

Собчак: Я вам дарю «Житие протопопа Аввакума».

Пугачев: Спасибо.

Собчак: Читали эту книгу?

Пугачев: Нет. Ну, вот у вас, может быть, будет много свободного времени и вы сможете прочитать.

Пугачев: Много свободного времени? Пока я не думаю…

Собчак: Если вдруг будет. Если рассмотрим пессимистический прогноз, то будет много свободного времени.

Пугачев: Я бы не хотел. Это худший вариант для меня.

Собчак: Я вам желаю удачи. Спасибо большое за это интервью.

Оригинал материала: Телеканал «Дождь»

«Пугачевский мятеж. Как беглый олигарх потерял миллиарды и шанс договориться с Россией»

Банкир Сергей Пугачев, гражданин Франции, проходящий по уголовному делу и скрывающийся в Лондоне, считает, что на него готовилось покушение «в стиле КГБ». Он рассказал об этом 29 июня британской газете Daily Mirror. Так Сергей Пугачев продолжает доказывать, что его преследуют по политическим причинам, а не за экономические преступления.

Следующий шаг – подать в суд на Россию. Он обвиняет власть в экспроприации четырех активов стоимостью $15 млрд (данные Пугачева) и надеется повторить успех акционеров ЮКОСа. Примерно год назад он написал об этом Владимиру Путину (копии писем, которые бывший банкир передал в приемную президента, имеются в распоряжении Slon и «Дождя»). В посланиях президенту бизнесмен перечисляет претензии к России, а также высокопоставленных недоброжелателей, которых он винит в своих бедах.

Тем временем в Великобритании против бизнесмена уже идут два судебных процесса. Российское Агентство по страхованию вкладов год назаддобилось замораживания активов общей стоимостью £1,17 млрд (чуть более 100 млрд рублей), а недавно по запросу Генпрокуратуры РФ в Вестминстерском суде начались слушания об экстрадиции Пугачева на родину. Здесь ему грозит до десяти лет тюрьмы.

Российская сторона утверждает, что Пугачев вор, который «должен сидеть в тюрьме». Сам банкир старательно эксплуатирует образ невинной жертвы. Разобравшись в судьбе активов беглого бизнесмена, Slon и «Дождь» пришли к выводу, что ни первая, ни вторая версия не отражают действительность. Судьба Пугачева – яркая иллюстрация заката эпохи поздних олигархов, сделавших состояния в нулевые благодаря близости к власти, но не сумевших сохранить с ней хороших отношений.

Чем важна история банкира Пугачева?

Если СКР добьется экстрадиции, это будет первый прецедент, когда Великобритания выдаст российского бизнесмена. Что сильно пошатнет представление о Лондоне как о главном «заповеднике» предпринимателей и политиков, впавших в немилость в России.

С другой стороны, если Пугачев докажет факт экспроприации своего бизнеса, могут последовать новые аресты зарубежных активов РФ – то, что мы сейчас наблюдаем в Бельгии в рамках «дела ЮКОСа».

Кто такой Пугачев?

Бизнесмен, чье состояние в 2008 году журнал Forbes оценивал в $2 млрд. Среди активов числились банк, судостроительные верфи, месторождение с крупнейшими в России запасами угля, девелоперские проекты, а также французская сеть Hediard, торгующая деликатесами, газета France Soir, православный канал «Московия» и гламурный Luxe TV, недвижимость на Лазурном Берегу и в Лондоне.

А еще Пугачев близко знал Владимира Путина до того, как тот стал президентом. Именно банкир, по его собственным словам, показал Путину резиденцию Ново-Огарево, в бытность сенатором на протяжении нескольких лет имел собственный кабинет в Кремле и был вхож к главе государства.

Как Пугачев сделал состояние?

Бизнес Пугачева всегда строился на близости к государству. В середине 1990-х в его небольшом Межпромбанке обслуживались счета членов семьи Ельцина. Банкир сыграл важную роль в президентской кампании 1996 года, пригласив в Россию американских политтехнологов. Благодаря их усилиям, если верить статье «Yanks to the Rescue. The secret story of how American advisers helped Yeltsin win» в журнале Time и снятому по мотивам фильму «Spinning Boris», рейтинг Ельцина удалось поднять с 6% до более чем 30% (хотя, по словам Дмитрия Медведева, решающую роль на тех выборах сыграли не технологии, а фальсификации).

В любом случае после победы Ельцина дела Пугачева пошли в гору. У Межпромбанка появились совместные проекты с Управделами президента. Тогда же бизнесмен близко познакомился с Владимиром Путиным. Тот курировал российскую заграничную собственность в Управделами президента, а Пугачев придумывал, как получить кредиты под это имущество. Вероятно, к этой эпохе относится рассказ банкира, как однажды в праздничный день, после долгого разговора о делах, он позвал чиновника с собой на службу в Сретенский монастырь. Там будущий президент познакомился с наместником монастыря Тихоном (Шевкуновым), своим будущим духовником.

Настоящий расцвет бизнеса Пугачева пришелся на нулевые. В 2001 году он был избран в Совет Федерации от Республики Тыва. Вскоре принадлежащая ему Енисейская промышленная компания (ЕПК) получила лицензию на разработку Элегестского угольного месторождения, крупнейшего в России, расположенного как раз в Тыве. Как утверждают источники Forbes, лицензия обошлась всего в $1 млн, а запасы угля приближаются к миллиарду тонн стоимостью $4–4,5 млрд (оценка KPMG, проведенная в 2011 году, была предоставлена Slon самим Пугачевым).

Главная проблема Элегестского месторождения – отсутствие транспортной инфраструктуры. Чтобы вывозить уголь, нужно было протянуть железную дорогу длиной 400 км через тайгу, болота и горы. Очевидно, столь дорогостоящий проект не мог осилить частный инвестор, но у сенатора был план. Летом 2006 года на Петербургском международном экономическом форуме президент Путин, посетив стенд Республики Тыва, велел обратитьособое внимание на проект ветки Кызыл – Курагино. Осенью того же года правительство согласилось профинансировать строительство за счет государственного Инвестиционного фонда. Летом 2008 года было решено, что государство выделит 49 млрд рублей, а инвестор, ЕПК, – 82 млрд рублей.

Другой важнейший актив Пугачева – судостроительные предприятия. В 2002 году он приобрел 75% ОАО «Северная верфь», одного из крупнейших судостроительных заводов, простаивающего без заказов. Банкиру удалось загрузить предприятие работой. Если в 2004 году выручка составляла 550 млн рублей, то в 2005-м подскочила до 13 млрд рублей – главным образом благодаря сдаче заказчику, Китаю, эскадренного миноносца. Пугачев сумел вернуть заказ на постройку двух подобных судов на «Северную верфь», хотя ранее он отошел было Балтийскому заводу.

В том же 2005 году «Северная верфь» выиграла важнейший конкурс Минобороны на создание фрегата, военного корабля дальней морской зоны, стоимостью $320–400 млн. Подобное судно впервые строилось в России за последние 15 лет. Этот конкурс сыграл существенную роль в судьбе «Северной верфи»: со временем предприятие стало единственным поставщиком всего надводного флота для ВМФ. Сейчас портфель только в рамках гособоронзаказа превышает 200 млрд рублей до 2020 года.

Кроме того, в 2005 году Пугачев купил ОАО «Балтийский завод» – предприятие, переживающее нелегкие времена. Впрочем, банкир не собирался его спасать: он планировал перенести атомное судостроение на «Северную верфь», а территорию завода на Васильевском острове по соседству с выставочным комплексом Ленэкспо отдать под жилую застройку. Стоимость проекта по возведению 2,2 млн квадратных метров бизнесмен оценивал в $3 млрд.

Существовали и другие девелоперские проекты. Еще в 2004 году Пугачев подписал с Управделами президента контракт на строительство пятизвездочного отеля на 158 номеров плюс апартаменты по адресу Красная площадь, дом 5. Взамен бизнесмен выделил 1,5 млрд рублей Министерству обороны для возведения жилья для военных. Весь проект на Красной площади, по мнению Пугачева, стоил 41 млрд рублей. Наконец, банкир владел более 60 га земли на Рублевке, где рассчитывал построить коттеджный поселок, как раз вблизи президентского Ново-Огарева. По мнению Пугачева, эта земля стоила $740 млн.

На пике богатства Forbes оценивал состояние банкира в $2 млрд. Однако бизнес Пугачева всегда отличался непрозрачностью, возможно, это не точные данные. Сам сенатор утверждает, что цена его активов доходила до $15 млрд.

И что пошло не так?

В 2007 году Межпромбанк (МПБ) разместил еврооблигации на €200 млн. Деньги, вероятно, были вложены в Элегестское месторождение. По крайней мере, там кипела работа: весной 2008 года была добыта первая партия угля. На грузовиках-углевозах сырье везли за 400 км на ближайшую железнодорожную станцию.

Однако кризис сильно подкосил бизнес. Пугачев собирался экспортировать уголь в азиатские страны, например в Японию. «Летом 2008 года цена коксующегося угля на австралийских площадках (оттуда в том числе уголь поставляют в Азию. – Slon) перешагивала через $400 за тонну, а к концу года упала до $140», – вспоминает аналитик БКС Олег Петропавловский. Элегестское месторождение оказалось не таким уж лакомым куском. Под вопросом была и будущая железная дорога. Долго шли бюрократические согласования, проектирование ветки началось лишь весной 2009 года (ранее предполагалось, что это будет 2008 год). И стало понятно, что из-за кризиса государственное финансирование сократится. Кроме того, рассказывает наш источник, на шахте произошла авария, она простаивала, из-за чего стоимость активов также упала.

Одновременно проблемы с фондированием наблюдались у Межпромбанка. Осенью 2008-го он привлек на беззалоговом аукционе кредит ЦБ в размере 31,8 млрд рублей под довольно высокую ставку 11,25%.

Сложно сказать, что стало поворотной точкой, но в 2009 году Пугачев решил избавиться от активов в России и уехать за границу. Источник в правительстве утверждает, после 2004 года сенатор уже практически был не вхож в Кремль. А бывший сотрудник администрации президента добавляет, что Путину слишком часто жаловались на то, что Пугачев пытался решить деловые вопросы, прикрываясь именем президента: он всюду рассказывал, что действует якобы по поручению Путина, что для президента подчас было сюрпризом. Распространенным слухом, например, является история, как Пугачев якобы занимался среди крупных бизнесменов краудфандингом на предвыборную кампанию Путина 2000 года. Но его об этом не просили – и деньги до избирательного штаба якобы не дошли. В итоге, вспоминает бывший сотрудник администрации, Путин сначала пытался одернуть друга, а потом решил дистанцироваться: перестал встречаться, затем Пугачева перестали соединять с президентом даже по телефону.

В марте 2009 года президент Медведев расторг контракт с бизнесменом на постройку пятизвездочного отеля на Красной площади и передал здание в ведение Федеральной службы охраны. Пугачев утверждает, что никакой компенсации не получил.

Как Пугачев выводил деньги (версия следователей)?

Из решения российского суда и заявлений СКР следует, что в 2008–2009 годах банкир активно выводил деньги из Межпромбанка. Было два способа. Во-первых, банк выдавал ничем не обеспеченные и заведомо невозвратные кредиты фирмам-однодневкам, вероятно, связанным с руководством. Генеральные директора десяти из сорока девяти компаний позже говорили следователю, что не имели отношения к записанным на них фирмам. Что-то вовсе было оформлено на охранников банка. Уже летом 2009-го объем необеспеченных кредитов составлял 56,5 млрд рублей.

Во-вторых, займы выдавались компаниям, предоставившим в залог акции OPK Mining Ltd и Енисейской промышленной компании. То есть банк Пугачева выдавал кредиты под залог угольных активов, принадлежащих Пугачеву же. По ним набежало еще 68,5 млрд рублей. К моменту отзыва лицензии на невозвратные кредиты приходилось 125 млрд рублей, или около 80% всей ссудной задолженности. Так пропали средства клиентов банка и кредит ЦБ. По словам первого зампреда Банка России Геннадия Меликьяна, деньги осели в швейцарском банке либо пошли на покупку частного самолета для Пугачева.

Важно, что ЦБ как-то слишком поздно обрушил гнев на МПБ: лицензия была отозвана в октябре 2010-го, хотя регулятор знал об описанных махинациях почти за год до этого. С сентября по декабрь 2009 года в Межпромбанкепроходила проверка. Почему МПБ не лишился лицензии раньше? В пресс-службе ЦБ на запрос Slon не ответили.

Почему он сразу после этого не сбежал?

Если верить суду и СКР, вывод денег из МПБ закончился уже летом 2009 года. Однако сенатор не спешил покидать Россию. Почему? Банкир надеялся продать судостроительные активы и угольное месторождение. Важно понимать и то, что не все 125 млрд рублей, о которых мы говорили выше, были выведены за границу. Частично займы рефинансировали такие же «технические» кредиты, выданные ранее и направленные в реальный сектор – на развитие верфей, угольных и других активов. Пугачев не собирался так просто расставаться со своей империей.

К тому времени появилась государственная Объединенная судостроительная корпорация (ОСК), консолидирующая верфи. «Путин хотел все, что про кораблики, сложить на одну полку», – рассказывает Пугачев в интервью «Дождю». Он говорит, что в ноябре 2009 года лично встретился с премьер-министром и тот пообещал выкупить верфи по рыночной цене.

Пугачев заказал оценку судостроительных активов (двух верфей и конструкторского бюро «Айсберг») российской аудиторско-консалтинговой группе BDO и японскому инвестбанку Nomura. Первые заявили, что предприятия стоят $3,282 млрд, вторые – $4,23 млрд (по максимальной оценке). По словам банкира, окончательная цена сделки, согласованная с правительством РФ, составляла $5 млрд. А утвержденная схема выглядела так: акции верфей приобретает компания «ВЭБ-Инвест», «дочка» Внешэкономбанка, сделку финансирует Центробанк под залог облигаций ВЭБа.

Однако происходящее, говорит Пугачев, не нравилось Игорю Сечину, председателю совета директоров ОСК и вице-премьеру, курировавшему промышленность и оборонку. Якобы он активно вмешивался в переговоры и добился выхода ВЭБа из сделки. Сама же госкорпорация готова была заплатить, по разным данным, от 23 млрд рублей до 29 млрд рублей, то есть меньше $1 млрд на тот момент. «У Сечина просто больше не было денег», – жалуется Пугачев.

Так переговоры затянулись и зашли в тупик.

Как у Пугачева отняли верфи?

В феврале 2010 года, несмотря на бедственное положение, Межпромбанк при помощи Credit Suisse привлек – через облигации – $200 млн. А в июле предстояло рассчитаться с инвесторами первого размещения, выплатив им €200 млн. Рейтинговое агентство Fitch, наблюдая за трудностями МПБ,выставило банку «негативный статус». Тут же отреагировал ЦБ, потребовав выплатить прежний беззалоговый кредит либо обеспечить его залогом.

Пугачев согласился заложить верфи. Он рассказывает, что воспринимал происходящее как временное явление: мол, пусть акции побудут в залоге, пока он торгуется с ОСК, затем он продаст бумаги, как договаривались, за $5 млрд, погасит кредит ЦБ (правда, банкир вообще отрицает свое участие в этом кредите, об этом ниже) и кэшем получит $4 млрд. Именно такие переговоры велись с Игнатьевым, председателем Центробанка, уверял беглый банкир в интервью «Дождю». В июле 2010 года Пугачев заложил судостроительные активы.

Однако банкир по-прежнему остро нуждался в деньгах. Нужно было выплачивать кредит ЦБ, рассчитываться с покупателями облигаций и другими кредиторами. Тут-то появился новый, пожалуй, самый роковой участник истории – госбанк ВТБ. Он пообещал Пугачеву кредит $400–600 млн под залог угольных активов.

Дальше события развивались стремительно. Августовским вечером сенатор вызвал в свой кабинет топ-менеджера Межпромбанка Марину Илларионову и приказал снять обременение с OPK Mining Ltd и ЕПК (эти акции, напомним, были заложены по «техническим» кредитам в Межпромбанке). Пугачев объяснил, что уже завтра должен показать ВТБ справку об отсутствии обременения. Позже Илларионова рассказывала следователям, как, вернувшись к себе, обнаружила на столе пачку готовых соглашений о расторжении договоров залога. Она просмотрела первые несколько документов и, поняв, что все одинаковые, подписала всю кипу. Позвонила боссу и поехала домой, еще не осознавая, что итогом вечера станет суд и солидарная ответственность с Пугачевым на 68,5 млрд рублей.

ВТБ так и не дал кредит. Точнее, совместно с «Северсталью» он предложил $480 млн на полгода и под 20% годовых, причем «Северсталь» требовалаоперативного управления Элегестским месторождением. Пугачев, рассчитывающий на ставку 13%, не согласился идти в кабалу. «Что касается неадекватного предложения со стороны ВТБ и “Северстали”, могу констатировать, что это было началом жесткого рейда со стороны этих двух контролируемых Путиным участников рынка», – позже расскажет корреспонденту Slon бывший сенатор. В пресс-службе ВТБ от комментариев отказались.

Внезапно ЦБ отозвал лицензию у Межпромбанка. Причиной был незаконный вывод активов: то самое снятие залога с акций угольных компаний в момент переговоров с ВТБ. После отзыва лицензии МПБ признали банкротом, Пугачев автоматически лишился заложенных верфей.

Эти активы ЦБ вскоре передал в доверительное управление ОСК. Госкорпорация назначила гендиректоров намного раньше, чем официально выкупила верфи на аукционе. И заплатила всего 13 млрд рублей. Процедура оценки, по словам Пугачева, была отнесена к гостайне. Как получилось, что ЦБ, принявший активы под залог кредита 32 млрд рублей, продал их всего за 13 млрд рублей? В пресс-службе ЦБ на этот вопрос не ответили.

Комбинация, которую провернули против Пугачева, не лишена изящества. Грубо говоря, сначала банкира вынудили заложить верфи под кредит Центробанка. Затем ВТБ предложил ему другой кредит, в котором Пугачев тоже остро нуждался. Ради этого кредита бизнесмен решился на правонарушение – снял обременение с угольных активов, заложенных ранее в его же банке. С кредитом ВТБ не получилось, банк Пугачева лишился лицензии ЦБ, а вместе с ней Пугачев лишился судостроительных верфей, своего главного имущества.

В итоге, надеясь выручить более $4 млрд, опальный банкир не получил ни копейки. А ОСК, готовая выложить почти $1 млрд, потратила в 2,5 раза меньше. Сечин переиграл Пугачева.

Как у Пугачева отняли угольные активы?

Неприятности некогда могущественного банкира не исчерпались историей с верфями. Летом 2010 года (еще до переговоров с ВТБ) он вроде бы нашел покупателя на Элегестское месторождение, японскую Mitsui. Позже Пугачевуверял Forbes, будто японцы оценивали бизнес в $5 млрд (напомним, запасы угля стоили до $4,5 млрд, по мнению KPMG). Однако премьер Путин запретил продавать компанию иностранцам.

Российские покупатели давали совсем другие деньги. В 2011 году банкир подписал договор с владельцем Русской медной компании Игорем Алтушкиным. Тот должен был выплатить $800 млн сразу и еще $2,4 млрд, при соблюдении ряда условий, в течение шести лет. Однако промышленник перечислил $150 млн и перестал платить. А в ответ на претензии якобы прислал совместное фото с главой Чечни Рамзаном Кадыровам и рассказал о могуществе своего бизнес-партнера Руслана Байсарова.

Хозяин Русской медной компании отказался от комментариев. «Алтушкин путем реализации мошеннических схем сумел захватить ЕПК, не рассчитавшись по заключенному со мной контракту и ссылаясь в оправдание своих действий на Ваш якобы прямой запрет платить мне деньги», – пишет Пугачев в письме на имя Путина.

Впрочем, есть более прозаическое объяснение поведения Алтушкина. Вскоре после сделки по продаже ЕПК активизировалось Агентство по страхованию вкладов (АСВ), конкурсный управляющий Межпромбанка. Юристы пообещали оспорить махинацию, которую Илларионова и Пугачев провернули тем августовским вечером, и вернуть акции угольных компаний под залог, то есть в собственность МПБ. Тогда новым хозяевам ЕПК пришлось бы либо выплачивать долг 68,5 млрд рублей, либо терять актив. В конце концов, Енисейскую компанию просто бросили, Роснедра аннулировали ее лицензию на добычу угля. В 2013 году право разрабатывать Элегестское месторождение приобрела Тувинская энергетическая корпорация Руслана Байсарова за 548 млн рублей.

Пугачев, имевший актив стоимостью $3–5 млрд, получил лишь $150 млн.

Как Пугачев попал под уголовное дело?

АСВ, ставшее конкурсным управляющим МПБ, быстро обнаружило вывод денег на 125 млрд рублей, который мы описали выше. Сотрудники обратились в Арбитражный суд Москвы, чтобы привлечь Пугачева и топ-менеджеров к субсидиарной ответственности по долгам банка на сумму 75 млрд рублей (такова была дыра между имуществом, активами и обязательствами). В апреле текущего года арбитраж удовлетворил этот иск, позже АСВ выиграло и апелляцию.

Параллельно, еще осенью 2010 года, сотрудники агентства подавали заявления в правоохранительные органы. Уголовное дело было возбуждено в начале 2011 года, вскоре Пугачев, используя дипломатический паспорт, улетел в Ниццу. Затем он поселился в Лондоне. Сейчас против него выдвинут ряд обвинений, самое серьезное, присвоение или растрата чужого имущества (ч. 4 ст. 160 УК РФ), грозит лишением свободы до десяти лет. Бизнесмен находится в международном розыске, в январе 2015 года Генпрокуратура РФ направила запрос в Великобританию об экстрадиции. Недавно стало известно, что делу дан ход – слушания идут в Вестминстерском магистратском суде.

Еще год назад АСВ добилось замораживания активов Пугачева на £1,17 млрд. По информации Daily Mail, бывшему сенатору разрешено тратить не более £10 тысяч в неделю (чуть больше 850 тысяч рублей), не считая юридических расходов. Апелляция по этому делу, говорит бывший сенатор, назначена на октябрь 2015 года.

Пугачев упорно не признает своей вины в хищении средств Межпромбанка: по его словам, топ-менеджеры делали все за его спиной, а сам сенатор с 2001 года не участвовал в судьбе банка, передав актив в новозеландский траст, бенефициарами которого выступали его дети.

Это сомнительно. Во-первых, в проспекте эмиссии облигаций МПБ, датированном февралем 2010 года, Пугачев прямо назван контролирующим лицом. Во-вторых, топ-менеджеры банка, работавшие в разное время, называют его фактическим руководителем, имевшим даже собственный кабинет. В-третьих, Пугачев присутствовал на встречах в ЦБ, посвященных Межпромбанку, в 2010 году, а также на совещании в правительстве РФ по тому же вопросу 20 сентября 2010 года (это подтверждено протоколом).

По словам бывшего сотрудника правительства, Пугачев никогда не отказывался от урегулирования долга Межпромбанка и не подвергал сомнению тот факт, что именно он – его собственник.

Бывший банкир, являющийся и еще гражданином Франции, в свою очередь, намерен подать в суд на Российскую Федерацию. Он утверждает, что у него экспроприировали четыре актива (верфи, угольное месторождение, девелоперские проекты), чья стоимость на тот момент составляла $15 млрд. Цифра впечатляет: если бы в 2010 году Пугачев действительно владел подобным состоянием, то был бы вторым миллиардером России, вклиниваясь в рейтинге Forbes-2010 между Владимиром Лисиным и Михаилом Прохоровым. Но в том году он даже не вошел в первую сотню.

В письме на имя президента Путина, датированном декабрем 2014 года (банкир пишет их из Лондона), Пугачев перечисляет людей, якобы являющихся участниками преступного сговора против него. Это бывший глава ЦБ Сергей Игнатьев, промышленник Игорь Алтушкин и первый заместитель гендиректора АСВ Валерий Мирошников. Именно Мирошников, пишет Пугачев, «является главным действующим лицом организованной против меня кампании». С его слов, чиновник начал травлю бывшего сенатора, чтобы скрыть собственные преступления по расхищению конкурсной массы Межпромбанка. Кроме того, сотрудники АСВ, по версии Пугачева, вымогали у него $350 млн, угрожая физической расправой и пользуясь коррупционными связями в СКР.

Экстрадируют ли его?

«Мне неизвестны случаи, когда бы российских бизнесменов экстрадировали из Великобритании в Россию, – говорит руководитель международной практики Nektorov, Saveliev & Partners Марат Давлетбаев. – Даже если запрос на выдачу подан в связи с обычным уголовным преступлением, английский суд может сделать вывод, что преследование лица ведется по политическим мотивам». В качестве примера юрист приводит экс-главу казахстанского БТА-банка Мухтара Аблязова и бывшего председателя правления «Банка Москвы» Андрея Бородина. Генпрокуратура Казахстана направила запрос на экстрадицию Аблязова в январе 2011 года, но уже через полгода беглый банкир получил политическое убежище, став недосягаемым для правосудия на родине. Аналогичным образом поступил Андрей Бородин, сумевший убедить британцев, будто за его преследованием стоит лично Дмитрий Медведев.

Как гражданин Франции Пугачев вряд ли может претендовать на политическое убежище в Великобритании, сам он в интервью «Дождю» отрицал подобное намерение. Однако интересно другое. С тех пор как начался суд по экстрадиции, Пугачев активно раздает интервью, ругая путинский режим. Например, рассказывает Le Monde, будто и прежде критиковал Путина, но «с глазу на глаз», а Financial Times сообщает, что в России нет частной собственности, а есть крепостные Путина.

Охрана беглого олигарха обратилась в Скотленд-Ярд еще 19 мая с заявлением, что его преследуют. Восемнадцатого июня, когда состоялось интервью «Дождя», Сергей Пугачев не демонстрировал никаких признаков обеспокоенности – свободно передвигался по Лондону с минимальной охраной и ни разу не упомянул о возможной угрозе жизни. Лишь 30 июня он признался газете Mirror в том, что «против него развязана кампания террора в стиле КГБ». Еще накануне он был на связи и отвечал на уточняющие вопросы корреспондентов «Дождя» и Slon. Однако после публикации в Mirror Сергей Пугачев пропал с радаров – сейчас он недоступен для комментариев, его представители говорят, что он в безопасности и находится под защитой британской полиции.

Очевидно, беглый банкир всеми силами пытается показать британскому правосудию, что в его деле есть политическая подоплека. Если эта кипучая публичная деятельность убедит британский суд, ему действительно удастся избежать экстрадиции.

Почему все это случилось с Пугачевым?

В чем, по сути, виноват Пугачев? В 2008 году Forbes оценил его состояние в $2 млрд. Немного меньше, £1,17 млрд, стоят арестованные зарубежные активы. Получается, сенатор вывел из Межпромбанка (если верить следствию), случайно или специально, эквивалент собственного состояния. Конечно, это были чужие деньги. Но собственное состояние олигарха, в свою очередь, у него также было отнято. Не по закону, но по некоторой извращенной логике, можно было бы считать, что Пугачев так возместил свои убытки и теперь он с Россией в расчете.

Судя по уголовному преследованию, российской стороне так не кажется. Самое любопытное: почему некогда могущественный банкир и хороший знакомый Путина превратился в обычную мишень для правоохранительных органов?

Сам Пугачев вспоминает, что охлаждение с президентом началось примерно с 2005 года. Якобы накопились противоречия, Путину не нравилось, что тот тесно общался с Ходорковским, а последней каплей стало решение об отъезде из России. Плюс, напоминает Forbes, ссылаясь на свои источники, сенатор слишком уж бравировал особыми отношениями с Путиным, это утомляло президента.

Наверное, важен и такой момент. У раннего Путина практически не было ни команды, ни единомышленников. Даже Юрий Ковальчук, приехавший на дачу к будущему главе государства, вспоминает Пугачев, казался не старым другом, а человеком, случайно оказавшимся в нужное время в нужном месте. В первые годы правления Путина окружало наследство ельцинской «семьи», включая банкира Пугачева.

А потом поднял голову Игорь Сечин, встал во главу огромной компании Владимир Якунин, набрал обороты бизнес Ротенбергов. Началось замещение старой гвардии. Пугачев, похоже, просто не понял этого вовремя. Вплоть до 2008–2009 годов он жил в уверенности, что, однажды показав президенту дом с большим бассейном, можно до конца жизни входить в любые двери. Жизнь наказала банкира за самонадеянность.

Источник публикации

Топ